На фоне катастрофических последствий государственной деятельности в области экономической и общественной жизни пришло известие о поражении во Вьетнаме, которое стало окончательным фактом в 1975 году. Поражение Америки в войне с Северным Вьетнамом привело к пересмотру всей интервенционистской внешней политики, проводимой США со времен президентов Вудро Вильсона и Франклина Д. Рузвельта. Растущее признание того, что Америке пора вернуться в собственные границы, что американское правительство не может успешно править миром, представляет собой неоизоляционистский аналог утверждения, что правительство не должно вмешиваться в экономическую и общественную жизнь. Хотя американская внешняя политика остается все столь же агрессивной и глобалистской, эти неоизоляционистские настроения сумели ограничить американское вмешательство в дела Анголы в 1976 году.
Пожалуй, самым ярким признаком кризиса американского государства, краха его моральной основы, стал уотергейтский скандал, обрушившийся на страну в 1973–1974 годах. Именно Уотергейт стал знаком надежды на близкую победу свободы в Америке. Ведь Уотергейт, как с самого начала и предупреждали нас политики, разрушил всеобщую веру в правительство — и это было замечательно. Он заставил буквально каждого, независимо от его идеологической ориентации, изменить свое отношение к государству, открыв глаза на то, что правительство, практикующее подслушивание, подглядывание, игры с наркотиками, агентами-провокаторами и даже убийствами, является источником угрозы для личной свободы и частной собственности. Уотергейт открыл для критики прежде неприкосновенные ведомства — ЦРУ и ФБР. Что еще важнее, приведя президента к импичменту, Уотергейт разоблачил и выставил в естественном свете саму эту должность, занимавшую столь важное место в сознании американской публики. Никогда впредь президент не сможет опять встать над законом, никогда впредь его больше не будут считать непогрешимым.
Но еще важнее то, что та же участь постигла и само правительство. Никто больше не верит политикам или правительству, на власть смотрят с неизменной враждебностью, что возвращает нас в состояние здорового недоверия к власти, которое было характерно для американского общества и американских революционеров XVIII века.
Какое-то время казалось, что Джимми Картер сможет исполнить обещание и вернуть публике доверие к правительству. Но, благодаря фиаско Берта Ланса[9*] и другим грешкам, обещания своего Картер не сдержал. Кризис правительства продолжается.
Таким образом, в Соединенных Штатах созрели условия для торжества свободы. Недостает лишь растущего и энергичного либертарианского движения, которое должно объяснить публике истоки этого системного кризиса и показать выход из созданной правительством трясины. Но, как было показано в начале этой работы, именно этим мы и заняты в настоящее время. Теперь мы подошли, наконец, к обещанному ответу на вопрос, поставленный во вводной главе: почему именно сейчас? Если уж либертарианские ценности так укоренены в американской традиции, то почему только в последние лет пять они вышли на поверхность?
Ответ в том, что возникновение и быстрый рост либертарианского движения не случайны, а являются отражением кризисной ситуации, поразившей Америку в 1973–1975 годах. Кризисные ситуации всегда пробуждают интерес к поиску решений. И кризис заставил ряд мыслящих американцев понять, что в это болото нас завело правительство, и только свобода — освобождение от правительства — может вывести нас из него. Мы растем, потому что появились условия. В известном смысле здесь все как на рынке — спрос создал предложение.
Вот почему Либертарианская партия получила 174 000 голосов в 1976 году, когда она впервые приняла участие в борьбе за пост президента. Вот почему авторитетный информационный бюллетень по вопросам политики, The Baron Report — издание отнюдь не либертарианское по духу — опроверг недавние утверждения средств массовой информации о том, что избиратели склоняются к большему консерватизму. Бюллетень, напротив, указывает что «если и можно говорить о каком-то смещении общественного мнения, то оно направлено в сторону либертарианства — в сторону философии, выступающей против правительственного вмешательства и за личные права». Далее отмечено, что либертарианство привлекательно для обоих полюсов политического спектра: «Консерваторы одобряют эту тенденцию, когда проявляется недоверие публики к федеральным программам, либералы приветствуют ее, когда она проявляется в форме повышения терпимости к расширению личных свобод в области наркотиков, ненормативного сексуального поведения и т.п., а также все более сдержанному отношению общества к вмешательству в дела других стран»[10].
