кстати, завтра сдайте. В виде таблицы! – добавила она.
Аня опустила глаза. Лицо пылало. Хотелось заплакать от стыда и обиды.
– Может, это маскировка такая, чтобы никто не заподозрил, что вы не просто коллеги, – пыталась успокоить Аня-Мата Хари. – Но зачем же так жестко?! – возмутилась она. – Неужели нельзя это сказать с глазу на глаз? Вот не зря снился такой сон. Сердце как предчувствовало… – Аня-Мата Хари всхлипнула.
– Как тебе не стыдно?! Ты стала на скользкую дорожку вранья! Вчера тёте Лиде невесть что наплела, сегодня на работе! – Аня-пионерка в ужасе закатила глаз. – К урокам не готова! Совсем из берегов вышла! – она заломила руки в отчаянии.
– Я должна с ней поговорить! Только без свидетелей! Спросить, почему она не ответила на сообщение. Посмотреть в глаза, – Аня-Мата Хари металась в узеньком пространстве, сжавшейся от обиды и страха души. – Я не выдержу до шести вечера, – она забегала ещё быстрее.
– Ох не мельтеши! И так тошно! – не выдержала Аня-пионерка. – Поговорить ей надо! Какие глупости! Лучше хоть одним глазом в учебник заглянуть! Через пятнадцать минут урок, а у тебя ещё и конь не валялся!
Все три урока Аня решала вопрос, идти или не идти к Елене Владимировне. Звонок, оповестивший о начале большой перемены, поставил точку в этих мучениях.
Она стояла у двери кабинета директора, не решаясь постучать. Дрожала вся, словно у неё была высокая температура. К горлу подступила лёгкая тошнота. Ладони стали противно влажными.
– Да сколько же можно здесь стоять?! – возмутилась Аня-пионерка, – Ну ты и трусиха! Люди смотрят! Вон как физичка пялится…
– А может, лучше ещё три урока подождать? Или идти на квартиру к шести? Как же страшно! – шептала Аня-Мата Хари, крепко зажмурясь.
– Да что же это за детский сад! – Аня-пионерка разозлилась не на шутку. – У тебя разве не может быть вопроса к директору школы, в которой ты работаешь?! Мямля! Рохля! Сейчас же соберись, и, раз-два, раз-два, вдох-выдох, пошла!
Анна Николаевна робко постучала в дверь и, приоткрыв её, заглянула в кабинет.
– Можно? – произнесла дрожащим голосом, увидев сидящую за столом Елену Владимировну.
Глава 14
– У вас что-то срочное? – мельком взглянув на Аню, Елена уставилась в экран монитора. – Я… мне скоро нужно уходить.
Анна Николаевна, совершенно не ожидавшая такого развития событий, слегка опешила.
– Я… хотела спросить… – она замешкалась, думая, как обратиться: на ты или на вы. Решила, что «вы» будет более правильным: уж очень отстранённо держалась Елена. – Как вы себя чувствуете? – Аня покраснела: слишком подурацки это прозвучало…
– К чему этот вопрос? – Елена Владимировна оторвала глаза от монитора.
Ане очень хотелось крикнуть: «А к тому, что ты со мной прошлой ночью трахалась! Забыла?»
– Просто… я очень волновалась… – она подняла руку с телефоном, показывая его Елене, – я написала смс, а вы не ответили. Я подумала, вдруг что-то случилось…
Елена встала из-за стола и, подойдя к Ане, зло прошептала:
– Со мной ничего не случилось! А если бы и случилось, мы с вами не в столь близких отношениях, чтобы это обсуждать, – немного помолчав, она продолжила, не глядя на Анну Николаевну:
– То, что произошло, – недоразумение! Я не знаю, почему это случилось! Но, я не хочу повторения! И еще! – она посмотрела куда-то поверх головы Ани. – Очень надеюсь, что произошедшее никоим образом не повлияет на наши отношения: они останутся на том же уровне, на каком были до случившегося.
