1. Заставить других страдать за собственные унижения.
2. Получить возможность на кого-то излить отрицательные эмоции, вытесненные в детстве в подсознание.
3. Иметь под рукой живое существо – объект для манипулирования.
4. Не допустить прорыва вытесненного в подсознание в сознание, то есть не позволять лишить себя иллюзии относительно собственного, якобы счастливого детства (это выражается опять-таки в неосознанном желании подтвердить правильность родительских принципов воспитания путем их применения на собственных детях).
5. Уйти от страха неизвестности, которую несет с собой свобода.
6. Убить живое начало в душе ребенка (в своей душе оно уже вытравлено).
7. Отомстить за перенесенную душевную боль.
Поскольку в любой системе воспитания реализуется хотя бы одна из перечисленных потребностей, каждая из этих систем как нельзя лучше подходит для того, чтобы сделать из воспитанника хорошего воспитателя. Но никогда ни одна из них не будет способствовать формированию по-настоящему свободного человека. Ведь если ребенку проповедовать мораль, он приучается проповедовать мораль, если предостерегать его от чего-либо, он тоже будет со временем предостерегать людей от чего-либо, если с ним ругаться, он тоже будет ругаться со всеми, если его высмеивать, он тоже будет высмеивать других, если его унижать, он будет делать то же самое с другими, если убить его душу, он научится убивать душу. Свою, чужую или обе вместе – это зависит только от него.
Все это отнюдь не означает, что ребенок непременно должен быть полностью предоставлен сам себе. Нужно только с уважением относиться к его личности, проявлять терпимость к его чувствам и воспринимать его потребности и обиды как свои собственные. Искренность родителей, ощущение себя свободными людьми – вот что естественным образом заставляет ребенка сдерживать себя и соблюдать правила приличия. С помощью педагогических догм такого эффекта не добиться.
Как родителям, так и педагогам наиболее трудно быть искренними и ощутить себя свободными. Это объясняется следующими причинами:
1. Если родителей с ранних лет приучали не прислушиваться к голосу собственных чувств, не принимать их всерьез и даже презирать их, издеваться над ними, то для общения с детьми им будет крайне не хватать этого умения. Заменить они его попробуют педагогическими принципами. Например, они откажутся похвалить или приласкать ребенка, боясь тем самым испортить или избаловать его, и никогда не признаются, что их родители причиняли им боль, поскольку такое признание противоречило бы заповеди «Почитай отца твоего и матерь твою».
2. Родители, которых в детстве лишили права в полной мере ощущать свои потребности или отстаивать свои интересы, утратили жизненные ориентиры и потому полностью зависят от «незыблемых» педагогических принципов. Тем не менее они, как правило, не уверены в себе, и ребенок не может не чувствовать эту неуверенность. Ситуация усугубляется тем, что родители могут бросаться из одной крайности в другую, ведя себя то как садисты, то как мазохисты. Вот один пример. Человек, которому с малых лет жестокими мерами привили послушание, в определенных условиях будет таким же и теми же методами воспитывать своего ребенка, чтобы впервые в жизни удовлетворить потребность в уважительном к себе отношении. Но одновременно в промежутках между садистскими действиями он вполне может вести себя как мазохист, то есть позволять делать с собой практически все, что угодно, молча сносить насмешки, оскорбления и т. д., так как он привык терпеть. После несправедливого и жестокого наказания собственного ребенка у него может внезапно возникнуть чувство вины, сопровождающееся любвеобильностью, и ребенок, почувствовавший перемену в поведении отца и не знающий, каково же его подлинное лицо, в свою очередь начинает вести себя агрессивно, провоцируя отца. Отец, как правило, не противится этому, ибо подсознательно помнит, что именно так обращались с ним его собственные родители. Ситуации, в которых «детям позволяют заходить слишком далеко», используются педагогами как доказательство необходимости применения суровых наказаний.
3. Поскольку ребенок зачастую символизирует для отца и матери их собственных родителей, к нему предъявляется множество самых противоречивых требований, которые просто физически невозможно выполнить. И тогда у доведенного до крайности ребенка развивается психоз, либо единственным выходом для него оказываются наркотики или самоубийство. Очень часто ощущение бессилия вызывает повышенную агрессивность, которая опять служит для педагогов доказательством необходимости самых суровых мер.
