"Вот так штука”, – подумал он. Он хотел ее, несмотря на свою любовь к Руфи и примирение с ней.
– Если я буду вам нужна, Нимрод, – сказала Синтия, – вы знаете, где меня найти. Он кивнул. В машине Ним развернул листок знакомой почтовой бумаги:
Разве так уж странно, мой дорогой Нимрод,
Что свет должен погаснуть?
Стремительно свет исчезает;
Все огни, которые зажгли люди,
Хотя свет, подобно жизни, остается.
Слабый блеск, пылающая головешка –
Что они имеют? – думал он. Какую последнюю мысль Карен он никогда не узнает?
В кабинет Нима принесли раскладушку. Когда он вернулся, она уже была расстелена, сверху лежали одеяло и подушка.
Вики ушла домой.
Он все еще думал о Карен. Что бы там ни говорила Синтия, его не оставляло чувство вины и своей личной, и “ГСП”, частью которой он являлся. В нынешних условиях от электроэнергии зависела нередко сама жизнь, и потому первой, почти священной обязанностью любой энергокомпании вроде “ГСП энд Л” становилась надежность работы. Вот ее-то “ГСП энд Л” последнее время обеспечить не могла. Раз за разом теперь вынуждены будут прекращать подачу электроэнергии, и нет никакой гарантии, что любое такое отключение не приведет к новым трагедиям.
Сможет ли он когда-нибудь забыть о своей вине перед Карен? Во всяком случае, если это и произойдет, то не скоро.
Ним жалел, что нет никого рядом, кому он мог бы довериться. Руфи он о Карен никогда не рассказывал и тем более не мог это сделать сейчас.
Он сидел за своим столом, закрыв лицо руками. Нет, так никуда не годится. Надо занять мысли каким-нибудь делом. На час или два по крайней мере.
События этого дня – несчастье за несчастьем – помешали ему заняться бумагами, скопившимися на его столе. Если он не разберется в этом завале сегодня, завтра он будет в два раза больше. Итак, за работу!
Он уже десять минут пытался сосредоточиться на делах, когда раздался звонок городского телефона.
– Держу пари, – услышал он голос Терезы Ван Бэрен, – ты думал, что на сегодня твои функции рупора компании закончились.
– Как-то у меня и в мыслях не было этой проблемы. Тереза усмехнулась:
– Пресса никогда не спит, и это печально. У меня здесь еще двое, которые хотели бы увидеться с тобой. Один – из Ассошиэйтед Пресс. У него есть несколько дополнительных вопросов по поводу наших периодических отключений электроэнергии. Рядом с ним Нэнси Молино, она не говорит, какого черта ей надо, явно чего-то хочет от тебя добиться. Как насчет встречи с ними? Ним вздохнул:
– Ладно, давай их сюда.
Случались моменты – и сейчас был один из них, – когда он сожалел о предательстве и уходе из компании мистера Йела.
– Ну, не буду вам мешать, – сказала Ван Бэрен, представив Ниму журналиста из АП, пожилого мужчину со слезящимися глазами и кашлем курильщика. Нэнси Молино предпочла подождать за дверью, пока представитель АП закончит разговор.
Вопросы этого человека из телеграфного агентства были профессиональными и тщательно подготовленными, он записывал ответы Нима в блокнот, сокращая слова на свой манер. Когда они покончили со всем, он поднялся, чтобы уйти, и спросил:
– Впустить куколку?
– Да, пожалуйста.
Ним услышал, как закрылась входная дверь, затем вошла Нэнси.
– Привет, – сказала она.
Как обычно, одета она была элегантно, хотя и просто. Шелковое платье спортивного покроя розового цвета очень шло к ее безупречной черной коже. Ее лицо, казалось, утратило большую часть обычной надменности. Ним подумал, что со времени их встречи в отеле “Христофор Колумб” она стала относиться к нему дружелюбнее.
Она села напротив него, скрестив свои длинные красивые ноги. Ним мельком взглянул на них, затем отвел глаза.
– Привет! Что я могу для вас сделать?
– Вот, – она поднялась и положила длинную полосу бумаги перед ним на стол. Он увидел, что это кусок телетайпной ленты.
– Этот материал только что пришел, – сказала Нэнси. – Он будет в утренних газетах. Мы бы хотели снабдить его некоторыми комментариями. Ваш – в дневном выпуске.