Аня окаменела. Она вдруг почувствовала, что просто не может пошевелить ни ногами, ни руками. В рот как будто налили клея. Если бы только она могла сдвинуться с места, она бы убежала отсюда, чтобы не слышать такие страшные слова, не видеть эти злые глаза, не чувствовать эту враждебность в голосе, в жестах, во всей напряженной, словно натянутая струна, фигуре.
Елена Владимировна опять села за стол:
– И… Очень надеюсь на вашу порядочность. Вы никому не будете ничего рассказывать!
Встретив непонимающий взгляд, продолжила, презрительно махнув рукой в сторону Анны Николаевны:
– Как там в вашем мире принято: хвастаться подвигами, смаковать подробности…
А вот эти слова вдруг вывели Аню из ступора. Разинув рот и судорожно вдохнуввыдохнув, она сделала к столу один шаг, потом второй и, уцепившись пальцами за край столешницы, наклонилась к Елене, заставив ту отшатнуться:
– В нашем мире, говоришь? Ты, значит, не из нашего мира столь презираемых тобой лесбиянок?!
Елена Владимировна судорожно глотнула. Она совершенно не ожидала такой выходки от этой тихони. Правду говорят, в тихом омуте черти водятся. Постаралась придать голосу властные нотки:
– Анна Николаевна, потише можно?.. Пожалуйста!
– Нельзя! – рявкнула Аня.
Она чувствовала, как её несло на волнах гнева, обиды, разочарования и, если она не выскажется сейчас, то просто взорвётся от этой боли где-то глубоко в груди.
– А разве не ты целовалась взасос с мерзкой лесбиянкой и просила ещё?! А разве не ты кончала от ласк жуткой лесбиянки?! А разве не ты говорила мне по телефону, как ты хочешь ещё трахаться?! И скорее бы вечер понедельника, потому что не можешь уже дождаться… Кто же это такой был?! – Анна Николаевна театрально развела руки в стороны и, округлив глаза, принялась вертеть головой по по сторонам. Никого так и не найдя, она опять наклонилась к Елене, которая оцепенев, сидела, вжавшись в кресло и втянув голову, словно боясь, что её ударят.
Ане казалось, что эта гневная тирада выжала из неё все соки. Она опиралась о стол, стараясь не упасть. Вдруг стало так всё равно. Сквозь силу, смотря Лене в глаза, она прошептала:
– Конечно, это не вы, Елена Владимировна! Вы же фригидная! – И добавила с неожиданной для себя горечью: – Как телом, так и душой!
Совершенно без сил она опустилась на стул. Видимо, выглядела она, действительно, плохо, потому что Елена вдруг обеспокоенно спросила:
– Аня, тебе нехорошо?! – Она встала и, обогнув стол подошла к ней. – Воды?
Аня только вяло махнула рукой. Директор поднесла стакан к её губам. Та жадно начала пить.
– Я сейчас позвоню в медпункт, попрошу Ольгу Викторовну подойти, – Елена Владимировна принялась нажимать кнопки на телефоне, тихо чертыхаясь, когда палец попадал не на ту кнопку.
***
– Добрый день! Анна Николавна, деточка, что с вами стряслось? – медсестра, сухонькая старушка, споро двинулась к дивану, на котором полулежала Аня. – Да вы же вся горячая, как уголёк! – воскликнула она, взяв Аню за руку. – И пульс у вас ох частит… А глотать – горлышко не болит?
Аня отрицательно покачала головой.
– А как головка? – ворковала Ольга Викторовна, приложив руку Ане ко лбу. – Болит, – прошептала Аня, – и знобит меня, – она поёжилась.
– Похоже на ОРЗ или грипп, – изрекла старушка, – сейчас, знаете, как раз такое время, – продолжила она, обращаясь к Елене Владимировне:
– А вы как себя чувствуете? – внимательно всматриваясь в её лицо. – Что-то вы такая бледненькая…
– Со мной всё хорошо, – та успокаивающе махнула рукой. –
