Эрлих С.Е. Казус Эдельман (о культуре дискуссии в современном декабристоведении)
Аннотация: К сожалению не всем членам декабристоведческого сообщества удается достойно переходить из административного рабства в царство научной свободы. Вступая в полемику, люди подобные О.В. Эдельман ведут себя, как римские рабы в дни сатурналий (праздник, во время которого рабам было «все дозволено»). Подменяя критику идей площадной бранью, научные холопы отождествляют борьбу «по гамбургскому счету» с боями без правил.
1.
Эта статья посвящена двум пристрастным рецензиям декабристоведа Ольги Валерьевны Эдельман на две книги декабристоведа Оксаны Ивановны Киянской[1]
. Для уточнения моего подхода к этому казусу необходимо предаться воспоминаниям.
Первая монография О.И. Киянской «Южный бунт», основанная на ее кандидатской диссертации, попалась мне на глаза накануне 175-летнего юбилея событий 14 декабря 1825 года. Имя автора мне тогда ничего не говорило. Помню, с каким увлечением я «в один присест» прочел книгу.
Прежде всего, поразило присущее Оксане Ивановне чувство меры. Она порвала с эстетикой классицизма советского декабристоведения, согласно которой всецело положительным «героям 14 декабря» противостояли сугубо отрицательные «силы реакции». Не пошла за столь же «классицистичным» «почвенным» мейнстримом наших дней, меняющим советские «плюс» и «минус» на обратные знаки. Не впала и в аморальный ернический тон («и декабристы, и их противники — негодяи в равной степени»), характерный для представителей вестернизированного историографического соцарта.
О.И. Киянская полна сочувствия к декабристам, смевших действовать во имя по своему понимаемого «общего блага». Она преодолевает схематическое разделению героев истории на «плохих» и «хороших». Канону классицизма противопоставлен шекспировский внутренний конфликт «несовместных» душевных качеств. Их борение и составило предмет «Южного бунта».
Вскоре на юбилейной конференции мне довелось познакомиться с создателем новаторского исследования. Помню, что после первых же слов восхищения ее работой, Оксана Ивановна вручила мне рецензию О.В. Эдельман, опубликованную в журнале «Логос».
При личной встрече я сообщил Ольге Валерьевне, что считаю ее рецензию несправедливой. В то время я был убежден, что человек талантливый, а О.В. Эдельман, несомненно, талантлива, не может сознательно совершить подлость. (К сожалению, с тех пор мне уже не раз пришлось убедиться, что «гений и злодейство» очень даже «совместны»). Мне представлялось, что она до конца не отдавала себе отчет, публикуя столь «бессмысленный и беспощадный» текст. Я надеялся, что коллега расценивает эту злополучную публикацию как ошибку.
В 2005 году издательство «Молодая гвардия» выпустило очередную работу О. И. Киянской «Пестель» в культовой серии «Жизнь замечательных людей». Пятая по счету книга доктора исторических наук, самого молодого профессора РГГУ вызвала широкий резонанс среди специалистов. Редакция журнала «Отечественная история» сочла необходимым организовать обсуждение выдающегося исследования. Высказать свое мнение по поводу творчества О.И. Киянской редакторы, наряду с другими специалистами, пригласили и О.В. Эдельман. У Ольги Валерьевны была замечательная возможность загладить свою вину перед автором «Пестеля». Но, как выяснилось, она не собиралась извиняться.
Новый ушат помоев, вылитый недобросовестным рецензентом, вынуждает осмысливать казус Эдельман, как явление, угрожающее нормальному развитию декабристоведения. Считаю своим долгом продемонстрировать, что избранные ей стратегии не имеют никакого отношения к поискам истины и являются инструментом разрушения нашей корпорации.
Рассмотрим рецензию «Южного бунта». Сделать это необходимо еще и потому, что редакция журнала «Логос» не предложила Оксане Ивановне ответить на оскорбительные замечания рецензента.
Рецензия О.В. Эдельман оригинальна по структуре. Обычно вначале рассматривают идеи рецензируемого труда. А потом, далеко не всегда, кратко характеризуют оформление книги. Ольга Валерьевна идет другим путем. В начале пристально рассматривается «форма»:
1) Рецензент предъявляет претензии к дизайну «задней сторонки обложки» («буковки поверх картинки, поэтому плохо читается»), издевается над издательской аннотацией. При этом не оговаривается, что эти претензии не к автору книги, а к ее художнику и редактору издательства.
