Следствие длилось более года. 29 сентября 1950 г. в помещении ленинградского Дома офицеров начался закрытый процесс над главными фигурантами. Перед судом предстали 9 человек. В зале присутствовали представители общественности — 600 человек. Подсудимые не ссылались на пытки и издевательства, не оправдывались, но полностью признали свою вину и согласились с приговором. Он был оглашен в ночь на 1 октября 1950 г. Шестеро осужденных были приговорены к расстрелу, трое — к длительным срокам лишения свободы. В течение 1950–1951 гг. прошел целый ряд судебных процессов по «ленинградскому делу». Всего осудили более 2 тыс. человек, 200 из них расстреляли.
* * *
9 мая 1950 г. по негласному распоряжению И. В. Сталина в газете «Правда» началась научная дискуссия по вопросам языкознания. На страницах главной газеты страны велись казалось бы узко профессиональные споры между специалистами в области науки, совершенно не интересной для большинства читателей. В дискуссии приняли участие 4 академика АН СССР, 6 академиков республиканских АН, ряд докторов наук. Неожиданно для всех 20 июня в дискуссию вступил И. В. Сталин со статьей «Относительно марксизма в языкознании». 4 июля появилась вторая его статья «К некоторым вопросам языкознания». После того, как дискуссия завершилась, 2 августа, была опубликована его завершающая статья «Ответ товарищам».
Поскольку дискуссия была узко профессиональной, хрущевское «разоблачение культа личности» стало отмашкой для советской интеллигенции на объявление сталинского вмешательства в нее чем-то диким и маниакальным. Интеллигенты творческих профессий по причине своей недалекости вообще высмеивают его по сей день.
В действительности никакого вмешательства не было, и Сталин сам изначально предупредил о своей некомпетентности в профессиональных вопросах дискуссии. Вождь воспользовался темой, чтобы указать на наиболее слабое место в здании СССР — национализм интеллигенции и в молодежной среде разных народов — и чтобы наметить пути либо преодоления его, либо укрепления защитной от него системы. Это было своеобразное завещание старого политика, стоявшего в преддверии своей кончины. Другими словами, не раздувая проблему, он высказал свои предложения по гармонизации отношений между нациями в многонациональном государстве. Причинами такой активности Сталина стали еврейские митинги у хоральной синагоги и еврейское шествие по центру Москвы с Голдой Мейер во главе, а также «ленинградское дело».
О самой дискуссии опубликовано достаточно исследований. Интересующимся лучше обратиться к ним. Отмечу только следующее.
Во-первых, Сталин указал на выдающуюся роль русского языка как языка межнационального общения в СССР. Он писал: «Обмен мыслями является постоянной и жизненной необходимостью, так как без него невозможно наладить совместные действия людей в борьбе с силами природы, в борьбе за производство необходимых материальных благ, невозможно добиться успехов в производственной деятельности общества, следовательно, невозможно само существование общественного производства. Следовательно, без языка, понятного для общества и общего для его членов, общество прекращает производство, распадается и перестает существовать как общество. В этом смысле язык, будучи орудием общения, является вместе с тем орудием борьбы и развития общества»[532]. Русский язык «будет безусловно одним из наиболее богатых и выдающихся зональных языков, мощных средств межнационального общения и сыграет большую роль в создании будущего единого мирового языка, в создании его основного словарного фонда и грамматического строя». Как известно, именно с отрицания русского языка как языка межнационального общения и началась кампания по уничтожению СССР в 1980-х гг. Сталин был прав.
Во-вторых, Иосиф Виссарионович рассмотрел соотношение противоречия «интернационализм — патриотизм». Согласно науке диалектике противоречия имеют способность переходить друг в друга. И если патриотизм одного народа является, по сути, интернационализмом (всеотзывчивость русского народа), то патриотизм другого народа может быть, по сути, открытым шовинизмом («гордый» народ). Этот тезис был нацелен против националистов всех мастей, но оказался полностью забытым партийными идеологами сразу после смерти Сталина. И не удивительно. Ведь разрешение этого противоречия Сталин видел в синтезе интернационализма и патриотизма, а примером такого удачного синтеза он полагал Православие, вернее, православную церковь.