4. Такие же проблемы возникают и при так называемом «антиавторитарном» воспитании, которым ознаменовалась педагогика 60-х годов. Это воспитание предполагает, что детей мягко приучают к той манере поведения, которая в детстве оказалась недоступной их родителям и которая, по их мнению, соответствует современным общественным представлениям. При этом часто опять-таки совершенно не учитываются истинные потребности детей. Мне известен случай, когда ребенка, по натуре своей отнюдь не склонного веселиться, радостно призывали разбить стакан именно в тот момент, когда он предпочел бы забраться к матери на колени. В данном случае следует вести речь о непонимании ребенка, переходящем в манипулирование им. Если вести себя с ребенком таким образом на протяжении достаточно длительного времени, он оказывается по-настоящему беспомощным и по вполне понятным причинам начинает проявлять агрессивность.
Вопреки широко распространенному мнению и к ужасу всех педагогов, я не могу придать самому термину «воспитание» какой-либо позитивный смысл. Для меня он обозначает «вынужденную самооборону взрослых» и их подсознательное стремление манипулировать чужими душами, порожденное отсутствием подлинной свободы и неуверенностью в себе. Я понимаю, что преступников нужно сажать за решетку, но вовсе не считаю, что строго регламентированная тюремная жизнь, основанная на подчинении и приспособленчестве, способствует исправлению заключенных, то есть развитию в них жизненного начала и творческого духа. В само слово «воспитание» уже заложено представление о вполне определенных целях, а это уже значительно снижает возможности его развития. Но отказ от манипулирования ребенком и разработки для него жизненных ориентиров вовсе не равнозначен предоставлению его самому себе. Ведь каждый ребенок остро нуждается в присутствии взрослых рядом с собой. Иначе даже не может быть и речи о каком-либо полноценном физическом и духовном развитии. Но здесь необходимо наличие следующих фактов:
1. Уважение к ребенку.
2. Соблюдение его прав.
3. Понимание его чувств и потребностей.
4. Готовность наблюдать за поведением ребенка с целью:
а) проникнуть в его сущность,
б) увидеть собственное детство в истинном свете, чтобы, оплакивая его, обрести тем самым способность искренне скорбеть и печалиться,
в) понять присущие внутреннему миру ребенка закономерности, которые проявляются у него гораздо более отчетливо, чем у взрослых, ибо он испытывает гораздо более сильные и, если не создавать препятствий, гораздо более искренние ощущения.
Опыт нового поколения свидетельствует, что такая готовность часто есть даже у того, кто сам стал жертвой воспитания.
Однако жизни одного поколения вряд ли хватит для освобождения от насаждаемых веками комплексов. Одна только мысль о том, что наши новорожденные дети могут сообщить нам о законах жизни гораздо больше, чем наши родители, представляется многим смешной и нелепой. К этой идее с недоверием относятся не только представители старшего поколения, но и молодые люди, которые под воздействием определенного рода книг по психологии и слишком хорошо усвоенных принципов «черной педагогики» потеряли уверенность в себе. Так, например, один отец, будучи неглупым и очень отзывчивым человеком, спросил меня, не приведет ли желание научиться чему-либо у ребенка к скрытому манипулированию им. Поскольку вопрос был задан человеком 1942 года рождения, сумевшим преодолеть табу, присущие жизни целого поколения, я поняла, что в своих публикациях нам – психологам и психотерапевтам – надлежит быть крайне осторожными, чтобы не спровоцировать у наших читателей неуверенность.
Может искреннее желание научиться чему-либо у своего ребенка обернуться насилием над его психикой? Без готовности воспринимать эмоциональные импульсы человека невозможно установить с ним настоящий контакт. Эмоциональные переживания ребенка необходимы нам для создания атмосферы взаимопонимания и любви. С другой стороны, ребенку нужен своеобразный «оперативный простор» для адекватного эмоционального реагирования на происходящее с ним. Таким образом, отношения между ребенком и взрослым развиваются в форме диалога и по законам диалектики. Способность извлекать для себя уроки во время общения с собственным ребенком формируется лишь в том случае, если взрослый готов сочувственно воспринимать его эмоции и с пониманием отнестись к ним. В конечном итоге он становится еще более способным к вчувствованию. И здесь нет никакого несоответствия между целью и средствами. Итак, нам необходима эмпатия, чтобы научиться чему-то от ребенка, но при этом уроки опять же развивают нашу способность к эмпатии. Педагоги же, напротив, стремятся овладеть душой ребенка, изменить ее и вообще превратить ребенка в свое «второе Я» ради достижения каких-то мифических «священных» целей. Тем самым они не позволяют ему свободно выражать свои чувства и одновременно упускают свой собственный шанс чему-то научиться. Поэтому применительно к такому подходу мы, конечно, вправе говорить о (часто бессознательном) манипулировании. Впрочем, оно присуще не только воспитательному процессу, оно вообще свойственно отношениям между людьми, с детства воспринимающими многие установки педагогов и теперь расплачивающимися за это […].
