Слава Бродский
Бредовый суп
ПОВЕСТЬ В РАССКАЗАХ
ЛИМБУС ПРЕСС
Санкт-Петербург – Москва
2004
Слава Бродский
Бредовый суп
ЛИМБУС ПРЕСС, 2004
Санкт-Петербург – Москва
ISBN: 5-8370-0090-9
Copyright © 2004 by Slava Brodsky
www.slavabrodsky.com
Повесть о математике Илье, который долгое время жил в Москве. Все свободное время он проводил с близкими друзьями на пасеке. И ему часто виделись какие-то загадочные сны о далекой Америке. Илья покинул Россию; стал работать в Нью-Йорке. И ему стала сниться его пасека. А сны из России оказались снами из его будущего в Америке.
Памяти Аньки
С О Д Е Р Ж А Н И Е
Предисловие автора
Часть первая. Москва
Глава 1. “Откуда ты?..”
Первый компьютер. Москва, 26 июля 1985 года
Глава 2. “Мы решили не спускаться…”
Последняя прогулка. Москва–Сочи, 16–19 мая 1988 года
Часть вторая. Саратов
Глава 3. “Что вы делаете?..”
Саратовская оратория. Пичурино, 7 августа 1988 года
Глава 4. “Слушайте меня внимательно…”
Ноги. Пичурино, 10 июля 1989 года
Глава 5. “В первом же отеле…”
Мелкий дождь. Пичурино, 10–13 июня 1990 года
Часть третья. Кембридж
Глава 6. “Простите?..”
Бостонские парадоксы. Кембридж, 22 октября 1991 года
Глава 7. “Доброе утро…”
К вопросу о глупых вопросах. Кембридж, 19 мая 1992 года
Глава 8. “Ты не мог бы попросить...”
Белая “хонда”. Энглвуд, 28 сентября 1993 года
Часть четвертая. Брюссель
Глава 9. “Девушка закончила свой танец…”
Жаркое лето. Нью-Йорк–Брюссель , 5–6 августа 1997 года
Глава 10. “За пересказ “L'Humanite Dimanche…”
Брюссельские вафли. Брюссель–Брюгге, 8 августа 1997 года
Глава 11. “Без одной…”
Черепаховые гребни. Брюгге, 9 августа 1997 года
Часть пятая. Амстердам
Глава 12. “Мне очень нравится…”
Краснопольский. Амстердам, 10 августа 1997 года
Глава 13. “Это какой-то кошмар…”
Копченые угри. Амстердам, 11 августа 1997 года
Глава 14. “Смотри, “Lycos” тонет…”
Горный мед. Делфт, 12 августа 1997 года
Глава 15. “Ну как у вас?..”
Одноклассник. Амстердам, 13 августа 1997 года
Глава 16. “Ты все знаешь здесь?..”
Бум-Чикаго. Амстердам, 14 августа 1997 года
Глава 17. “Что-то я не вижу…”
Вишневая настойка. Льеж, 15 августа 1997 года
Глава 18. “Мы въехали в зону парка…”
Бредовый суп. Durbuy, 16 августа 1997 года
Часть шестая. Париж
Глава 19. “Да, конечно, конечно…”
Светка. Париж, 17 августа 1997 года
Глава 20. “Они долго говорили…”
Революционер. Париж, 19 августа 1997 года
Глава 21. “Это не очень-то правильно...”
Немного о геологии. Версаль, 21 августа 1997 года
Глава 22. “Выставка закрывалась в пять…”
Сережа. Париж, 23 августа 1997 года
Часть седьмая. Нью-Йорк
Глава 23. “Что это загудело?..”
Обратное инакомыслие. Париж–Нью-Йорк, 24–25 августа 1997 года
Глава 24. “Я сел на четвертый поезд…”
День железнодорожника. Манхэттен, 2 августа 1998 года
Глава 25. “Как идут дела?..”
Аленка. Миллбурн, 2 сентября 1998 года
Глава 26. “Я слышал, ты уходишь…”
На полу. Манхэттен, 7 октября 2002 года
Глава 27. “Я решила отказаться…”
Белое Рождество. Миллбурн, 25 декабря 2002 года
Предисловие автора
Я перечитал недавно мои рассказы и нашел их очень хорошими. Конечно, мне нравится рассказ “Ноги”. Возможно, потому что это было первое из того, что я написал для своей книги. “Первый компьютер”, “Саратовская оратория” и “Мелкий дождь” нравятся и мне, и многим из тех, кому я давал читать их в рукописи. В сущности, я люблю также рассказы “Последняя прогулка” и “Бостонские парадоксы”, хотя не знаю никого, кто считал бы их по-настоящему хорошими. “К вопросу о глупых вопросах” и “Белая хонда” нравятся очень многим. И мне, конечно, тоже.
