ПЕТЕРБУРГ
Лев Лурье
Питерский снобизм
Как не испортить поездку
Правила выживания
Петропавловская крепость.
Иоанновский равелин, Инженерный дом, Комендантское кладбище, Петропавловский собор, усыпальница Романовых, Великокняжеская усыпальница, Соборная площадь, тюрьма Трубецкого бастиона, Нарышкин бастион, Комендантcкая пристань, Петропавловский пляж
Центральные площади.
Сенатская площадь, Манеж, дом Кочубея, Исаакиевский собор, памятник Николаю I, Синий мост, Мариинский дворец, Александровский сад, Адмиралтейство, Дворцовая площадь, Зимний дворец
Невский проспект.
Дом Чичерина, дом Котомнина, Строгановский дворец, Голландская церковь, Казанский собор, костел Святой Екатерины, Серебряные ряды, башня Городской думы, Гостиный Двор, Елисеевский магазин, памятник Екатерине II, Российская национальная библиотека, Александринский театр, Аничков дворец, Дворец Белосельских-Белозерских
Золотой треугольник.
Особняк Аракчеева, Новый Эрмитаж, Старый Эрмитаж, Дом ученых, дворец герцога Ольденбургского, Летний дворец Петра I, Инженерный замок, Дом кино, Шуваловский дворец, Михайловский дворец, Спас на Крови, Императорские конюшни, последняя квартира Пушкина
Литейная часть и Пески.
Шереметевский дворец, Училище правоведения, Пантелеймоновская церковь, Таврический дворец, Музей Суворова, Смольный собор
Вокруг Сенной площади.
Дом Мейнгардта, Юсупов сад, дом Зверкова, дом Сонечки Мармеладовой, Львиный мост, дом старухи-процентщицы, Вознесенский мост
Коломна и Английская набережная.
Никольский Морской собор, дом Бенуа, Египетский мост, Мариинский театр, Большая хоральная синагога, музей-квартира Блока, дворец великого князя Алексея Александровича, дворец Юсуповых, Англиканская церковь, дворец великого князя Николая Николаевича
Васильевский остров.
Биржа, Музей почвоведения, Кунсткамера, Академия наук, церковь Святой Екатерины, Андреевский собор, Академия художеств, Высшее военно-морское училище, Смоленские кладбища
Петроградская сторона.
Артиллерийский музей, Нахимовское училище, Соборная мечеть, киностудия "Ленфильм", Музей игрушки, Князь-Владимирский собор
Острова.
Аптекарский остров, Каменный остров, Елагин остров, Крестовский остров
Лавра.
Александро-Невский монастырь, Свято-Троицкий собор, Коммунистическая площадка, Благовещенская церковь
Лиговка.
Особняк Франца Сан-Галли, музей Арктики и Антарктики, Владимирская церковь, особняк Корсакова, музей-квартира Достоевского, Филармония джазовой музыки, Витебский вокзал, Палата мер и весов
Окраины.
Выборгская сторона, следственный изолятор "Кресты", Нобелевский городок, Новодевичий монастырь
Вокруг Петербурга
Музеи
Гостиницы
Театры и концертные залы
Магазины и рынки
Питерский снобизм
За этими величественными выщербленными фасадами - среди старых пианино, вытертых ковров, пыльных картин в тяжелых бронзовых рамах, избежавших буржуйки остатков мебели (стулья гибли первыми) - слабо затеплилась жизнь. И помню, как по дороге в школу, проходя мимо этих фасадов, я погружался в фантазии о том, что творится внутри, в комнатах со старыми вспученными обоями. Надо сказать, что из этих фасадов и портиков - классических, в стиле модерн, эклектических, с их колоннами, пилястрами, лепными головами мифических животных и людей, - из их орнаментов и кариатид, подпирающих балконы, из торсов в нишах подъездов я узнал об истории нашего мира больше, чем впоследствии из любой книги. Греция, Рим, Египет - все они были тут и все хранили следы артиллерийских обстрелов. А серое зеркало реки, иногда с буксиром, пыхтящим против течения, рассказало мне о бесконечности и стоицизме больше, чем математика и Зенон.
Иосиф Бродский "Less than one"
При самом поверхностном взгляде на Петербург обнаруживаем настороженную угрюмость жителей. Сравните московский, не будем говорить уже о киевском, троллейбус с питерским. У них ровный гул голосов, люди не стесняются друг друга, реплика, брошенная в воздух, тут же подхватывается, молодежь балагурит, старушки обсуждают цены и болезни. У нас - настороженное молчание, взгляд избегает взгляда, случайное прикосновение - удар электрического тока. Громкий разговор встречает всеобщее молчаливое осуждение.
