Вряд ли собственно краткосрочность следует рассматривать в качестве признака уголовного наказания. В данном случае скорей всего следует указывать на срок уголовного наказания во времени, а это, как уже отмечалось нами выше, один из признаков формы уголовного наказания.
А. А. Арямов полагает, что факультативными признаками наказания являются:
– наказание характеризуется признаками объективности, поскольку зависит от окружающей действительности, отражает ее и способно изменять те или иные общественные отношения (в плане общей превенции);
– субъективность также является неотъемлемым признаком наказания, т. к. санкция – это преломленная в сознании определенных представителей общества неизбежность защиты существующих общественных отношений и мера интенсивности воздействия на сознание преступника[115].
Указанный автором признак в виде объективности является весьма общим и не позволяет отграничить собственно уголовное наказание от иных мер принуждения. Так, например, предложенный А. А. Арямовым признак объективности в полной мере относится и к иным мерам уголовно-правового характера, в частности к судимости.
Нельзя также согласиться с обоснованием А. А. Арямовым признака наказания в виде субъективности посредством санкции, поскольку, рассматривая санкцию, автор характеризует субъективность не собственно наказания, а субъективность одного из элементов нормы.
Субъективность наказания определяется тем, что оно как продукт общественного сознания абстрагируется из социальной действительности и формулируется людьми. Однако опять же данное определение является весьма общим и не позволяет отличить уголовное наказание от иных юридических институтов.
Признаком уголовного наказания является также то, что уголовное наказание преследует определенные социально полезные цели (А. Ф. Мицкевич)[116] или целями наказания являются восстановление социальной справедливости, исправление осужденного и предупреждение совершения новых преступлений (В. К. Дуюнов)[117].
Следует заметить, что в юридической литературе цели наказания в качестве его признаков рассматривались и ранее.
Так, профессор И. С. Ной указывал на такой признак уголовного наказания, как «цель применения – специальное и общее предупреждение, выделение главной цели – исправления и перевоспитания осужденного»[118].
Законодатель в ч. 2 ст. 43 УК РФ закрепил положение о том, что наказание применяется в целях восстановления социальной справедливости, а также в целях исправления осужденного и предупреждения совершения новых преступлений.
Рассматривая понятие уголовного наказания, ряд авторов пришли к выводу о нецелесообразности закрепления в определении уголовного наказания указания на его цели.
Так, С. В. Познышев утверждал, что в определение уголовного наказания «не следует вносить никаких элементов уголовной теории, ни указания на цель, которую должно преследовать наказание, ни указания на основной принцип, которым должна руководиться карательная деятельность»[119].
По мнению М. В. Кирюшкина, «вряд ли следует включать в понятие наказания указание на его цели. Во-первых, цель применения кем-либо некоторого средства никоим образом не характеризует это средство как явление. Факт применения государством наказания и цели такого применения характеризуют социальную политику этого государства, а не само наказание. Во-вторых, цели применения наказания – вопрос дискуссионный. И обсуждать его можно, лишь оперируя характерными свойствами наказания, в связи с чем нецелесообразно включать в число таких свойств и цели»[120].
С указанными утверждениями нельзя согласиться.
На наш взгляд, в определении уголовного наказания вполне возможно указывать те цели, которые преследует данный институт, поскольку цели наказания позволяют отграничить данный институт от иных мер принуждения. Кроме того, не следует забывать, что в принципе именно цель определяет средство[121].
А. А. Арямов считает, что одним из признаков уголовного наказания является то, что наказание – это средство исправления осужденного и средство предупреждения новых преступлений[122].
Указанный автором признак не раскрывает отличительной особенности, собственно, уголовного наказания, а характеризует в большей степени порядок достижения определенной цели уголовного наказания. Следует заметить, что достижение любой цели предполагает использование того или иного средства.
В русском языке термин «средство» понимается как «прием, способ действия для достижения чего-нибудь»[123].
Справедливо отмечает Г. П. Байдаков, что «если ставить цели и средства их достижения в один ряд в бесконечной цепи взаимопереходов, то явление в одном отношении выступает как средство, а в другом – как цель»[124].
Исправление осужденного и предупреждение новых преступлений являются средствами достижения цели – искоренение преступного деяния, а также преступности в целом.
Таким образом, перечень признаков уголовного наказания включает в себя:
1) наказание является правовым последствием преступления;
2) наказание характеризуется определенным содержанием;
3) наказание обладает характерной сущностью;
4) наказание имеет определенную форму;
5) наказанию присущ определенный порядок и условия применения (назначение и исполнение) и отбывания;
6) наказание порождает определенные последствия;
7) наказание применяется в определенных социально-полезных целях: восстановления социальной справедливости, а также в целях исправления осужденного и предупреждения совершения новых преступлений.
Особое внимание заслуживает позиция тех пенологов, которые анализируют уголовное наказание через его состав.
Следует заметить, что еще в работах представителей русской школы уголовного права понятие уголовного наказания определялось через его состав.
Так, В. В. Есипов писал, что понятие состава наказания подобно понятию состава преступления, охватывает четыре элемента; таковы: субъект наказания, внутренняя сторона наказания, объект наказания и внешняя сторона наказания[125]. К субъекту наказания В. В. Есипов относил государство, государственность, по мнению автора, есть его основная черта. Внутреннюю сторону наказания, т. е. его цель, должно заключать в себе принуждение. Объектом наказания выступало лицо, нарушившее общественный правопорядок и тем самым проявившее свое личное состояние преступности, требующее соответствующей реакции. Внешняя сторона наказания, то есть формы уголовной репрессии, состояла в прямой и непосредственной зависимости от исторических и национальных особенностей каждой страны. При этом автор отмечал, что теоретические конструкции лестницы наказания редко оказываются способными вытеснить исторически сложившиеся бытовые условия наказания.
На отдельные элементы состава уголовного наказания в дореволюционной юридической литературе указывали и другие авторы, не указывая при этом собственно на понятие «состав наказания».
В частности в своей работе, изданной в 1902 г., Н. Фалеев исследовал субъект и объект воинского наказания. Автор считал, что субъект карательной власти в армии – государственная власть – издает военно-уголовный закон, глава армии приводит его в исполнение и пользуется правом, стоя в полном согласии с законом и на основании закона, издавать обязательные для армии постановления. Словом, субъект государственной власти передает главе армии исполнение закона, причем отказывается регламентировать самые способы наилучшего его выполнения, предоставляя это усмотрению главы армии[126]. Под объектом наказания Н. Фалеев понимал лицо, которое отвечает не только вследствие совершения им преступления, но и за само преступление[127].
Рассматривая цели наказания, С. В. Познышев указывал на субъект наказания[128].
В своей работе «Учение о преступности и мерах борьбы с нею», изданной в 1912 г., Д. А. Дриль рассматривал субъект, объект, субъективную и объективную стороны наказания.
В качестве единственного субъекта наказания Д. А. Дриль рассматривал государственную власть, которой «принадлежит как право запрета известных деяний и недеяний под страхом их наказания, так и право назначения и применения наказаний в конкретных случаях за содеянное уже через посредство ее органа – суда и других ее органов»[129].
Под объектом реакции против преступления или объектом наказания, автор рассматривал исключительно самого деятеля преступления, который «поражается наказанием в своих личных правах и благах в расплату за совершенное им преступление, насколько, конечно, такая исключительность возможна при близости связи, существующей в обществе между его членами»[130].