И вот именно эти первые восемь рассказов долгое время ходили по рукам моих друзей и знакомых. И когда я получил от них некоторое одобрение, я стал писать еще и написал “День железнодорожника”, “Аленка”, “На полу”, “Белое Рождество” и все главы о жарком лете девяносто седьмого года. Рассказы мне самому, конечно, показались очень удачными, и я стал их включать один за другим в книгу. Тогда-то я и решил поместить ее в Интернет.
После этого я получил уже действительно много отзывов. И я подметил, что в целом положительными оказались только местные. А в России мою книгу не одобрили, и один мой знакомый из Москвы позвонил мне и сказал, что повесть моя ему совсем не понравилась.
И я сразу вспомнил, как Мишка на работе как-то сказал Брюсу: “Я с тобой не согласен”. После этого Брюс ходил ужасно мрачный. То есть улыбался, конечно, но как-то вымученно очень, и все пытался у меня выяснить, почему Майк (то есть Мишка) с ним так грубо поговорил.
Я, конечно, Мишку отругал за его грубость как следует. И Мишка почему-то решил, что теперь в таких случаях он будет говорить, что это очень интересный вопрос.
– А ты знаешь, когда так говорят? – спросил я.
– Когда? – сказал Мишка.
– Когда не знают, как ответить на вопрос.
– Правда?
– Да, а ты, когда с кем-нибудь не согласен, лучше говори, что это очень интересная точка зрения.
– А если согласен?
– Тогда говори “абсолютно”, вот и все.
– Это очень интересная точка зрения, – сказал Мишка.
– Ладно, это уже намного лучше. Только ты думай, как теперь с Брюсом быть.
– А как с ним быть?
– Давай позовем его в ланч пива попить.
– А в ланч разве можно пиво пить?
– Слушай, – ответил я Мишке, – человек, который может сказать “Я с тобой не согласен”, о таких тонкостях, как попить или не попить пива в ланч, не должен размышлять. Это просто не вяжется с его образом.
Мы редко пьем пиво в ланч, а уж больше, чем по одной бутылке, не пьем никогда. Но тут пришлось. И Брюс отошел как раз только в середине второй. Так что не зря я все это затеял. В полном согласии с девизом, который у нас в ту пору был: “The right relationship is everything”.
А еще один мой российский приятель сказал, что у меня в книге много отклонений от правил русского языка. И я ему заметил, что это довольно сложный вопрос, что такое правила языка и все такое прочее. В ответ на это он как-то криво улыбнулся и сказал еще, что не очень-то понимает, о чем моя книга. Я пытался объяснить ему, что я думаю на этот счет. Но мне показалось, что эти мои объяснения его не убедили и у него осталось все-таки отрицательное отношение к моему творчеству.
А потом я зазвал его к нам на барбекю. Стали мы его расспрашивать, понравился ли ему Нью-Йорк. И он сказал, что Нью-Йорк ему понравился, но не очень, и что его удивило, что девушек у нас тут красивых нет. Ну, над этим мы все от души посмеялись, и я даже успокоился, что мои рассказы ему не понравились.
А теперь я перехожу к местным откликам.
Сильно меня за стихи ругает местный народ.
– Что это у тебя такое? – спрашивают.
– А что такое? – говорю.
– Вот это: “и медовый запах пряный мысли спутает в уме”. Как это?
– А что тут такого? – говорю. – Думаете, не спутает, что ли?
– А “пьяный – полупьяный” – это что, рифма?
– Слушай, – сказал я как-то одному такому умнику, – а ты сам-то когда-нибудь стихи писал?
– Писал, – сказал он мне.
– Ну прочитай, что тебе очень нравится.
Прочитал он мне какое-то четверостишие.
– Э, – сказал я, – у тебя же там глагольная рифма. У нас, у поэтов, глагольная рифма как бы вторым сортом считается.
– Какая такая глагольная рифма? – спросил мой приятель.
– Обыкновенная: “выбирать – умирать”. Так что с твоими стихами осечка вышла.
– А это не мои стихи. У меня так здорово не получится.
– Значит, у тебя еще хуже, что ли? – спросил я его, и тут же от него отошел, и больше ничего ему говорить не стал.