Москвичи легко переходят на "ты", при встречах целуются, приветливы с приезжими. В Петербурге поцелуи считаются признаком дурного вкуса, рукопожатие заменяется простым кивком, о человеке, живущем в Питере не один год, а то и десятилетие, говорят: "Эта nn, знаете, из Дубоссар". На "ты" обращаются разве что к одноклассникам, да и то с каким-то внутренним неудобством.
И приязнь и неприязнь выражаются одинаково: чуть большее внимание к собеседнику, чуть сдержаннее полупоклон. Быть знаменитым - некрасиво, успех ассоциируется с пошлостью, конформизмом, недалекостью. Включенность в большой мир - успеха, денег, гастролей, больших тиражей, "Останкино", - с точки зрения петербугского сноба абсолютно некомильфотна. Логика строится на следующем простом силлогизме: Хармса не печатали, "Избранное" Бродского не могло выйти в "Советском писателе", "Зону" Довлатова трудно было вообразить на страницах "Авроры" - так что же может представлять из себя какой-нибудь Евграф Мелитопольский, опубликованный в супере тиражом 30 тысяч? Должно быть, пошляк и проходимец.
Норма - телесный изъян или болезнь (но обсуждать немощи, а тем более жаловаться на них - неприлично), честная бедность, совершенное знание чего-либо житейски бесполезного. В нашем климате отсутствие гайморита или, на худой конец, простого вазомоторного ринита просто подозрительно. Достоевский писал: "Это город полусумасшедших. Если б у нас были науки, то медики, юристы и философы могли бы сделать над Петербургом драгоценнейшие исследования, каждый по своей специальности. Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге. Чего стоят одни климатические влияния!" Действительно, число странных, сирых, убогих на улицах Петербурга, особенно где-нибудь у Владимирской церкви или в районе Сенной, превосходит всякое вероятие.
Может быть, оттого что петербуржец живет в городе, где здания похожи на декорации пьесы столетней давности, он чувствует себя скорее персонажем литературного произведения, нежели человеком, живущим здесь и сейчас. Довлатов о Бродском: "Он не боролся с режимом. Он его не замечал. И даже нетвердо знал о его существовании. Его неосведомленность в области советской жизни казалась притворной. Например, он был уверен, что Дзержинский - жив. И что "Коминтерн" - название музыкального ансамбля. Он не узнавал членов Политбюро ЦК. Когда на фасаде его дома укрепили шестиметровый портрет Мжаванадзе, Бродский сказал: "Кто это? Похож на Уильяма Блэйка". Множество тем в петербургских салонах табуировано для обсуждения: депутаты Думы, Захаров, Виктюк, Михалков, эстрада, телевидение, личная жизнь знаменитостей. Почтенным считается нефункциональное знание: древнекоптский язык, обстоятельства биографии писателя Константина Вагинова, история Красненького кладбища.
Всяческая "игра в бисер" приобретает в Петербурге необычайно серьезный характер. Местные образцовые издания последних лет - исторические альманахи "Минувшее" и "Лица", энциклопедические справочники "Храмы Петербурга", "Исторические кладбища Петербурга", "Архитекторы-строители Петербурга" - являют собой образцы долгого затворнического труда, не подразумевающего громкого внешнего успеха. Они наследуют еще более герметичным самиздатским машинописным журналам 1970-1980-х годов: толстенные тома "Часов", "Метродора", "Обводного канала", "Северной почты", "Митиного журнала", "Сигмы", "Памяти", выходившие тиражом то шесть, то двенадцать экземпляров каждый, напоминали по несуетной тщательности выполнения рукописные своды средневековых монахов. Поэты каждые несколько лет "издавали" свои сборники, перепечатанные поклонницами и переплетенные приятелями, и раздавали немногочисленным почитателям. Рок-музыканты первыми в России начали выпускать свои "альбомы", разрисовывая от руки обложки кассет.
Настоящий петербуржец летом гуляет на Островах, его можно встретить на солнечной стороне Невского, в Эрмитаже, в верховой аллее Летнего сада. У него есть излюбленные кварталы (Коломна, юг Петербургской стороны, Ямские, округа Инженерного замка), где можно побродить с приятелем, поговорить о кинизме или председателе Третьей Думы Хомякове. Чтобы распить бутылочку с давним знакомцем, он готов совершить длительное путешествие, но место должно быть специальное: спуски к воде у Никольского собора, крыша Петропавловки, двор с брандмауэром в Графском переулке. Ему физически невыносимы улицы Партизана Германа или Белы Куна. Уж лучше Обводный канал, Нейшлотский переулок, Малая Охта.
