не на того, кого хотел.
Благо, у меня остался жалкий опыт и полочку я повесить всё-таки мог.
Так было во всём. Любое моё новое хобби встречалось отцовским раздражением. Масленников-старший пытался сделать из меня своего прямого наследника и управленца. Я прошёл все эти курсы, узнал нужнуюемуинформацию. Получил высшее, которое не хотел и… стал никем.
Отец растоптал мою личность, и я охотно согласился играть по его правилам: я получал деньги, прожигал жизнь и откровенно гулял. Серьёзные отношения меня никогда не интересовали, потому что стойко ассоциировались с деспотичностью отца.
Я не хотел, чтобы ещё кто-то командовал мной. Указывал мне, как жить и что делать.
«Ты идиот, неспособный понять красоту животных».
Эти слова были чудовищно болезненными, до боли неправильными, но… правдивыми. Я действительно не понимал любви к четвероногим. Моя мать была помешанной любительницей всевозможных зверей. С детства дома были птицы, собаки, кошки, которые смешались в моей голове в один огромный зоопарк.
«Ты бабник, которому важно залезть под юбку, не узнав человека.»
Мне действительно нравились девушки, но все как одна в отместку заглядывали ко мне в кошелёк. Так можно ли было меня осуждать, если я хотел одного, они — немного другого, и мы оба получали то, что хотели?!
«Ты мажор, который считает, что можно купить всё за деньги!»
А на это у меня не было оправдания. Да и оправдываться не хотелось. Пора что-то менять. Найти нормальную работу и прекратить обращать внимание на тех, кому я безразличен. На тех, кто видит не меня, а только то, кем меня сделали.
Чувствовал себя жалким нытиком, который сбрасывал ответственность за свою жизнь на других людей. Но чем я хуже?!
Мне пора найти себя и начать новую жизнь. Но справлюсь ли я?
Акт 3: Это война! Эпизод 15
Дана
День начинается не с кофе. День начинается со сверлёжки соседа. Как будто он решил просверлить дырку в моей голове из-за неудачного разговора.
Закатываю глаза. Семь тридцать. Знает ведь гад что я обычно встаю в восемь. Протираю глаза, вижу напуганного Жору. Качаю головой.
— Идём, пушистый, кормить тебя буду, — вздыхаю и тащусь на кухню. Делаю себе кофе, молясь богам Доброго утра (если они существуют), чтобы я поскорее проснулась.
Ничего не помогает. Начинаю дремать прямо за столом, пока в один момент я не вздрагиваю от очередного сверления. Проливаю на себя горячий кофе и ругаюсь.
— Твою ж! — вою я, скидываю ночнушку, надеясь, что я не сильно обожглась.
Бодрит, однако.
За полчаса привожу себя в порядок и удручённо смотрю на красные пятна на шее. Никто ж не поверит, что это ожог, а не засосы.
Месть, соседушка, будет сладка! Уж я-то придумаю, что такого тебе можно устроить, чтобы ты заткнулся и больше не выступал!
Ненавижу! Бесит!
Вздыхаю. С пятнами всё равно придётся что-то делать, чтобы они хотя бы не так сильно бросались в глаза. Обречённо накидываю на себя шарф, хоть он и крайне неуместен тёплым летом, но буду делать вид, что это элемент стиля и тупым сплетницам с работы не понять. Кажется, сегодня опять буду в центре внимания. Выслушаю как в лицо, так и за спиной замечу, как они обсуждают моего нового парня.
Которого нет.
Ненавижу сегодняшний день заранее, ненавижу соседа за испорченное утро, ненавижу звук сверла, ненавижу свою жизнь. Одного только Жору люблю: он на прощание мяукает, просит, чтобы я вернулась с работы как можно раньше. Похоже, он один меня любит, не считая родителей, которые подарили квартиру на двадцатилетие.
Открываю дверь и моментально натыкаюсь на соседа. Гад, наверняка караулил, ожидая, когда я выйду! Заранее спланировал, чтобы довести меня до белого каления?!
— Доброе утро! — улыбается он, явно довольный собой.
Сжимаю кулаки, мечтая размазать это неуместное выражение лица. А ещё еле сдерживаюсь, чтобы не открыть дверь и не выпустить Жору. Думаете, мейн-куны добрые? Ага! Только для тех, кто не обижает их семью.
— Что-то ты совершенно не в настроении. Эх! А я вот с утреца ещё одну полочку повесил: она валялась с моего переезда. Наконец-то руки дошли! — хвастается парень тем, что умеет вешать полочки.
Какая прелесть!
— Видимо, ты очень фиговый хозяин, раз она лежала у тебя больше недели, — осуждающе качаю головой.
— А я смотрю, ты без своего котейки не так смела? Думаю, будь твоё исчадие ада рядом, ты бы и не так язвила, — усмехается он.
Морщусь. Как же он жалок!
— Я вообще-то наглых мажоров не боюсь и без доброго и порядочного Жоры. У него хотя бы человечности гораздо больше, чем у тебя, — фыркаю в ответ, скрестив руки на груди.
Жора тем временем мяукает за дверью и скребётся, напоминая о себе. Нет, дружочек, я уже закрыла дверь. Не сегодня.
— Ты так много знаешь обо мне, чтобы сравнивать меня с котом? — оскорбляется Егор, но мне плевать.
— Я знаю достаточно, — флегматично пожимаю плечами. — Отличного тебе дня, полного тусовок, развлечений и вечеринок. Может быть, годам к тридцати поймёшь, что зря прожигал жизнь.
После небольшой отповеди смело срываюсь вниз по лестнице, пока он не подловил и не предпринял очередной неудачной попытки наладить отношения.
Всё, поезд ушёл. Отношения испорчены. Пришло время настоящей войны.
Егор
Мне не спалось. Провёл всю ночь, откликаясь на разнообразные вакансии на специальном сайте поиска работы. Задолбался. Наутро, чтобы хоть как-то снять напряжение, начал сверлить и повесил, наконец, вторую полочку.
Это вдруг вдохновило меня на то, чтобы купить досок, вспомнить прошлое и свои увлечения. Из-за отца я потерял себя, и теперь должен был найти путь к настоящему мне. О, как закрутил!
Поздно спохватился, что помешал соседям спать. Моментально прекратил, но уже услышал, как Дана встала. Понял по мяуканью цербера, что его покормили, и решил всё-таки закончить начатое.
А потом всё-таки вышел на лестничную площадку, желая извиниться, но рыжая бестия отказалась слушать, и пришлось в который раз ругаться с ней.
Как же она меня бесит!
Вернулся домой, где мне неожиданно позвонили.
— Маслеников Егор? — поинтересовался мягкий приятный женский голос.
— Да, я вас слушаю, — от нервов я вдруг почувствовал, что не могу говорить. Неужели мне предложат работу?
— Мы получили ваше резюме. Впечатляющий диплом, хотели пригласить вас на
