Поздним вечером 22 ноября прибыли следователь Эжебаер, три жандарма, хирурги Марузэ, Цуд и Косс, а также писарь общины Бури. Эжебаер так мало верил слухам, что оставил жандармов в Бури и отправился в замок лишь с писарем и врачами. Однако его сомнения очень скоро сменились подозрениями. Бокармэ долго не принимал следователя, и прошло много времени, прежде чем он появился. Камин столовой был забит пеплом, в котором виднелись остатки сожженной бумаги и книг. Тут же лежали ободранные с досок пола стружки. Неохотно показали умершего. Графиня отказалась открыть занавески, затемнявшие комнату. Следователь зажег свет и сразу увидел раны на лице Гюстава Фугни. Бокармэ безуспешно пытался скрыть повреждения на своих руках. Следователь приказал врачам тут же вскрыть труп и установить, умер ли этот человек естественной смертью.
Через два часа врачи доложили о результатах своего обследования. Мозг пострадавшего был совершенно здоров. О каком-либо приступе не могло быть и речи. Рот, язык, горло и желудок умершего свидетельствовали об ожоге химическим веществом, так что врачи пришли к заключению, что Гюстав Фугни скончался от едкой жидкости, залитой ему в рот. Они допускали, что могла быть применена серная кислота. «Смерть наступила в результате ожога рта и пищевода», — заключили они.
Следователь Эжебаер распорядился, чтобы все необходимые для химического исследования органы трупа были изъяты. Он сам присутствовал при изъятии языка, пищевода, желудка, кишечника вместе с их содержимым, печени и легких. Все было уложено в сосуды, залито спиртом и запечатано. Секретарь суда и жандарм должны были тотчас доставить эти сосуды в Турнэ. Два других жандарма арестовали графа и графиню Бокармэ.
Сразу же по возвращении в Турнэ Эжебаер нанял карету, погрузил в нее собранный для исследования материал и поспешил в Брюссель в Военную школу, где с 1840 года работал профессор химии, имя которого стало известно следователю при случайном изучении одного химического журнала. Это был Жан Серве Стас.
Стасу было тридцать семь лет, когда Эжебаер поручил ему экспертизу, выполнение которой принесло химику всеобщую известность. Фламандец по рождению, Стас изучал медицину и химию сначала в своем родном городе Лёвене. На чердаке дома своих родителей Стас построил маленькую лабораторию, приборы для которой он изготовлял сам. Среди них были также примитивные весы из металла, стекла и сургуча, на которых можно было отвешивать миллиграммы. Стас хранил эти весы до самого конца своей долгой жизни как талисман. В той чердачной лаборатории он стал первооткрывателем флорхицина. Это достижение побудило великого шведского химика Берцелиуса сделать такое заявление: «Химик, дебютирующий такой работой, заслуживает внимания». В 1835 году Стас, подобно многим своим современникам, отправился в Париж к таким ученым, как Гей-Люссак, Араго, Дюма и Орфила. Он заинтересовался Дюма, и именно ему не имеющий средств Стас должен быть благодарен за то, что почти четыре года он имел возможность работать в лабораториях, где познал чудесный мир химии. Здесь он осмелился поправить Берцелиуса, неправильно определившего вначале атомный вес углерода.
Стас, с ранних лет болезненный молодой человек, нервозный и впечатлительный, совсем подорвал свое здоровье в Париже. Заболевание желудка, видимо результат недоедания и нерегулярного питания, мучило его до последних дней жизни. Но когда в 1840 году Стас с помощью Дюма вернулся в Брюссель профессором химии, то вряд ли другой бельгийский химик тех дней владел такими знаниями, как он. Лаборатория Военной школы бельгийской столицы была недостаточно оборудована, и немецкий химик Либих добивался, чтобы Стаса пригласили в Германию. Однако Стас остался верен своей родине и во второй раз оборудовал частную лабораторию сначала на улице де-Шан-ин-Иксель, затем переехал в Сен-Жиль на улицу де-Жонкур в маленький домик, представлявший собой сплошную лабораторию. Здесь он прожил скромную жизнь до самой смерти в 1891 году.
В тот день, когда Эжебаер прибыл в Брюссель, Стас работал еще на улице де-Шан. Здесь с декабря 1850 года по февраль 1851 года он сделал второе эпохальное открытие токсикологии: разработал метод доказательства наличия растительных ядов — алкалоидов в самом теле пострадавшего.
Когда Стас получил необходимые материалы для производства анализов по делу об убийстве Гюстава Фугни, никто не подозревал, что убийство совершено при помощи растительного алкалоида. Эжебаер предупредил Стаса, что убийство могло быть совершено при помощи серной кислоты.
