Пинцет - Владарг Дельсат

Гермиона сидела на берегу Черного Озера, в задумчивости кидая небольшие камни в воду. Январь выдался в этом году теплым по сравнению с прошлым, отчего озеро даже и не пыталось замерзнуть. Вспомнив мелкий лед на мантии, девушка поморщилась. Впрочем, сейчас это было бы самой незначительной проблемой. Этот год начался со странностей, впрочем, сейчас Гермиона думала не о них. Девушке хотелось плакать — сегодня она потеряла друга. Вернувшись с каникул, сжимая в кармане заветный пузырек, который наверняка спас бы Гарри, мисс Грейнджер узнала, что… поздно.

Началось все с мадам Амбридж, очень любившей наказывать магглокровок. Вот только некоторые от нее возвращались с окровавленными руками, а некоторые просто не помнили, что происходило, как и… Гермиона. Старавшаяся не нарываться, она, тем не менее разок побывала в кабинете представительницы министерства, но вот никаких следов на себе не нашла, а память вообще молчала. Больше всего не повезло Гарри, конечно… Девушка винила себя в том, что не подумала — какие последствия может иметь фактически открытая рана. Привыкнув к тому, что все привиты, Гермиона просто невовремя среагировала… «Значит, я тоже виновата», — чувство вины не давало ни есть, ни спать.

Когда у Гарри начались судорожные подергивания, Гермиона посчитала, что юношу пытают, обратившись к декану, а потом и к директору, но это ни к чему не привело. Девушке буквально в двух словах объяснили ее место в пищевой цепочке. Оставалось только смотреть, как другу становилось только хуже. Наверное, Гермиона не обратила на это внимания, если бы не Виктор… Прикрыв глаза, девушка погрузилась в воспоминания.

Это произошло сразу после бала. Мистер Крам затащил девушку в какую-то нишу, чтобы обездвижить. Это был какой-то совсем другой вариант Петрификуса, потому что Гермиона чувствовала прикосновения пальцев болгарина к… к себе. Виктор ощупал девушку, после чего влил в ее полуоткрытый рот какое-то зелье. Испугавшаяся насилия мисс Грейнджер коленом попала Краму по самому дорогому, но потом ее начало рвать.

— Точно дура, правильно белобрысый говорил, — выдохнул Виктор, с трудом распрямившись. — Это нейтрализатор, поняла, нет?

— Какой нейтрализатор? — пытаясь отдышаться после неукротимой рвоты, спросила девушка.

— Нейтрализатор зелий, — сдавленным шепотом объяснил юноша. — Подчинения, любовных и так далее, которых в тебе плескалось видимо-невидимо.

— Ка-ак? — удивилась Гермиона, и болгарин принялся объяснять, какой она была дурой.

Это открытие было очень неприятным, учитывая в особенности то, что сделал болгарин, чтобы продемонстрировать свои слова. Ощутив его руки там, где не положено, девушка испытала ужас, что, наверное, и помогло ей получше запомнить слова ученика Дурмстранга, решившего помочь ей просто так, ничего не требуя взамен, хотя по правилам мог.

Когда Гермиона увидела, что Гарри сложно говорить, да и вообще открывать рот, она всполошилась, отправившись в Больничное крыло. То, что девушка решила отправиться туда, она помнила, а вот, что там произошло — нет. Только почему-то время от времени начали появляться судороги ног и появился императивный позыв, да такой, что добежать Гермиона едва успевала.

На лице Гарри появилась сардоническая ухмылка, при этом она не пропадала, отчего хотелось его ударить. Гермиона тогда даже наорала на ничего не понимавшего, как она сейчас уже поняла, юношу. За пару дней до каникул начались более серьезные судороги, и тогда мадам Помфри таки снизошла до Гарри. Юноша уже почти не мог говорить, он лежал в Больничном крыле со своей этой ухмылкой и тяжело, с присвистом, дышал, роняя слезы. Таким Гермиона и запомнила его, спросив о Мунго, на что брезгливо поморщившаяся медиведьма сообщила, что директор Дамблдор против, что почему-то испугало девушку.

Таким она Гарри и запомнила, отправившись на каникулы. Теперь Гермиона понимала, что эти две недели ее друг мучительно умирал. Умирал также, как жил — совсем один, никому не нужный, как человек. Без друзей, без любви, единственный в белом безразличии школьного Больничного Крыла.

Гермиона же по пути домой была задумчива, но с родителями решилась поговорить далеко не сразу. Прошла, наверное, неделя, прежде чем девушка поговорила с папой. Это произошло случайно — разговаривая о разных проклятьях, Гермиона довольно точно описала все симптомы Гарри, на что ее папа сильно удивился.