Современный исследователь сталинского наследия в области языкознания Александр Олегович Ханский блестяще подвел итог современному общественному пониманию своеобразоного завещания Сталина: «…из-за последовавшей вскоре смерти И. В. Сталина и первого вала десталинизации актуальные теоретические проблемы марксизма и общего языкознания не только не были решены, но и была снята сама их постановка. Поэтому, как представляется, у интернационалистского Советского Союза и не оказалось разработанных теоретических положений и соответствующих им политических практик, противостоящих разрушительным формам национализма и сепаратизма, что во многом и предопределило его распад по национальным границам в результата второго вала десталинизации. Сегодня, когда под лозунгами толерантности и мультикультурализма (т. е. либеральной версии интернационализма) десталинизацию собираются активно продолжать, разломы проходят уже по территории России.
Критики И. В. Сталина и его работы “Марксизм и вопросы языкознания” любят повторять, что недоучившийся семинарист (ставший почетным членом АН СССР) не может направлять развитие науки. Они свято верят, что имеющиеся у них дипломы о законченном образовании и научных степенях и званиях достоверно свидетельствуют об их интеллектуальном превосходстве над И. В. Сталиным. Искренне сомневаюсь в этом их превосходстве de facto»[533].
* * *
Пока разбирались со ждановцами, о еаковцах просто забыли. В марте 1950 г. подследственным объявили об окончании допросов. И забыли о них до августа 1951 г. Их не допрашивали, не судили, они просто сидели в тюрьме и ожидали решения своей участи. За это время случилось невообразимое: 12 апреля 1951 г. по обвинению в сионистском заговоре был арестован министр госбезопасности В. С. Абакумов! Вкупе с ним пошли в застенки ведущие следователи МГБ. Обвинение было серьезным и имело существенную подоплеку. Абакумов скрыл от руководства страны документы, свидетельствовавшие о неправильном лечении А. А. Жданова врачами кремлевской больницы, в результате чего тот и умер. Т. е. он попытался утаить преступление врачей. К этому добавилось его нежелание раздувать дело о политическом заговоре, якобы составленном «террористической» организацией малолетних евреев. Называлась организация Союз борьбы за дело революции (СДР) и была придумана пятерыми юношами и четырьмя девушками в возрасте 15–17 лет. Абакумов намеревался хорошенько припугнуть недорослей и отпустить их восвояси. Да не тут-то было.
Утаенная Абакумовым бумага о лечении Жданова сыграла роковую роль в судьбе арестованных членов ЕАК. Она оказалась ключевым звеном мозаики, и перед Сталиным открылась панорама реального заговора. Еврейский «Джойнт», несколько десятилетий пытавшийся обосноваться в Крыму, и его изгнание. — Общение руководителей ЕАК с руководством «Джойнта» в 1943 г. — Крымские письма ЕАК Сталину и Молотову в 1944 г. — Русский Ренессанс, связанный прежде всего с отстранением значительной части евреев от управления страной. — Атомный шантаж со стороны США. — Смерть от ошибочного лечения врачами кремлевской больницы вдохновителей Русского Ренессанса А. С. Щербакова (1945 г.) и А. А. Жданова (1948 г.); врачи — евреи, оба покойника считались ведущими антисемитами страны. — Митинги и шествие с Голдой Мейерсон во главе по центру Москвы (1948 г.) с призывами отдать Крым евреям; организатором назывался ЕАК. Следующим в цепочке смертей должен был стать сам Сталин как главная помеха для передачи Крыма евреям, т. е. «Джойнту» и американцам.
Зачем американцам Крым? Это геополитический центр на стыке трех частей света — Европы, Азии и Африки. Если разместить там атомные бомбы и обустроить аэродромы, можно было свободно шантажировать Кремль атомной бомбежкой. Испытав в 1949 г. собственную атомную бомбу, СССР лишь продемонстрировал, что овладел технологией ее производства. Вторую бомбу удалось изготовить только в 1951 г. Соединенные Штаты к тому времени уже наладили серийное производство атомных бомб. Проблема заключалась в носителях. Крым делал СССР уязвимым для атомных бомбардировок посредством авиации. США при этом оставались недосягаемыми для советских самолетов.
Разрешая начать первое следствие, Сталин явно намеревался лишь постращать еврейскую интеллигенцию, чтобы привести ее в чувства после националистического экстаза у синагоги. Но вот 24 августа 1951 г. новый министр госбезопасности С. Д. Игнатьев[534] подал Записку в ЦК ВКП (б) и Совет Министров СССР о необходимости возобновить следствие по делу ЕАК. В этот раз щадить кого-либо никто не собирался.