2) Следующий недостаток заключается в том, что «сама по себе книга небольшая». Как будто качество текста измеряется количеством страниц?
3) Раздражает также «тавтологический перечень источников и литературы (включен явно для демонстрации того, сколько всего прочла автор — как правило, так не поступают)». Возражу, что так поступают все авторы, уважающие своего читателя. Всякий, кто искал в постраничных сносках данные об источнике заинтересовавшей его цитаты среди бесконечных «ук. соч.» и «там же», знает, что наличие списка литературы чрезвычайно облегчает поиск.
4) Не нравится избранный автором эпиграф книги. О чем сообщается в эпической манере: «Открываем. Первым делом видим эпиграф из Вертинского, неизбежно высокопарный. Уже настораживает». Не разъясняется, что собственно настораживает. Что эпиграф расположен в начале книги? Или что эпиграф из «высокопарного» Вертинского, а не, скажем, из «приземленного» Ленина?
От уничижительной критики «формы» рецензент переходит к рассмотрению содержания. И здесь общий порядок рецензирования нарушен радикальным образом. Выводы принято делать после рассмотрения основных положений. Вопреки традиции Ольга Валерьевна предваряет рассмотрение «дела Киянской» обвинительным приговором, который обжалованию не подлежит:
«Вся книжка шатко покоится на хаотичных, выдранных из самых разнообразных и неожиданных мест цитатах, в том числе — логически несообразных, что автора не стесняет. Система доказательств также не обнаружена, ее заменяет повышенная концентрация слов «наверняка»[2] и
«подтверждается множеством свидетельств»[3]
(конкретных указаний на последние, естественно, нет). Все, что касается «состояния тайных обществ накануне восстания», как и собственно восстания, является крайне неряшливо изложенным набором общих мест, в котором озадачивает все, даже сноски. Указывать здесь на фактические погрешности и ляпы в пересказе давно известного нет возможности, поскольку их многовато».
Когда серьезные рецензенты выдвигают такие обвинения, они берут на себя труд указать пяток, а то и десяток «фактических погрешностей и ляпов». Лишь одно замечание («для описания поведения С.И. Муравьева-Апостола во время восстания, например, убежденно цитируется А.И. Михайловский-Данилевский, никакого отношения ни к восстанию, ни к декабристам не имевший, с. 51-52») снабжено указанием страниц. Видимо это самый грубый «ляп», обнаруженный рецензентом. Рассмотрим этот пример приписываемой автору «Южного бунта» неспособности оценить «достоверность данного источника в данной связи».
На указанных страницах О.И. Киянская рассуждает о том, что амбициозным «русским дворянам XIX в.», включая декабристов и, в том числе, С.И. Муравьева-Апостола, было свойственно «восхищение Наполеоном». В подтверждение этой мысли она приводит мемуарное свидетельство А.И. Михайловского-Данилевского, согласно которому Сергей Муравьев приказал задерживать всех проезжавших через расположение восставшего полка и «расспрашивал их, становясь, в подражание Наполеону, со сложенными на груди руками». Генерал-майор Михайловский-Данилевский был не только современником «южного бунта». Он находился неподалеку от мест событий и общался «по горячим следам» с их непосредственными участниками. Почему мы должны считать, что мемуарист выдумал эту характерную деталь?
Рассмотрение единственного конкретного замечания позволяет предположить, что О.В. Эдельман не стала приводить «фактические погрешности и ляпы» не из лени, а из-за неспособности их обнаружить.
Продолжая двигаться своеобразным способом, рецензент переходит от выводов к разбору основных положений «Южного бунта». При этом Ольга Валерьевна демонстрирует воистину гениальную краткость: основная, в общепринятом понимании, часть рецензии занимает менее 30% текста.
С такой пропорцией можно было бы согласиться, если бы О.И. Киянская написала бесспорную книгу, т.е. повторила набор прописных истин. Но ее монография имеет огромный шаг новизны. По меньшей мере, два затронутых ей сюжета неизвестны предшествующей историографии.
Первый — способы финансирования грядущей революции, изобретенные П.И. Пестелем. Приводя многочисленные документы, Оксана Ивановна убедительно показала, что командир Вятского полка пошел по пути финансовых махинаций и подкупа своих прямых начальников (С. 30-38). Я не утверждаю, что приведенные в рассматриваемой монографии доказательства должны убедить всех. Но попытка их опровержения требует тщательной источниковедческой работы, а не пустого ерничества:
