защите, она не отречется от своих слов.
Поднявшись на второй этаж, Клер остановилась. Впереди
скрывшись за пеленой непроглядного мрака, виднелось
крохотное окошко, из которого на девушку с укоризной
взирала огромная кипельно-белая луна. Дрожащий свет
свечи не помогал, а только мешал, опутывая тьму ярким
коконом.
Задув пламя, Клер погрузилась в пустоту ночи. Глаза сразу
привыкли к темноте, и она с легкостью разглядела в
дальней части стены невысокий мужской силуэт.
Внутренний страх, заставив сердце биться сильнее,
подступил к горлу. Девушка хотела вскрикнуть, но вовремя
сдержалась. Кем бы ни был этот призрак, она не допустит,
чтобы слабость второй раз за день, взяла над ней верх.
За окном запел ветер, и луна медленно скрылась за
лоскутами рваных облаков. Коридор исчез в омуте
непроглядного мрака. Тень, неподвижно стоявшая в углу,
увеличилась в размере и слилась с пустотой.
- Мы забыли о тебе. И никогда не вспоминали! – найдя в
себе силы, выкрикнула, словно сплюнула Клер.
Тень не ответила.
Легкий сквозняк, ворвавшись в узкий коридор, коснулся ее
кожи и, поцеловав в щеку, исчез без следа.
Дрожь пробежала по телу. Закрыв глаза, она едва сдержала
слезы. Он издевался над ней. Насмехался над ее храбростью
и решимостью.
Второй раз. Второй раз за день. Сжав зубы, Клер
выкрикнула проклятие. Подсвечник со всей яростью
полетел в угол, туда, где все еще покачивалась призрачная
фигура.
Раздался лязг удара и жалкое кошачье мяуканье.
Ошибка. Очередной обман. Клер закрыла лицо руками и
слезы ручьем полились из ее глаз. Она находилась на грани
настоящей истерики.
***
Эту ночь Рик спал не многим больше сестры. Его мучили
кошмары. Отец являлся к нему в образе ужасного
сгорбленного ворона, который опираясь на деревянную
клюку, бессмысленно брел по заросшей дороге. Рик
окрикивал его. Но отец-ворон не слышал. Юноша бежал
следом. Пытался дотянуться до него, но тот ускользал,
утекал, будто вода сквозь пальцы. Рик пытался найти его; и
находил где-то вдали, на самой возвышенности, где дорога
соединялась с мрачными небесами. Старик махал ему
рукой, призывая пойти с ним. Спеша следом, Рик резко
замирал, вглядываясь в лицо родителя, но вместо
привычных черт, видел лишь огромный клюв, смоляные
перья и круглые пуговки птичьих глаз.
В ужасе Рик выпрыгивал из сна, словно из ледяной
воды. Но как только он вновь смыкал глаза, все повторялось
заново…
Когда рассвет забрезжил за окном, бесконечная дорога
сновидений изменилась. Теперь юноше снилась загадочная
книга. Страницы вырывались из нее одна за другой, и
вскоре в руках Рика оставалась одна кожаная обложка.
Красная тесьма расплелась, превратившись в тонкую, едва
различимую струйку крови, а на обложке появился образ
старого друга, мистера Невежи.
Яркий луч солнца пробился через занавесь и юноша,
щурясь, сел на кровать. Руки дрожали, а сердце бешено
колотилось в груди. Рик хотел броситься в комнату к сестре,
рассказать, что отец неспроста спрятал книгу и эта его
очередная загадка. Наверное, очень важная...Именно
поэтому он нарисовал мистера Сквидли в своем дневнике, а
потом вырвал страницу, но вскоре она возникла вновь… и
все это попахивает каким-то ужасным колдовством и …
Рик вовремя остановился, не желая, чтобы мысли завели
его в тупик.
Нет, он не станет беспокоить Клер раньше времени. Пока
не докопается до истины и не разгадает все подсказки отца,
он будет нем как рыба.
Подхватив книгу, Рик легко сбежал по лестнице и у входа
в гостиную он едва не налетел на миссис Дуфни.
Опекунша была назначена в их дом городским советом и
исполняла свои обязанности с восходом солнца, ровно до
полудня, а затем отправлялась к другим воспитанникам.
Прибравшись и приготовив обед, она в первую очередь
интересовалась предыдущим днем, давала бессмысленные
советы и, убедившись, что дети ни в чем не нуждаются, шла
к следующим опекаемым.
Вначале Клер, негодовала, доказывая всем и вся, что она
взрослая, самостоятельная, и вполне может позаботиться о
брате в одиночку. Но вскоре, осознав, что вряд ли сможет
изменить свод законов, смирилась. Достигнув
шестнадцатилетнего возраста, она, согласно законам
Прентвиля не достигла возраста полного совершеннолетия,
а стало быть, не могла оказать младшему брату полную
поддержку. В свои четырнадцать – Рик понимал это лучше
сестры и не возражал против вторжения в их жизнь
постороннего человека, без которого буквально через
полгода, ни он, ни сестра уже не представляли свою жизнь.
-Куда так спешит молодой мистер, даже не удосужившись
принять завтрак? – по-доброму возмутилась миссис Дуфни.
- Мне надобно к мист… - едва не проговорился Рик.
- Никаких «надо» и «немедля», - наставительно произнесла
опекунша. – Сначала плотный завтрак, мистер. И лишь
потом все самые необходимые и неотложные дела…
Понятно?
Рик быстро сдавшись, согласно кивнул.
Перекусив на скорую руку, он быстро попрощался и
выскочил на улицу.
В глаза ударила яркая чехарда красок. Удивительно
ясный, радужный день пестрил великолепием самых
дивных желто-синих оттенков.
Цокая каблуками как заправский страж, статный господин
в годах, приложив к треуголке два пальца, отдал юноше
честь и довольный собой зашагал дальше. Рик учтиво
поклонился в ответ.
Дорогу пересекла быстрая карета. Возница весело
щелкнул хлыстом, присовокупив залихватское: «Эгегей!»
Перебежав на противоположную сторону, Рик направился
вверх по улице Переплета, прямо к площади Сочинителя:
его любимый маршрут к дому приятеля Оливера Свифта
проходил практически через весь город.
Они знали друг дружку с детства, и были не разлей
вода. Рик не знал других друзей, да они ему и не были
нужны. Оливер затмевал всех, кто пытался напроситься в
приятели к нелюдимому сыну словесности. А таких
находилось не так уж много…
Свифт был настоящей противоположностью Рика – отчего
общение с ним превращалось в настоящий праздник. По
словам соседей, Оливер был не от мира сего, как впрочем, и
его единственный друг. В отличие от сверстников он
предпочитал шумным играм, толстенные фолианты, а на
сложные вопросы, не терялся, поражая всех односложными
ответами.
Навязчивая идея докопаться до сложной разгадки отца,
гнала Рика к дому приятеля не хуже надзирательской плети.
Он верил, что Оливер в один миг рассеет его сомнения и
разложит по полочкам череду странных пугающих фактов.
Впереди показалась крыша низкого дома с печной трубой.
Ускорив шаг, юноша едва протиснулся между двух
состоятельных торговцев, когда его за руку схватила цепкая
рука.
- Торопитесь, мистер Джейсон?
Противный, дребезжащий голос был прекрасно знаком
юноше.
- Пустите, я направлялся вовсе не к вам, мистер Сквали, -
попытался вырваться Рик.
- Ну почему же, - удивился старьевщик. – Прошу вас,
загляните на минутку. Совсем ненадолго. Это просто
необходимо. – На старом морщинистом, словно тряпка лице
растеклась желчная улыбка.
Костлявая рука втянула юношу к себе в лавку, будто в
пасть древнего чудовища, которое последнюю сотню лет
занималось лишь тем, что переваривало съеденных героев.
В нос ударил отталкивающий, слегка кисловатый, запах
древности.
- Пустите, - в последний раз возразил Рик.
Двери за спиной защелкнулись, и стало ясно, что
единственный выход из желудка чудовища, отрезан.
- Что вам от меня надо?
Старик, слегка прихрамывая на правую ногу, проскользнул
рядом с юношей и занял свое место за стойкой. Расставив
руки в стороны, он деловито уставился на посетителя.
- И так… еще раз доброго дня, мистер Джейсон. Давно вы
не забредали в мои скромные покои, - шипя, произнес
старьевщик.
Рик отступил к двери. Взгляд заметил на преграде
огромный, проржавевший засов.
- Нет, даже не думайте, - замахал худющими руками
Сквали. – Пока мы не поговорим, я вас никуда не отпущу.
Юноша вздрогнул.
- Мне вам нечего ответить.
- Не могу тоже самого сказать о себе, - возразил
