Современная цивилизация — это цивилизация Города (и в этом смысле она — прямой продолжатель античности). И все то темное, ужасное, что мы видели в позапрошлом, прошлом и нынешнем столетиях — революции, фашизм, терроризм, пол-потовщина и прочее — есть не что иное, как агонистические корчи пасторальной цивилизации, корчи деревенщины, издыхающей перед наступлением глобального мегаполиса…
Помню, полжизни назад со мной приключилось воспаление легких. Температура подбиралась к сорока, и добрая тетя-врач прописала самые сильные на тот момент антибиотики. Я начал исправно их кушать, и температура, вместо того, чтобы упасть, против ожидания вдруг подскочила до сорока одного с копейками. В ответ на мое недоумение тетя-доктор удовлетворенно покачала головой:
— Все правильно. Значит, действует. Это микробы дохнут. Сейчас температура уже упала? Значит, кризис миновал.
Все «температурные» потрясения цивилизации XIX, XX, а теперь вот и XXI века — это просто издыхание деревенских микробов внутри нас. Конфликт Города и Деревни. Гибель многотысячелетней патриархальной морали. Смерть Традиции. То, что медики называют словом «кризис». Только у нас он еще не миновал. Мы в нем живем… Но вернемся в древний мир…
В античной (городской) цивилизации не было, обычной для других аграрных обществ, специализации — роли крестьянина и воина здесь не были разделены. Один и тот же человек и пахал, и, если надо, брал в руки меч. Почему так вышло? Влияние моря! Теплого, относительно спокойного моря, по которому легко плавать даже на бревне. Конечно, и здесь бывают штормы, но это вам не ревущие сороковые Атлантики…
Горы порождают горные народности — агрессивные и диковатые. Великие степи порождают кочевников. Долины рек порождают деревенские империи. А море рождает странный человеческий микст — пиратов-торговцев. Так на социальном уровне проявляет себя общефизический закон наименьшего действия — природные условия производят такую социальную структуру, существование которой энергетически наиболее выгодно для данных условий. Об этом мы еще поговорим, а сейчас разберемся с механизмами формирования античной аномалии.
Те, кто бывал в Средиземноморье, помнят эту выжженную солнцем желтую траву, жесткий редкий кустарник, каменистую почву предгорий… Не сравнить с заиленными жирными черноземами дельты Нила, Тигра или Евфрата. Зато в Средиземноморье растут виноград и оливки! Зато рядом море, в котором можно добрать недостающее пропитание — половить рыбу, морских гадов. Рыболовство способствует развитию мореходных навыков. А если ты мореход, перед тобой открываются прекрасные перспективы — можно пиратствовать и торговать! И вот мы уже имеем народ морских кочевников. Разбойников. Ушкуйников.
Тяжеловесные деревенские империи, имеющие выходы к морю, выходы эти отнюдь не ценили, так же как не ценили соседство со степью: и из степи, и с моря периодически появлялись дикие грабители и больно откусывали от жирного тела деревенской империи. Бороться с ними с помощью регулярной армии было практически невозможно: налетели, схватили и ушли — одни в степь на быстрых конях, другие в море на быстрых ладьях. Ищи-свищи сволочей… Регулярная армия хороша против равного соперника — такой же деревенской империи. Поэтому деревенские империи на заре человеческой истории крупных поселений в приморье не строили. Приморские территории вообще долгое время считались ничьей землей. Ибо не было никакой управы на морских пиратов.
Первые упоминания о морских кочевниках встречаются уже в древнеегипетских папирусах. Когда во втором тысячелетии до нашей эры Рамзес III читал донесения и сводки о пиратах, он наверняка немало нервничал, потому что к тому времени морские разбойники уже не одну сотню лет наносили урон экономике Египта.
По мере укрепления империй и усиления их флотов пиратам становилось все сложнее бандитствовать и они все больше склонялись к торговле. Тем не менее в течение довольно долгого времени древний средиземноморский корабль был одновременно и торговым, и пиратским. Подходит такой торгово-пиратский корабль к береговому поселению, на которое нападать по каким-то причинам стремновато, корабелы на палубе раскладывают цветные ткани, украшения, посуду заморскую… Женщины и дети из числа прибрежных жителей заходят на палубу рассматривать товар. Пока они смотрят, корабль снимается с якоря и быстро уходит в море. Захваченных таким образом детей и женщин корабелы продают в рабство в первом же подходящем порту. Очень частая, кстати, история для тех времен…
Но постепенно сдвиг все же происходит. Морские кочевники мало-помалу осознают, что торговля спокойнее и выгоднее, чем преступная деятельность, за которую рано или поздно можно поплатиться. Тем более средиземноморцам есть чем торговать: у них плохо растут злаковые, зато есть виноград, вино, оливки, оливковое масло. Их можно менять на зерно, коего полно в Египте. Чем не жизнь?
