хмыкнула, Мирослава хихикнула.
— Лианг идёт, — заметила Нацуко.
Я повернул голову и увидел его — он шёл, растирая запястье.
— Слушай, я тут с новенькими поговорил, — Лианг опустился на скамейку, напротив меня и девчонок. — Смогли наладить связь между планетами. Так, глядишь, и сеть скоро восстановят.
— Поскорее бы, — проворчала Мирослава. — Без сети так сложно. У нас ещё и электричество с перебоями работает.
— У вас хоть работает, — печально добавила Нацуко.
Я поднял голову к небу. Темнеет. В Изначальном Мире время течёт так же, как и на Земле. Здесь сменяются дни и ночи — хоть и не видно светила. До конца первых суток оставалось ещё часов двенадцать, и за это время можно кое-что придумать…
Но я отмёл эту мысль. Будет слишком подозрительно, если ещё один человек с этой горы станет Эвольвером. Нельзя спешить. Надо посмотреть, как отреагируют власти разных стран на появление первого Эвольвера.
Мне было сложно ничего не делать. Но ночью гулять в лесу опасно, там можно запросто найти свою смерть. Людям ещё повезло, что в первую неделю на новое поселение никто не нападал. А вот позже…
Вы пробыли в Изначальном Мире сутки!
Хотите покинуть Изначальный Мир?
Из нашей группы остались только я и Лианг — все остальные уже ушли.
— Ну что? Идём? — Лианг посмотрел на меня.
— Да. Рассказывай то, о чём мы договорились.
— Тогда погнали.
На вопрос перед глазами я мысленно согласился. Татуировка на запястье зачесалась, контур треугольника потемнел. Передо мной в воздухе соткалась чёрная полупрозрачная пирамида, которую мог видеть лишь я. Процесс был довольно медленным — растянулся на две-три минуты. Этого времени не хватит, чтобы оперативно телепортироваться на Землю в случае опасности.
Когда пирамида полностью сформировалась, я шагнул в неё и оказался на площади Пекина, внутри другой пирамиды.
Меня встретила армия правительства. Они уже знали о Думисе и даже пронюхали, что я присоединился к его группе.
Несколько часов меня допрашивали. Я отвечал спокойно, пересказывая одну и ту же историю.
— Свободен, — наконец, кивнул следователь — лысый азиат с шрамом на лбу. — За тобой пришли. Премию забрать не забудь.
И меня даже не попытались завербовать? Странно. Но на выходе всё прояснилось — меня встречал Делун Ли. Значит, род Ли подсуетился, чтобы меня вытащить.
— Владислав, — холодно поприветствовал меня Делун. — Тебя желают видеть.
Делун Ли — кто-то вроде младшего управляющего. Он держит связь с младшими семьями, как наша. Он же и предупредил нас, что становиться добровольцем слишком опасно.
— Дядя Делун, я всё рассказал раз тридцать, — я вздохнул. — Мне нечего сказать. Я с этим Думисой даже не разговаривал толком. И не видел, как он свою татуировку активировал.
— Расскажешь ещё раз, — ровным голосом ответил Делун. — Садись.
Он направился к новенькой машине неизвестной мне марки. Я внутренне простонал и последовал за ним. Значит, автомобили уже начали ездить. Первые дни после перемещения вся электроника сильно барахлила, поэтому велосипеды стали самым востребованным транспортным средством.
Сев в машину, я пристегнулся и скучающе уставился в окно. Реакция рода Ли, да и всего мира, понятна. Появился первый человек, который смог начать эволюцию. Это невероятное событие. Особенно возбуждены большие рода, они понимают, что битва за ресурсы Изначального Мира неизбежна. И они правы — не один и не два рода сгинут в грядущей войне за первенство. И род Ли в их числе. Азиатский Дракон надеется, что с помощью своего новейшего вооружения он вырвется вперёд. Но Ли пока не знают, что их оружие бесполезно в Изначальном Мире, оно там просто не работает. После Затмения главным признаком величия рода стали не власть и влияние, а Эвольверы. И кто быстрее это поймёт, тот получит преимущество.
День прошёл максимально скучно и непродуктивно. Делун Ли привёз меня в один из особняков рода Ли, где со мной побеседовали разные люди. Все их вопросы крутились вокруг Думисы и его татуировки. Я отвечал всё по легенде — ничего не знаю, ничего не видел, только слышал его рассказ.
Надеюсь, что Лианг справится с допросом и не выдаст ничего. Мы с ним обсудили перспективы честности — если правительство узнает, что мы крепко связаны с Думисой, нас не отпустят. Заберут в армию, как минимум. А у Лианга мать больная, ему нельзя пропадать.
Пока меня допрашивали, появились новые сведения — ещё один человек стал Эвольвером. Точнее — начал эволюцию. Термин Эвольвер появится позже, если вообще появится в этой жизни.
Прямо во время беседы в комнату забежал запыхавшийся мужик и рявкнул:
— Ещё один! Из Европейского Союза! На этот раз он назвал себя Атомóсом!
Я поморщился из-за неправильного произношения. Áтомос, ударение на первый гласный.
— Кто? — мой собеседник — седой старик с морщинистым лицом — нахмурился.
— Атомос! Он может создавать огонь! Это… Это чудо! — посыльный явно был перевозбуждён.
Я же мысленно подивился тому, как быстро слухи разлетаются. Не прошло и суток, как родился новый Эвольвер. И я уверен — что вскоре появятся новые. И интерес ко мне и Лиангу сразу пропадёт — наша ценность в глазах правительства и родов аннулируется.
До старика, наконец-то, дошло, и он вскочил со своего места. Сразу же начал раздавать приказы, требуя, чтобы через час на его столе лежала вся информация об этом… Атаманосе, Атсосе, Асле… В общем, старик ни разу не произнёс термин правильно и умудрился не повториться.
Меня после этого отпустили. Делун довёз до дома, где я оказался в окружении слуг и Мейли. Сестра молчала, а слуги не решались первыми заговорить, хоть по ним было видно, насколько им интересно услышать о таинственном Изначальном Мире.
— Расскажешь, что там было.
Я мысленно застонал. Опять, что ли?
— Да. Пойдём, поедим. За столом расскажу.
Мейли внимательно выслушала меня.
— Как думаешь, сколько ветвей эволюции у человека? — задала она неожиданно глубокомысленный вопрос.
— Не знаю, — я пожал плечами. — Рано или поздно об этом станет известно.
— М-м-м… — Мейли сосредоточенно смотрела в одну точку, усиленно размышляя.
— Тебя что-то беспокоит? — спросил я.
— Как думаешь… — голос Мейли дрогнул. — Я… Мне стоит пойти в Изначальный Мир?
Я не сразу ответил. В прошлой жизни Мейли ненавидела меня. Она была слишком зависима от отца, и ей казалось, что я забираю всё его внимание и он видит только меня. Но она никогда не желала мне зла, в отличие от
