больше она переживала за Вульпи, пропавшего в ночи. Конечно, он мог добежать до Мастера и остаться там, и прийти сегодня под покровом ночи, однако Кари генератором чувствовала, будто что-то случилось. «Он всегда влипает в истории, — она повернула голову в сторону шагов на лестнице наверх, — в этом весь Вульпи…»
На потрескавшихся и разбитых ступеньках показалась Хара, как всегда энергичная и подвижная. Синяя анимаген с прошлой ночи копалась в гардеробе, разыскивая свою любимую футболку с черепом, которую спрятал директор, и очень громко поминала его нехорошими словами. Однако футболку она всё же нашла, и теперь с гордо вытянув уши, шла похвастаться к Кари.
— Вот! — радостно воскликнула она, раскинув руки в стороны, чтобы та могла как следует полюбоваться её находкой. — Засунул мою прелесть в какую-то шубу в дальнем углу, представляешь?
— Молодец, — слабо улыбнулась Кари, рассматривая череп, — ты скучаешь по музыке?
— Не то слово, — призналась та, встав рядом, — я и забыла сказать Мастеру, чтобы взял мой плеер, который я оставила в «броневичке».
— Думаю, он не забудет, — жёлтая анимаген вновь отвернулась к створкам выхода на улицу, — всё будет хорошо… — последнюю фразу она сказала словно себе, и Хара это почувствовала.
— Да не переживай ты за этого чудика, он справится, — резко обняла она подругу за плечо, прижав к себе, — Вульпи, конечно, долбанутый беот, но рисковать своей рыжей шкурой ему не впервой. Вспомни, как он тащил тебя, убегая от «Хранителей». Как, кстати, твои ноги?
— Давно уже не болят, — ответила она — энергетическая сеть, заменяющая анимагенам нервную систему, имела свойство восстанавливаться, а кости и суставы, как оказалось, не пострадали. Хорошее настроение и боевой настрой Хары немного взбодрили Кари, и она улыбнулась более уверенно, — наверное, я много додумываю к ситуации, от того и переживаю. Я такая трусиха… — она смущённо поёжилась, обняв Хару за талию.
— Это нормально. Я тоже струхнула, когда Урси ушёл. Да потом ещё и этот урод Айк сдал вас уродам «Хранителям», чтоб их дрыном перешибло! Не переживай, всё замечательно — скоро свалим отсюда и забудем этот Рахнак как страшный сон.
— Хотела бы я быть такой же оптимисткой, как ты, — тихонько вздохнула Кари.
— Но ты добрая! У тебя как-то получается расположить к себе людей и ты куда мягче по характеру. А я что? Оптимистка? Возможно. Но я не стану утешать нытиков — одно дело поддержать друга в трудную минуту, а другое, когда к тебе на уши лезут со своими проблемами.
Кари лишь кивнула в знак того, что она приняла её позицию. «Но тишина и вправду зловещая, — подумала канарейка, успокоенная жизнеутверждающей позицией Хары, — что-то всё-таки случилось…»
— Хара, — сказала она, прикрыв глаза, — можно я попрошу тебя спеть? Твои песни… они всегда вдохновляют…
Зайчиха промолчала, и Кари уже подумала, что она проигнорировала её просьбу, когда та отпустила её и запела:
Я не верила в судьбу,
Чужды были предсказанья,
И угроз я не приму,
И чужие указанья.
Мы вернулись изо тьмы
В тело сизого металла,
Не людьми наречены,
Им ничем не уступая.
Она отошла от створок и, вновь раскинув руки, закрыла глаза и продолжила песню:
Но не дали нам свободы,
Отрекли от всяких благ,
Строят день за днём невзгоды,
Словно мы их смертный враг!
Но скажу тебе, друг, тихо:
Не смотри по сторонам,
Пережить мы сможем лихо,
Коль надежду сулят нам.
И однажды обретём,
То, что нам так и не дали,
Вместе трудности пройдём,
Пусть вы нас и не признали!
Она закончила и выдохнула, возвращаясь в реальное пространство. Кари смотрела на неё с неподдельным восхищением и изумлением. Она не знала, откуда Хара берёт такие слова и такой мотив, но видимо музыка, которую она слушала в особняке, произвела на неё огромное впечатление.
— Это было великолепно! — услышали они голос Урси, быстро спускавшегося по лестнице. — Когда ты успела сочинить такую песню? — спросил он у Хары, смущённо поджавшей уши.
— Я не сочиняла, — просто ответила та, усмехнувшись, — слова идут у меня из души, а я просто складываю их в песни.
— Ты очень хорошо поёшь, — сказал глубокий холодный голос за кулисами, — в твоей песне много правды, и ты правильно мыслишь о том, что мы переживём трудности и возьмём то, что нам не дали.
— Ты слушал? — удивлённо спросила Кари Шута, показавшегося из-за занавеса.
Она никак не могла привыкнуть к его жуткому виду, и смеющаяся белая маска вновь вызвала у неё дрожь. Впрочем, она была не одинока в этом вопросе.
— Может, я и люблю одиночество, однако не лишён вкусов и собственных взглядов, — с достоинством произнёс он, спускаясь со сцены, — и если мне что-то понравится, я могу этим заинтересоваться.
— Если бы ты ещё не скрывал от нас правду, тебе бы цены не было, — сердито бросила ему Хара, наблюдая, как он грациозно передвигается на своих худых ногах.
— Сегодня тихо, — заметил нот, глядя через стекло, — люди боятся. Я чувствую их страх. Много страха, объявшего город. И они прячутся от него, но не понимают, что он не снаружи, не в чёрных грузовиках и не в людях в серебристой экипировке, — он посмотрел на Урси, — он в их сердцах.
— Ты знаешь, что прибыли люди «Нового Рассвета»? — почему-то медведь был нисколько не удивлён этому. — Когда они нас заберут?
— Мы им не нужны, — ответил ему Шут, предупреждая испуганные взгляды Хары и Кари, — они приехали сюда для другой цели, эти Вестники Возрождения.
— Какой ещё цели? — Харе совсем не понравилась эта новость. Она вспомнила слова Мастера о том, что идёт какая-то угроза с севера, но он не уточнил, для кого эта угроза. — Эти люди в городе… они прячутся не просто так, верно? — грозно спросила она Шута, сжав кулаки.
— Умерь пыл, Хара, не трать энергию понапрасну, — холодно произнёс нот, — у них свои задачи. Это всё, что вам нужно знать.
«Анимагены оживают от душ людей, перемещённых в них, — Урси взволнованно посмотрел на насупившуюся зайчиху, — а что, если эти грузовики опасны не для нас? Что если бояться надо не нам?»
— Сюда подходят трое, — медленно сказал
