- А ты предпочла бы ехать к Ревинтеру, предательница?! - Железные клещи безжалостных пальцев смыкаются сильнее.
Нож заслоняет всё... кроме луны! Ее криво расколотый силуэт ждет. Жаждет крови. Его ведь всё еще не накормили досыта!
Отчаянный всхлип рвется из горла...
Нельзя! Слёзы и жалобы только яростнее распаляют врагов.
Это уже поняла даже Эйда.
- Если всё равно убьешь - скажи хоть сейчас, где моя дочь!
Нож - в пяти дюймах от горла. И можно не сомневаться - Карлотта не промахнется. И рука не дрогнет.
- Твоя дочь - мертва, подлая предательница семьи!
- Я - не предательница...
Как глупо умирать сейчас! А хоть кто-то считал, что умирает "умно"? Или и это - выдумка романистов?
Как бессмысленна смерть! Как и всё в жизни Эйды. Жестоко, цинично, равнодушно.
Ее судьбу сломали. Как ребенок рвет крылья мотыльку. Просто потому, что так захотел. Кто спрашивает мотылька?
- Это семья предала меня. Меня и Ирию! Она ведь не убивала папу, правда? А ее убила ты?! Одна - или вместе с Леоном?
Слёзы... Как не вовремя! Сейчас беспощадная тигрица решит, что жертва вымаливает пощаду! И тогда уж точно - не только убьет, но и ничего не скажет!
Эйда, старшая дочь покойного - убитого! - лорда Эдварда Таррента, отчаянно встряхнула головой. Сгоняя слёзы, закусывая губы. В первый раз, что ли?
- Ответь, где моя дочь. А потом убей, если хочешь! Я унесу твою тайну в могилу.
- У меня больше нет на тебя времени!
Нож рассек морозный воздух...
Предел существует. Не только страху, но и покорности.
Успей Эйда понять, что происходит, - инстинктивно струсила бы. И дала себя убить. Слишком за семнадцать лет привыкла не противиться матери!
Эйда успела бы подумать, что намного слабее Карлотты. Не умеет пользоваться оружием. Что она - всего лишь Эйда, вечная жертва. И нечего даже пытаться подражать Ирии...
Тело оказалось умнее дуры-хозяйки. Перехватив свободной рукой запястье Карлотты, девушка изо всех сил оттолкнула ее. И в следующий миг уже падала сверху...
И не напоролась на материнский клинок только чудом!
Обошлось. Плохо, что "смиренная сестра" так и не выпустила нож!
И хорошо, что отпустила Эйду. С Роджером Ревинтером так не повезло...
Не вспоминать!..
Рухни так Эйда - поднималась бы минут пять. А Карлотта опешила лишь на миг. А в следующий - уже молнией рванулась к взбунтовавшейся дочери.
Та успела откатиться всего на шаг. И уж подавно еще не вскочила...
Честно попыталась увернуться...
Можно было и не пробовать. Пантеры - не только сильнее, но и ловчее, и стремительнее глупых куриц. И всё еще вооружены!
Девушка ползком шарахнулась по снегу...
Успела - на полшага. Живой волчий капкан - вторично уже не вырвешься! - сомкнулся вместо ноги на крае платья. Последняя удача старшей дочери покойного лорда... Тоже - уже покойной!
Ткань лишь слабо затрещала. Крепкому монастырскому сукну плевать на усилия и рывки самой бесполезной из сестер Таррент. Темный побери эти монашеские балахоны! Как и аббатства!
- Не уйдешь, тварь! - Нож вновь рассек кровавую луну...
Эйда осознала себя вцепившейся в руку матери. Пытающейся отвести клинок. Подальше...
Как это удалось? Зачем удача вновь приняла сторону слабой, жалкой девчонки? Чтобы продлить агонию - на радость голодной луне?
Самой глупой овце в крестьянской отаре ясно: курице с коршуном не справиться. И на помощь никто не придет! Некому.
Почему выжившие с затонувшего среди моря корабля упорно плывут? Даже если на горизонте - ни единого судна?
Эйде всегда казалось, что она бы не смогла. Сразу пошла бы ко дну.
А утонуть без борьбы оказалось много труднее, чем плыть!
Никто не придет и не спасет. Люди - равнодушнее застывшего в зимнем сне леса. В котором скоро застынет и бездыханное тело Эйды.
Нависает чужой злобный лик, клонится к земле собственное тело. Холодит спину снег. Тянется к горлу голодный нож.
Засасывает зыбучая трясина...
Это-то откуда?! Эйда никогда не тонула в болоте! Она всегда их смертельно боялась. И вообще - воды...
С каждым прерывистым вздохом - всё ближе ржаво-багровое лезвие! А второй волчий капкан - на шее, и всё труднее ослаблять хватку. Уже почти невозможно...
Руки болят нещадно. Но сильнее им не стать! Эйда - не Ирия!
... - Эйда, почему ты не можешь? - улыбается сверху ловкая как белка сестра. - Это же так легко. Дай руку. Смотри - как всё здорово видно с дерева!