К свободной Америке
Наконец, либертарианство предлагает сохранение лучшей части американского наследия и обещает куда лучшее будущее. Даже в большей мере, чем консерваторы, которые нередко являются приверженцами монархических традиций обветшавшего европейского прошлого, либертарианцы крепки своей укорененностью в великой традиции классического либерализма, традиции, которая создала Соединенные Штаты и даровала нам стремление к личной свободе, мирной внешней политике, ограниченному правительству и свободной рыночной экономике. Сегодня либертарианцы являются единственными настоящими наследниками Джефферсона, Пейна, Джексона и борцов за отмену рабства.
Но будучи более традиционными и истинными американцами, чем консерваторы, мы в некоторых отношениях радикальнее самих радикалов. Не в том смысле, что мы мечтаем или намерены с помощью политических инструментов перекроить природу человека, нет, но в том смысле, что только мы готовы покончить с окрепшим в XX веке этатизмом. Старые левые хотели только увеличения масштабов всего того, от чего мы все сегодня страдаем.
Новые левые, в конечном счете, предлагают еще больший гнет государства, еще большую степень принудительного равенства и единообразия. Либертарианство — это логическая кульминация забытой теперь старой правой (1930–1940-х годов) оппозиции «новому курсу», войне, централизации и системе государственного интервенционизма. Только мы хотим покончить со всеми аспектами либерального государства: с его благотворительностью и воинственностью, системой социального обеспечения и военно-промышленным комплексом, монополистическими привилегиями и эгалитаризмом, наказанием виновных в преступлениях без потерпевшего как личного, так и экономического характера. Только мы предлагаем технологии без технократии, индустриальное развитие без загрязнения окружающей среды, свободу без хаоса, закон без тирании, защиту прав на собственную личность и на собственное имущество.
Нити и обрывки либертарианских доктрин окружают нас со всех сторон, они в нашем славном прошлом, в ценностях и идеях нашего противоречивого настоящего. Но только либертарианство берет эти нити и обрывки и соединяет их в мощную, логичную и последовательную систему. Огромный успех Карла Маркса и марксизма был рожден не вескостью его идей — все они были ошибочны, а тем фактом, что он вплел теорию социализма в мощную мировоззренческую систему. Свобода не сможет победить без столь же систематической теории, а до самого последнего времени у нас не было всеобъемлющей, целостной и последовательной теории свободы. Теперь такая теория есть. Мы выступаем во всеоружии нашего знания, подготовленные к тому, чтобы распространить нашу благую весть и поразить воображение всех слоев и групп населения. Все другие теории и системы явно потерпели крушение: социализм отступает повсюду, и прежде всего в Восточной Европе, либерализм завел нас в трясину неразрешимых проблем, консерватизму нечего предложить, кроме бесплодной защиты статус-кво. Еще никогда в современном мире идею свободы не пытались реализовать в полной мере. Сегодня либертарианство предлагает осуществить мечту Америки и всего мира о свободе и процветании для всех и каждого.
Rothbard M.N. Conceived in Liberty. New Rochelle, N.Y.: Arlington House, 1975.Vol. 2:“Salutary Neglect”:The American Colonies in the First Half of the 18th Century.P. 194.См.также: Gordon T.,Trenchard J. Cato’s Letters // The English Libertarian Heritage / Ed. by D.L. Jacobson. Indianapolis: Bobbs-Merrill, 1965.
Договор об образовании конфедерации тринадцати штатов США.— Примеч. пер.
О том,как радикальное либертарианство революции повлияло на саму Америку, см.:Nisbet R.A. The Social Impact of the Revolution. Washington, D.C.:American Enterprise Institute for Public Policy Research, 1974.О влиянии на Европу см.:Palmer R.R. The Age of the Democratic Revolution. Princeton, N.J.: Princeton University Press, 1959.Vol. 1.
Bailyn B. The Central Themes of the American Revolution: An Interpretation // Essays on the American Revolution / Ed.by S.Kurtz and J.Hutson. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1973.P.26–27.
