Быль и небыль - Тамара Григорьевна Габбе

Рукопись подготовлена к печати А. ЛЮБАРСКОЙ и Л. ЧУКОВСКОЙ — членами Комиссии по литературному наследию Т. Г. ГАББЕ.

Художник В. АВДЕЕВ

Наша страна принадлежит к числу тех счастливых стран, где сказка еще жива. Не только в глухих и отдаленных углах нашей родины, но повсюду, на всех путях и перепутьях, в вагоне железной дороги, на палубе парохода, в бараке строительных рабочих или сплавщиков, а в годы войны — даже в бомбоубежищах, вы могли услышать неожиданный вариант сказки или ее беглый пересказ.

Сказка никогда не была оседлой. Она странствует по большим и проселочным дорогам, по рекам и морям, на грузовике, на поезде, — как угодно, и в этих странствованиях больше обогащается, чем теряет.

А в дни великих походов и больших переселений она шла вместе с войсками на фронт, с эшелонами в глубокие тылы, с Поволжья — на Карпаты, из-под Москвы — в Казахстан.

Никогда еще люди нашей страны, жители самых разных областей не сходились так близко, деля меж собой заботы, труды и редкие досуги.

Во время этих встреч люди немало пересказали друг другу — о себе, о своих родных местах, о своей новизне и старине.

Русские люди любят рассказывать, умеют рассказывать и знают толк в народном анекдоте, в шутливой новелле, в историческом предании и, может быть, более всего в том чудесном сочетании были и небыли, которое называется сказкой.

Она прельщает рассказчиков и слушателей своим особенным музыкальным строем, который не теряется даже в самом вольном и прозаическом пересказе.

Она привлекает смелыми и глубокими обобщениями философского и этического характера и тем особенным сочетанием были и небылицы, волшебства и реальности, которое так присуще этому тонкому, сложному и в то же время доступному виду народной поэзии.

Война научила нас еще сильнее и глубже любить землю, на которой мы родились и выросли. Нам еще дороже стал ее язык во всех оттенках и переливах местных говоров и наречий. Мы стали бережней ценить ее старину, ее сказанья и поверья, за которыми так явственно проступает народный ум, юмор, острое чувство реальности.

На сказку отзываются не только дети.

Правда, ее конкретность, увлекательность фабулы, стремительный темп повествования, позволяющий охватывать бесконечные времена и пространства, богатство фантастических образов и приключений — все это как нельзя больше соответствует воображению ребенка и юноши.

Но ее здравый смысл и житейский опыт, ее философия и мораль, наконец, ее стилистические особенности обращены к читателю зрелому, искушенному и жизнью и книгой.

Между тем, сборники сказок чаще всего издаются либо как детские книжки, либо как сборники фольклорных изысканий.

А ведь, в сущности говоря, сказки имеют бесспорное право на те полки библиотеки, которые отводятся художественной литературе — беллетристике и поэзии.

Их должны были бы читать наряду с повестями, романами, рассказами и лирическими стихами. Если это не происходит, если фольклорный сборник снимают с полки реже, чем любую бойкую повесть, то в этом виновата не сказка.

Успех, которым она может и должна пользоваться, тысячекратно проверен и сомнению не подлежит.

Но для того, чтобы народная сказка пользовалась у читателей тем же вниманием, какое завоевано ею у слушателей, она должна быть рассчитана именно на читателя.

Самые лучшие, самые богатые и достоверные из фольклорных собраний не заменят собою сборников, предназначенных для чтения, так же, как и самое изящное и поэтическое «светское» издание сказок, рассчитанное на широкую аудиторию, не может служить безоговорочно материалом для изучения особенностей местных говоров, путей развития сказочных сюжетов, образов и т. д.

Скажем — в предисловии к одному из солидных трудов научного характера собиратель сказок Д. К. Зеленин предупреждает читателя: «…Упадок, постепенное вымиранье народной сказки в Яранском уезде — вне всякого сомнения». Далее (на стр. X) он сообщает, что в отделе примечаний он дает краткий пересказ всех сказок, и прибавляет: «Советую читателям обращаться предварительно к этому пересказу во всех тех случаях, когда подлинник сказки почему-либо (вследствие обилия местных слов, вследствие спутанности рассказа и пропусков, что встречается, напр. у дряхлого Краева) малопонятен: после знакомства с содержанием сказки по краткому пересказу подлинная сказка будет много понятнее».

Не обсуждая по существу вопрос о том, действительно ли выродилась и вымерла сказка в Яранском уезде, мы вряд ли включим в сборник антологического типа образцы «упадочных» сказок с таким количеством диалектизмов, пропусков и несообразностей, что и понять-то их можно только после предварительной подготовки по конспекту.

Или вот другой пример. В богатейшем собрании белозерских сказок братьев Б. и Ю. Соколовых, в введении ко всей книге (гл. V) специально выделена категория «неумелых сказочников». Собиратели пишут: «Помимо сказочников опытных, умелых, есть не мало и других. Есть плохие, мало искусные сказочники, из рук вон плохо владеющие рассказом. Сказок знают мало. Речь их обычно нетверда и путана. Но и они представляют несомненный интерес для объективного исследователя сказочного творчества. Сказочные формулы их нестройны, нескладно переданы, рассказ очень краток. Подробности забываются, и сказочник употребляет усилия их припомнить… В качестве яркого примера полного неуменья владеть сказочной речью и облекать рассказ в связную форму мы можем привести старушку Дарью Гавриловну Шарашову…»

Возможно, что для объективного исследователя яркие примеры такого рода представляют какой-то особый специальный интерес, но в сборник, предназначенный для широкого читателя, мы не включили бы сказок старушки Шарашовой, хоть она и занимает такое выдающееся место среди всех неумелых сказочников.

Точно так же мы не рискнули бы предложить широкому читателю варианты незаконченные и несовершенные, даже если эти варианты ни разу не были опубликованы в печати.

В сборнике, предназначенном для большой аудитории, мы не будем бороться за безусловное сохранение местного диалекта и оставим в неприкосновенности только те причудливые обороты и даже неправильности речи, которые особенно тонко характеризуют интонацию и стиль рассказа.

Научное и «светское» издания народных сказок не исключают одно другое, не спорят друг с другом. Они имеют равное право на существование и, в сущности говоря, даже сотрудничают между собой.

Художественное издание народных сказок немыслимо без той огромной работы, которую проделывают предварительно фольклорист-исследователь и собиратель.

А с другой стороны — популярное издание всегда вызывает приток интереса и внимания к народной поэзии и вербует новых