Грабят морские кочевники не только окраины деревенских империй, имеющих выходы к морю, но и друг друга. Значит, эти люди не только выращивают сельхозпродукцию (за оливками, честно говоря, и ухода-то особо никакого не нужно, растут себе деревья и растут, важно только ближе к осени ягоды вовремя собрать), не только торгуют, но и храбро защищают свои прибрежные поселения. Очень разносторонний народ! Крестьяне-мореходы с мечом на поясе…
Причем, что любопытно, такими универсалами являются в Средиземноморье не только независимые народы, но и приморские жители аграрных империй. Организм деревенских империй на своих небезопасных границах (степь, море) защищает себя своего рода оболочкой, которая окружает и предохраняет жирное тело империи от выкусывания мелкими хищниками. Это защитное уплотнение представляет из себя точно такое же неспециализированное население — универсалов, людей, совмещающих роли крестьян и воинов. По-нашему говоря, это казаки! Раз централизованная армия не может спасти окраины империи от больных уколов кочевников, пусть жители окраин обороняются сами! Внутри страны крепостному крестьянину деревенской империи оружие держать, как правило, запрещено. Но жителям приграничья — пожалуйста.
Получается, что нападают на империю неспециализированные люди и защищают ее окраины тоже универсалы. Лечи подобное подобным! Таким образом, по всему Средиземноморью мы имеем прибрежных универсалов — сообщества людей, у которых функции воина и крестьянина не разделены. Одни из них уже завоеваны какой-то деревенской империей, другие еще сохраняют свободу. Вот последние-то нас и интересуют. Им суждено великое будущее…
Чтобы организовать оборону, свободным воинам-крестьянам нужна скоординированность действий. В условиях, когда отсутствует электронная почта, скоординированности можно достичь, просто собравшись в одном месте и договорившись о чем-то. Это площадь внутри защищенного места, где можно организовать оборону, например, обнеся поселение стенами. Получается город. То есть античность — это цивилизация: а) городская, б) демократическая.
В условиях изрезанного бухтами побережья, в условиях, когда бухты эти, как правило, со всех сторон окружены горами, затрудняющими подход крупных сухопутных армий, приморские жители могут долгое время существовать в относительной безопасности. А если имперский флот подходит поближе, чтобы разобраться с морскими кочевниками, можно все бросить и уйти в горы. Потом вернемся. Виноградники и постройки имперцы, конечно, пожгут, зато голова на плечах останется. А в море рыба. И корабль всегда можно построить, чтобы доплыть до злой империи и отщипнуть себе на пропитание. Так и жили…
И жизнь эта диктовала свои отношения и обычаи. Нет специализации на насилии, значит, нет никакой властной верхушки, которая отнимает часть произведенной тобой продукции. Ты свободен. Ты сам себе хозяин. С такими же свободными людьми, как сам, ты договариваешься о том, какую часть средств вы готовы добровольно выделить на общественные нужды. Если это необходимо.
Избрание на общественную должность в таких условиях — неоплачиваемая почетная обязанность. Никаких налогов нет. Любой налог воспринимается как насильственное изъятие и покушение на свободу. Это мой урожай, который я, свободный человек, получил на своей (принадлежащей мне на правах собственности) земле! Так почему я должен кому-то что-то отдавать? Я разве раб? Разве нас уже завоевали и обложили данью? Я не давал согласия на отъем части своего имущества! В конце концов, у меня есть меч, и тот, кто захочет отнять мое… И соседи мне помогут. Так же, как я помогу им, если какие-то гады придут отнимать у них. Мы так живем, и предки наши так жили…
Логика свободного крестьянина-воина ясна: с какого перепою человек должен платить налог на собственное имущество? Оно же и так его! За что платить-то? Если в процессе общего обсуждения на площади его убедят, что нужно на что-то всем вместе сброситься, и человек с этим согласится, он, конечно, сбросится. Демократия-с.
