Даже семинары проводятся для сотрудников опеки: как определить подлинную мотивацию кандидатов в приемные родители. Списки прилагаются: какая мотивация правильная, какая нет. Статьи пишутся, диссертации защищаются. Сами потенциальные приемные родители обращаются: подскажите, как правильно ответить на вопрос о мотивации? Некоторые опеки пытаются всех кандидатов направлять к психологу, чтобы он эту самую мотивацию у них точно определил. На профессиональных конференциях обсуждаются тонкости и нюансы, выдвигаются гипотезы, одна другой тоньше и глубже. От грубого предположения, что «они просто хотят денег», переходят к более тонким интерпретациям. Мол, хотят избежать одиночества. Загладить вину перед собственными детьми. Освободиться от власти родителей. Самоутвердиться. Утешить внутреннего ребенка. Укрепить брак. И много чего еще.
Честно говоря, я очень не люблю такие разговоры. За всем этим стоит представление о человеке, в данном случае о приемном родителе, как о простенькой электрической схеме, где несколько проводков идут от одного контакта к другому, и важно угадать, на какую кнопочку нажать, чтобы загорелась нужная лампочка. А еще лучше – применить научный подход (то есть пусть в схеме психолог поковыряется) и создать стандарты правильной мотивации – чтобы образцовая схема висела в кабинете на стенке и с ней всегда можно было сравнить.
Когда я слышу вопрос о мотивации от слушателей на семинаре, я всегда задаю встречный вопрос: «А у вас какая мотивация? Вы работаете социальными работниками или инспекторами опеки – не самая простая работа на свете. Не самая хорошо оплачиваемая. Не самая престижная. Нервная, часто неблагодарная. Можно было бы, пожалуй, и получше найти. Зачем ВАМ это нужно? Зачем вы каждый день идете и занимаетесь несчастными детьми, страдающими семьями, иногда через не могу, через слезы и отчаяние, иногда за счет собственных детей? Зачем?»
В ответ всегда повисает тишина. Люди думают, прислушиваются к себе. А потом звучит: «Ну, много всего… Одним словом не ответишь…» Вот как, оказывается. Когда речь идет о себе – парой проводков не обойдешься. Все сложно. И сам иногда не знаешь, зачем делаешь то, что делаешь. И не отличишь, какая мотивация правильная, какая нет. Человеческий ум силен и гибок – убедительное объяснение, правдоподобную схему можно составить всегда. Толку от нее, если честно, мало. Именно потому, что это будет лишь правдоподобие, ведь человек – не схема. Он, как в свое время показал Иммануил Кант, «вещь в себе», непознаваемая до конца ни самим собой, ни уж тем более внешними наблюдателями. Мотивация – одно из сложнейших явлений психики, потому что имеет отношение к сфере ценностей, к сфере свободы. Ее нельзя разложить на пункты и составить списки «имеющихся в наличии мотивов» с разделением их на «хорошие» и «плохие».
К сожалению, нельзя, потому что хотелось бы, конечно, иметь возможность отсекать, например, тех, кто хочет взять ребенка только ради денег. Или того хуже – для педофильских утех. Или чтобы свою жажду власти удовлетворить и над сиротой поиздеваться. Но даже такую патологическую мотивацию выявить практически невозможно. Люди, которые сознательно хотят плохого, скажут все самые нужные и правильные слова, они как раз себя контролируют.
И хорошо, что нельзя. Потому что страшно себе представить, что будет, если решения будут приниматься на основе «анализа мотивации». Собственно, это уже и сейчас местами происходит. Семью направляют к психологу или в опеке подробно с ними беседуют. И начинается: «Почему вы хотите взять ребенка?» – «Хотим помочь, вытащить его из казенного дома». – «Значит, вами движет жалость? Вы знаете, а жалость – она унижает. Ребенка жалеть нельзя. Его надо любить». Кандидаты в замешательстве. Не могут же они сказать, что любят ребенка, когда никакого конкретного ребенка еще нет. Это пока не мальчик, не девочка, не Маша, не Петя, а просто абстрактный ребенок.
«Ну, мы просто хотим ребенка, любить его, заботиться о нем» – заходят они с другого боку. «Хотите ребенка? Значит, хотите удовлетворить с помощью ребенка свои потребности? Вам без него одиноко? Жизнь пуста? Больше некого любить? Вас не удовлетворяют супружеские отношения? Разочаровали собственные дети?»
«Нет, у нас все нормально, но вот просто хотелось всегда большую семью, много детей». – «Значит, вы хотите воспроизвести модель семьи своих родителей? Или вами движут религиозные убеждения? А может быть, вы так самоутверждаетесь в собственных глазах?»
