тут собралось столько людей, значит, эта местность достаточно безопасна. Хотя большинство из тех кого я рассмотрел выглядели очень истощенно, а это толсто намекало, что с едой в этом месте большие проблемы, и если никак не решать этот вопрос, то конфликтов не избежать. Да и вспоминались уроки истории, когда в некоторых странах при сильном голоде каннибализм становился обыденностью.
— Вот, держи. — Сказал Бугор и отдал одну из оставшихся у нас консерв с тушенкой девочке лет шести, которая всем своим видом говорила, насколько сильно она оголодала.
Девочка держала банку тушенки в своих маленьких пальчиках и смотрела на нее, как на настоящее сокровище. Но в следующий момент ее мама, сидевшая рядом с ней, выхватила банку у малютки из рук и спрятала в складках своей одежды.
Ну, хоть у кого-то остались мозги, подумал я и отведя Бугру подзатыльник, шепотом сказал: — Ты что творишь? Хочешь, чтобы нас тут разорвали за пару банок тушенки?
Бугор потер место, куда пришелся мой удар, и ничего не ответил, только кивнул. Но было уже поздно, в наше направление уже двигалось прилично народу, которые заметили глупое проявление человеколюбия у моего товарища.
— Будь наготове. — Сказал я Бугру и вышел вперед, всем видом показывая, что разговор тут вести надо только со мной.
Не то, что-бы я не доверял Бугру, но в такой ситуации он может наделать глупостей. Нас окружило с пару десятков людей, среди которых особо выделялся худощавый мужчина, почему-то решивший даже в такой ситуации одеть костюм с галстуком.
— У вас же есть еда, пожалуйста, дайте, мои дети уже три дня ничего не ели, — умоляющим голосом заговорила женщина лет тридцати пяти.
— Вы должны нам помочь. — Заверещала тетка в годах, которая даже в этой ситуации зачем-то замаливала макияжем все лицо.
Со всех сторон на нас обрушился шквал просьб и умоляний, хотя через пару мгновений начали слышаться и требования, будто к ним прибыл конвой с гумпомощью. Я устал слушать весь этот гомон и, выставив вперед руки, дожидаясь пока все не умолкли.
Все эти люди, вместо того чтобы пытаться добыть себе еду, смиренно сидели и ждали помощи. Я все понимал: опасность и непонимание сложившейся ситуации, но то, что никто из такой огромной толпы даже не задумался о ситуации, если помощь так и не придет, меня поразило. Хотелось сразу послать их всех, но увидел измученную голодом и страхом женщину с двумя сыновьями лет пяти, робко выглядывающими из-за ее ног. Черт, эта картина прошибла бы любого, и я не был исключением. Еще пару секунд подумав, я принял решение, которое в глубине души мне сильно не нравилось, и заговорил.
— Во-первых, мы никому ничего не должны. Я и мой товарищ в государственных органах не служим, и в волонтерских организациях не состоим, если вам это ещё не понятно. Во-вторых, — вывалил я четыре свертка мяса из инвентаря, добытых нами в пути до Осиновки, — это все, что у нас есть, и на всех этого мяса точно не хватит. Так что достанется оно только женщинам и детям, остальные свободны. Можете сами пойти в город и добыть его с крыс, которых там на всех хватит.
"Крысы," раздались брезгливые возгласы некоторых из людей, окруживших нас. Видимо, не все еще осознали ту ситуацию, которая творится в мире, хотя, возможно, они еще не так проголодались. Я подождал, пока тишина наступит снова, и продолжил.
— В третьих, надо найти несколько мангалов и организовать питание. Посчитайте всех женщин и детей и поделите поровну мясо. Если достанется по десять грамм на человека, пусть будет десять грамм. За раздачей мяса буду следить я с другом, и есть его нужно будет не отходя, так сказать, от кассы. Простите, но я не особо доверяю людям.
В тот момент, как я закончил говорить, из толпы вышли пять крепких мужчин. Центральный в этой группе был крупный, сутулого вида мужик с взглядом из-под бровей. Он подошел к лежащим на земле сверткам мяса и, схватив один из них, ухмыляясь сказал. — Это мы забираем себе.
И только он сделал шаг собираясь уйти, как тяжелый кулак Бугра врезался в его челюсть, от чего у мужика голова неестественно крутанулась. Видимо, Бугор не особо рассчитал силу, да и бандюган видимо не прокачивал уровни.
Бах! Раздался звук выстрела, и голова Бугра откинулась назад. Мое сердце пропустило удар, но в следующий миг Бугор взревел и, достав щит, влупил одного из грабителей, который и держал пистолет, отправляя того в полет на несколько метров.
Все, включая меня, замерли от такой картины. Не часто увидишь, как словно в терминаторе кому-то наплевать на выстрел в голову. Во лбу Бугра торчала расплющенная пуля, которую он смахнул, словно комара, и, встав в боевую стойку, заорал. — Кто следующий?
Но после его слов единственное, что было слышно, это шелест травы под ногами и негромкий гул толпы. Конечно, еще должен был слышен звук удара о землю моей челюсти, которая отвисла до земли от этой картины. Да и не только моей.
— Ну что, замерли за дело, дети голодные сидят! — Сказал я, поднимая кусок мяса, которое попытались у нас отжать, и положил обратно.
Народ засуетился, а трое неудавшихся грабителей подхватили тела своих товарищей и ретировались. Но вот о том, что эти двое еще живы, я сильно сомневался. Уж слишком сильно Бугор их приложил. Но переживать за это было глупо. Я только боялся за ментальное состояние Бугра. Но он быстро завеял мои переживания, начав показывать на лоб и говорить:
— Босс, ты видел, видел. — Восторженно запричитал бугор
— Не расслабляйся, если бы пуля попала в глаз, то мы бы уже не разговаривали.
— Ну да. — Потеряв веселость сказал он и дотронулся пальцем до небольшой ранки от пули.
Мы обустроились неподалеку от места раздачи мяса, чтобы проконтролировать ситуацию, но судя по той картине, которая развернулась перед нами, это было лишнее. Сотни мамаш контролировали ситуацию по лучше полицейских и не давали никому даже шанса схитрить, хотя попытки подойти несколько раз на раздачу были. Но нарушителей сразу выявляли и, подвергая словесной обструкции, прогоняли. За жаркую мяса отвечал грузный мужчина кавказской наружности которого звали Рашид, он охотно занялся этим делом, и судя по тому, как ловко с этим справляется, его работа до происшествия как раз была связана с этим.
Я подошел к Рашиду, который суетясь сразу за несколькими мангалами, обливался потом и протянул ему одну из банок колы. Но он, приняв банку, не стал