— Миона, ты мне столбняк описываешь, — заметил мистер Грейнджер. — Он довольно известен и неизлечимым не является.

— А как его лечить? — сразу же заинтересовалась девушка.

— Анатоксином, ну и там по мелочи, — махнул рукой мужчина, которому тема интересной не была.

— Спасибо, папа! — воскликнула Гермиона, сразу же обратившись сначала в аптеку, а потом уже и в больницу.

Достать необходимые лекарства было, тем не менее, проблемой, особенно для несовершеннолетней девчонки, но врачи, переглянувшись, решили пойти ей навстречу, но Гермиона опоздала. Приехав с каникул, девушка побежала в Больничное крыло, встретив только белые простыни и тишину. Понадеявшись на то, что юношу отправили в Мунго, Гермиона отправилась к мадам Помфри.

— Мадам Помфри! Я выяснила, это столбняк! Как найти Гарри, ему можно помочь! — закричала девушка.

— Настырная какая! — озлилась школьная медиведьма, награждая Гермиону сильными жалящими. — Нельзя ему помочь! Вот тебе! Мистер Поттер скончался! Поняла, грязнокровка⁈

Почему мадам Помфри себя так повела, Гермиона так и не поняла. Одна было девушке ясно — Гарри больше нет. Больше нет этой робкой улыбки и необыкновенных зеленых глаз. Нет того, кто способен был убить василиска и разогнать дементоров. Гермиона ушла плакать к Черному Озеру, просто, чтобы никого не видеть. Не наблюдать радующихся смерти того, кто шел на смерть, в том числе и ради них. Казалось, кроме Гермионы, никто не хочет даже вспоминать Гарри.

В душе было пусто. Куда-то делся Рон, впрочем, Гермионе рыжик никогда не нравился, девушка сидела на берегу озера, погруженная в свои мысли и никак не могла понять — был ли Гарри для нее просто другом или… Нет?

* * *

Изменения в отношении к ней Гермиона почувствовала сразу же. Недобро посматривавшая на девушку профессор МакГонагалл откровенно пугала старосту, а визитов, после которых Гермиона ничего не помнила, стало больше. Затем Героем был объявлен мистер Лонгботтом, но что-то у Дамблдора не срослось — в школу явилась бабушка Невилла, после чего тот исчез. О Поттере никто даже не заговаривал — Гарри будто стерся из памяти всех.

— Ну что, грязнокровка… — из темноты коридора надвигались слизеринцы. — Теперь тебя защитить некому?

— Вы не посмеете! — вскрикнула девушка, поздно задержавшаяся в библиотеке.

— А нам и не нужно, ты все сделаешь сама, — хмыкнул Малфой, и перед глазами Гермионы все погасло.

— Пятьдесят баллов с Гриффиндора! — услышала она в следующий момент.

Обнаженная девушка, лежавшая прямо перед дверями покоев МакГонагалл, потеряла сознание и была доставлена в Больничное крыло, где получила зелье Сна-без-сновидений и уснула. Проснувшаяся девушка вспомнила последние слова Малфоя, задрожав. Осознавать, что с ней сделали, Гермиона не хотела. Проблема была даже не в этом, а в том, что девушка была абсолютно беззащитной. Искать правды почему-то не хотелось, хотелось убежать.

— Мисс Грейнджер, вы здоровы, — наполненный брезгливостью голос медиведьмы вырвал девушку из раздумий. — Одевайтесь!

— Мадам Помфри! Умоляю, скажите мне! — заплакала Гермиона, становясь перед мадам Помфри на колени. — Они… успели?

— Вы девственны, — слегка смягчившаяся медиведьма одним жестом проверила девушку.

— Спасибо… — Гермиона попыталась опять упасть в обморок, но сильный Эннервейт встряхнул ее, как от удара тока.

Быть настолько беззащитной оказалось очень страшно, несмотря на то, что с девушкой ничего не сделали. Оставшееся до экзаменов время Гермиона выходила из гостиной только на уроки, отчаянно боясь оставаться в одиночестве. Поэтому, наверное, больше таких эксцессов не было, зато ей снились сны, в которых девушку били и не только, накладывали Империо, заставляя делать… разное… Из-за этих снов Гермиона пугалась все сильнее — до ужаса, до паники. Так она и сдавала экзамены — страшась повернуться к экзаменаторам спиной, что те, разумеется, заметили.

Гермиона ехала домой, забившись в угол купе, девушка просто дрожала, вздрагивая от любого звука. К счастью, с ней ничего