- Ири, бесполезно - у меня никогда не получится...
Воздух исчезает - вместе с ледяным лесом и чернеющим небом. Остается лишь луна. Чтобы вслед за прочим раствориться во тьме! Потом...
Чёрно-зеленый частокол плывет мимо, унося жизнь...
Холод зимней лиарской ночи вымораживает сердце. Последним, что Эйда увидит, будет не лес и даже не алая луна.
Последней станет ненависть - в глазах Карлотты!
Тяжелеет пелена кровавого тумана. В ней всё слабее чернеет частокол зимних деревьев. И человеческий силуэт...
- Дамы, вам не кажется, что сейчас не время? - мягкий, чуть насмешливый мужской голос донесся откуда-то издалека. Совсем. Из заморской страны Хеметис...
И всё скрыла душная тьма.
3
Труп неизвестного на снегу сомнений не оставил. Насчет намерений Карлотты.
И Алан, и всеславовцы - последние дураки, если предположат, что похитителя убили свои. Даже если "слишком много знал" - нашли бы другое место и время.
Невзрачное лицо, крепко сбитая фигура. Нейтральная одежда простонародья. Нож в руке - не помог! Как и нож за голенищем.
Портрет деревенского парня. Всё портит лишь разряженный пистолет.
Что Карлотта - просто пленница новых похитителей, хорошо. Плохо, что за лиарскими деревьями табун коней спрячут - не найдешь, не то что засаду. Не говоря уже о двух женщинах.
Днем, верхами - у погони есть шанс. И неплохой.
Но ночью не спасут никакие факелы. Между елово-сосновыми лапами, по бурелому... А Таррентская ведьма - к гадалке не ходи! - львиную часть пути проделает по поваленным стволам деревьев. Что и вовсе спутает последние следы.
Темный подери лиарские деревья, лиарских ведьм, лиарских похитителей! И круглую луну - так не вовремя скрывшуюся за облаками!
А не найди погоня тело - Эдингем до сих пор гадал бы, в ту ли сторону бегут. Но вряд ли даже Карлотта станет и дальше метить путь вражескими трупами...
Алан едва сдержал горький, циничный смех. Еще не хватало истерики - перед всеславовцами!
Вздохнув, он приказал второму десятку идти вперед.
Разведчики вернулись через полчаса. И сердце рухнуло в пропасть. Бездонную.
Они привели Карлотту. Одну.
Если она что-нибудь сделала с Эйдой! Рука сама тянется к пистолету...
Хотя кто даст пристрелить графиню - даже бывшую? Свои же не позволят. Не говоря уже о словеонцах.
- Где ваша дочь?! - шагнул к змее в человечьем обличье Эдингем.
- Ищите! - пожала плечами Карлотта.
Холодно-издевательская усмешка - куда там капитану Гарсие! Алан едва сдержался, чтобы не стереть ее ударом наотмашь.
- Эйду увезли. Мне удалось сбежать. Это - всё.
- Кто похитители?! - прорычал Эдингем, не стесняясь ни своих, ни чужих.
- Не знаю. Они не успели представиться, - еще ядовитее усмехнулась "сестра Валентина".
- Связать ее! - махнул Алан своим.
- Что вы себе позволяете?! - прошипела Карлотта. Тщетно вырываясь из хватки солдат.
Она оказалась сильной - куда сильнее большинства женщин. Но и этой гадюке с четырьмя мужчинами не совладать.
Эдингем горько и мстительно усмехнулся в ответ.
- Это... так добровольно вы везете ее в Лютену?!
Капитан Ярослав Мировский, Темный его забери! Белокурый и надменный красавец, о чьем присутствии Алан успел забыть напрочь.
- Капитан Мировский! - Тон Гарсии самого Эдингема заморозил бы в мгновение ока.
Кстати, с какого перепугу илладэнец вдруг сделался его союзником?
Ярослав лишь дернул могучим плечом:
- Мы немедленно забираем у вас сестру Валентину. И везем в Лютену. Без вас!
А вот это - уже не просто плохо, а паршиво! Потому что в недавней схватке пострадали в основном свои. И теперь преимущество словеонцев - двойное с лишним. Учитывая, что тяжелораненые в бой не годятся.
- Капитан Мировский! - На сей раз голос Гарсии - не просто холоден. Режет беспощадной остротой стали. - Вы. Забыли. Кто. Здесь. Командует.
Ссорится со своим?! Из-за Алана? Зачем?
Или просто разбирается с соперником? Столь нагло метящим на место вожака?
- Князь Всеслав Словеонский. - Северянин умеет обдавать льдом не хуже. Тоже ветеран, что ни говори. - Чей приказ мы выполняем, капитан Гарсия. - И всё-таки тон чуть смягчился.
Не хочет из-за чужаков ссориться со своим?
- Князь. Всеслав. Словеонский. Поставил. Во главе. Отряда. Меня. - А вот южанин мириться не намерен - и это хорошо. Можно использовать...