Развернув свое кресло к свету, Ним попросил:
– Дайте мне прочитать это, – Будет трудно комментировать, если вы не прочитаете, – согласилась она. – Пожалуйста.
Он быстро пробежал глазами материал, затем вернулся к началу и стал внимательно перечитывать.
"Вашингтон, округ Колумбия, 3 мая. В драматической попытке разрешить текущий нефтяной кризис Соединенные Штаты собираются выпустить валюту, известную как новый доллар, обеспеченный золотом. Он будет стоить столько же, сколько десять старых долларов.
Президент объявит о новом долларе на пресс-конференции в Белом доме завтра днем.
Некоторые официальные лица в Вашингтоне уже окрестили новую валюту “честный доллар”.
Нефтеэкспортирующим странам ОПЕК будет послана просьба принять платежи за их нефть в новых долларах с урегулированием цен путем переговоров.
Реакция внутри ОПЕК была осторожно благоприятной. Тем не менее спикер ОПЕК шейх Ахмед Мусаед заявил, что будет проведена независимая проверка золота Соединенных Штатов, прежде чем станет возможным заключение соглашения, основанного на новом долларе.
"Мы не идем так далеко, чтобы предположить, что Соединенные Штаты фальсифицируют данные о своих золотых резервах, – сказал репортерам сегодня вечером в Париже шейх Мусаед, – но ходят настойчивые слухи, которые не могут быть легко отметены в сторону, что они не так велики, как официально об этом заявлено. Таким образом, мы хотим убедиться, что золотое обеспечение нового доллара реально, а не иллюзорно”.
Ожидается, что президент проинформирует граждан о том, что они могут получить новые доллары, сдав свои старые по ставке десять к одному. Обмен будет сначала добровольным, но затем, в соответствии с предполагаемым законодательством, обязательным в течение пяти лет. После этого старый доллар будет выведен из обращения и станет представлять ценность только для коллекционеров.
На этой пресс-конференции президента, несомненно, спросят…"
Ним подумал, что та вероятность, о которой упомянул на прошлой неделе представитель “ГСП энд Л” в Вашингтоне, стала реальностью.
Он отдавал себе отчет в том, чего ждет от него Нэнси Молино.
– Я не выдающийся финансист, – сказал Ним. – Но им не обязательно быть, чтобы понять, что происходящее, – он постучал пальцем по телетайпному листку, – было обусловлено инфляцией и нашей зависимостью от импорта нефти. К сожалению, именно люди из среднего класса, которые много работают и сделали скромные сбережения, больше всех пострадают, когда они выстроятся в очереди, чтобы продать свои десять долларов за один новый доллар. И все же мы таким образом выигрываем некоторое время. Оно нужно нам, чтобы впоследствии мы перестали покупать нефть, которую не можем оплатить, перестали тратить деньги, которых у нас нет. Время нам необходимо для развития собственных надежных энергетических источников.
– Спасибо, этого вполне достаточно. – Нэнси отложила блокнот в сторону.
– Кстати, там дальше они, кажется, называют вас мистером оракулом. И раз уж заговорили об этом, вам, возможно, будет интересно узнать, что в воскресном выпуске мы перепечатываем то, что вы говорили на тех слушаниях в прошлом сентябре, когда вы вышли из себя и оказались в дерьме. Не хотите сказать мне – не для печати, – что вы думаете обо всем этом?
Импульсивно Ним открыл ящик своего стола и достал папку. Из нее он извлек листок голубой почтовой бумаги и прочитал вслух:
Будь в день победы милосердным,
И забавляйся своеволием жизни.
– Неплохо, – сказала Нэнси. – Кто написал это?
– Мой друг, – он обнаружил, что ему трудно говорить, – друг, который умер сегодня.
Наступила тишина, затем она спросила:
– Можно я прочитаю все?
– Почему бы и нет? – Он вручил ей листок. Пробежав стихотворение, она подняла на него глаза:
– Женщина? Он кивнул.
– Да.
– Поэтому вы так выглядели, когда я пришла сюда, будто поскользнулись на ровном месте? Ним слегка улыбнулся:
– Если я именно так и выглядел, то думаю, ответ ясен – “да”.
Нэнси положила листок почтовой бумаги сверху на папку на его столе.