И так далее. Чем подкованней специалист, чем больше всяких психологических теорий он знает, чем быстрее соображает и лучше формулирует свои мысли, тем виртуознее будет «анализ мотивации», тем интересней предположения: «Она просто хочет доказать своей матери, что уже выросла», «Они просто страдают от синдрома пустого гнезда», «Он просто боится женщин и потому хочет создать семью с ребенком». Ключевое слово: «просто». Как все просто, как ясно, как складно, когда речь идет о другом человеке. А кандидаты нервничают, пытаются угадать верный ответ, путаются, уточняют, сердятся… Быть заживо препарированным – сомнительное удовольствие.
А главное – во всем этом нет никакого смысла. Пусть даже каждая вторая догадка справедлива. Что дальше? Как из этого сделать вывод о способности или неспособности данной семьи воспитывать ребенка? Пусть этим людям без ребенка и вправду одиноко. Что это дает нам с точки зрения прогноза: как они будут себя вести, столкнувшись с трудностями, не спасуют ли, не вернут ли ребенка обратно, не начнут ли обижать? Это самое одиночество, которое их гипотетически мучило до приема ребенка, оно – что? Будет дополнительным стимулом, чтобы все преодолеть? Будет ахиллесовой пятой, потому что никуда не исчезнет? Кто может сказать заранее? Даже если одиночество имеет место быть, будущие приемные родители не сводятся к нему, они куда больше, шире, сложнее этого одного чувства, одного обстоятельства. Кроме одиночества у них еще есть мужество, ответственность, сострадание, чувство юмора, опыт, любовь друг к другу. Много всего. Они люди, а не схемы.
Мы хотим чего-то в силу множества разных причин, причем нередко они противоречат друг другу, более того – далеко не все свои мотивации мы осознаем и уж точно далеко не все готовы обсуждать с посторонними людьми. Мы можем ходить на работу потому, что нам нужны деньги, потому, что нравится коллектив, потому, что она позволяет нам самореализоваться, потому, что скучно сидеть дома, потому, что все ходят, потому, что надо доработать до пенсии, потому, что влюблены в коллегу, потому, что удобно добираться, да мало ли еще почему! Все эти мотивы могут быть представлены вместе или по отдельности, в разные моменты жизни те или другие могут выходить на первый план. В любом случае гораздо важнее для всех (и для нас тоже) знать, не почему мы туда ходим, а как работаем: хорошо, плохо, эффективно, с удовольствием или экономим силы. С приемными родителями – та же история. Не очень важно, какая у них изначальная мотивация. Гораздо важнее другое: как они с ребенком обращаются? Уважают его? Заботятся о нем? Не обижают? Сознают ответственность за него? Стараются честно, как могут, справляться с трудностями? У них получается? Хватает ресурсов? Вот это важно. Важно не то, что человек в глубине души хочет, а то, что он на самом деле, в реальности делает. Судить душевные порывы и стремления может лишь Господь Бог. Мы просто люди и оценивать можем лишь реальные дела и их последствия, и то в меру своих способностей.
Это не значит, что вопрос о мотивации лишний. Очень даже хороший, полезный вопрос. Когда люди задают его САМИ СЕБЕ, когда сами пытаются разобраться в своих ожиданиях, иллюзиях, надеждах. Ведь если что – разочаровываться им самим, справляться с разочарованием – тоже им. Но пытаться ответить на вопрос «зачем» кратко и внятно, да еще и «правильно» – безнадежное дело. Вопрос о мотивации – это сочинение на свободную тему.
С самим собой или между собой об этом очень полезно думать и говорить. Себе очень важно задать некоторые вопросы и честно на них ответить. И мало кто из кандидатов в приемные родители не задавался вопросом: а как нам самим убедиться, что у нас такая мотивация, как надо? Вдруг мы и правда «неправильно» хотим ребенка и потом все будет плохо? Как это определить?
Прежде всего не стоит пытаться получить ответ полный и исчерпывающий. Как говорил мудрец Заратустра, «я не настолько глуп, чтобы думать, что понимаю причины своих поступков». Своя душа для человека не меньшие потемки, чем чужая, наше сознание и подсознание устроены сложно, они умеют ловко маскировать от нас наши же глубинные побуждения, страхи, предрассудки. С подобными примерами мы сталкиваемся постоянно. Например, человек зарабатывает очень мало, хотя вроде и способностями не обделен, и образование приличное, и профессия востребованная. Он сам может говорить (и думать), что ему просто не везет. Или что он выше меркантильных интересов. Или что деньги ему просто не нужны, ведь у него и так все есть. И каждое из этих утверждений может быть правдой. А может маскировать собой, например, страх быть успешным. Или травматические воспоминания детства, когда сначала была хорошая семья и родители жили душа в душу, а потом папа стал вдруг очень много зарабатывать, родители начали ссориться и вскоре папа ушел. Или еще что другое.