Разъедающие яды к тому времени были достаточно хорошо изучены, и Стас без труда установил, что об отравлении серной кислотой здесь не может быть и речи. Как и большинство его коллег-современников, из-за отсутствия других методов определения химикалиев Стас много раз перепробовал их на запах и вкус. Если положиться на обоняние, то он мог предположить наличие только уксусной кислоты. Узнав об этом предположении Стаса, Эжебаер сообщил ему, что труп обмывали и поливали винным уксусом. Тогда исследователь заподозрил, что большое количество уксуса должно было замаскировать признаки действия какого-то другого яда. И все же он начал с того, что пытался обнаружить во рту и в органах пищеварения трупа уксусную кислоту. Подозрение, которое у него возникло, заставило его действовать чрезвычайно осторожно. Он слишком часто убеждался, что яды легко разлагаются под действием тепла и воздуха, прежде чем их удается обнаружить. Чтобы не утратить и случайно не разрушить все имеющиеся вещества, он осуществил все выпаривания и фильтрования в основном в сложных закрытых аппаратах.
Содержимое желудка, кишечника и мочевого пузыря, переданное ему в смешанном со спиртом состоянии, состояло из черно-серой кислой кашицы. Одну половину Стас отложил для возможных последующих экспериментов, а другую смешал с водой, которую использовал для промывания желудочно-кишечного тракта, несколько раз профильтровал раствор, подогрел и дистиллировал его. Таким образом он получил красновато-коричневую жидкость, которую разделил на несколько проб. Одну из них выпарил до состояния сиропа. При этом образовался уксусный запах. Подмешав в две другие пробы едкое кали, Стас получил жидкость, которая имела запах, напоминающий запах мышиной мочи. Но этот запах был знаком многим химикам, когда они занимались кониином, ядовитым алкалоидом цикуты. Подозрение Стаса, что уксусная кислота послужила лишь маскировкой убийства при помощи более таинственного яда, получило первое подтверждение.
Как быть, если Гюстав Фугни убит с помощью растительного яда? Как быть, если в трупе один из тех ядов, которые еще никогда не удавалось обнаружить в мертвом теле, не удавалось обнаружить даже в содержимом кишечника, смешанном с «живой материей»? Как быть, если случай навел его на след алкалоида?
С этого момента Стас ни днем ни ночью не покидал своей лаборатории и наблюдал за своими ретортами, пробирками и реактивами.
Следующую пробу он разбавил большим количеством спирта, профильтровал, слил, добавил воды, снова профильтровал и дал фильтрату испариться, пока раствор не превратился в клейкую массу. Эту массу он смешал с раствором едкого кали, и вдруг снова появился тот особый, ни с чем не сравнимый, быстро проходящий запах. На этот раз, однако, запах был более резким, устойчивым и наркотическим. Были известны только два так называемых растительных алкалоида, которые можно определить по запаху: кониин и никотин — чрезвычайно ядовитый компонент табака, пятидесяти миллиграммов которого достаточно, чтобы убить человека за несколько минут. А запах, который уловил Стас, — разве он не напоминает запах никотина?
Итак, не никотин ли это? Не отравлен ли Гюстав Фугни никотином?
Стас наполнил бутылочку полученным экстрактом и добавил в нее чистого эфира. Смешав экстракт с эфиром, дал эмульсии отстояться. Затем взял половину отделившегося эфира, который вскоре испарился. На дне чашечки осталось прозрачное, коричневатое колечко с резким, вполне определенным запахом табака. Образовавшееся вещество Стас попробовал на язык и почувствовал жгучий вкус табака, охвативший весь рот и ощущавшийся в течение нескольких часов. После повторных «взбалтываний» частей исследуемого вещества с эфиром, дававших все время тот же результат, он смешал первоначальный раствор массы из желудка, кишечника и мочевого пузыря с едким кали. В этот ставший щелочным раствор он добавил такое же количество эфира и взбалтывал, пока не образовалась эмульсия. Но на этот раз эфир не хотел отделяться. Лишь освободив раствор от «живой материи» путем многократного промывания водой и спиртом, многократного фильтрования, он добился отделения эфира. Так как, по всей видимости, именно эфир абсорбировал вещество со жгучим вкусом табака, то Стас повторил взбалтывание с эфиром шесть раз, чтобы наверняка получить предполагаемый алкалоид и тем самым обнаружить яд. Каждый раз путем испарения он получал маслянистое вещество с типичным запахом и вкусом никотина.
