Не так давно, в сороковые годы прошлого столетия, в жизни русского народа песни, предания и сказки были естественной необходимостью, частью народного быта.
Народная философия со всеми её национальными особенностями лучше, чем где-либо, выражается в сказке, причём положения этой философии, звучавшие когда-то просто и ясно, зачастую не доходят до нас.
Сказочная поэзия являлась естественной необходимостью всего бытового и нравственного уклада. Сказка возникала сама собой, особенно в условиях вынужденного безделья. Помню, в школьные годы, когда на каникулы я приезжал погостить к бабушке Анисье (по матери), что жила в Волоколамском районе, мы, особенно в зимнее время, по очереди собирались в разных домах и устраивали даже своеобразные турниры по рассказыванию сказок.
Сказка, словно одежда и еда, была либо будничной, либо праздничной. Сказка частично утоляет в народе неизбывную жажду прекрасного. С нею вершится — постоянно и буднично — самоочищение национального духа, совершенствуется и укрепляется нравственность и народная философия.
В семье сказка витает уже над изголовьем младенца. Вначале ребёнок слышит сказки от деда и бабушки, от матери и отца, затем он слышит их, как говорится, в профессиональном исполнении, а однажды начинает рассказывать сам.
Михаил Лепёшкин (Бер) — это человек, который возвращает нас сегодня к этому удивительному народному жанру. Сказки, которые он пишет, очень нужны и полезны.
Сказки, вошедшие в этот сборник, интересны, поучительны и актуальны, особенно сегодня. Восприятие ребёнка ещё не готово к многозначительности, а сказки Бера — и взрослые, и детские. Бытовая и мировоззренческая достоверность, подробности в сочетании с невероятными событиями вызывают особый эмоциональный эффект.
Слава родам Земным и Земле-Матушке! Жива Русь.
Творческих успехов тебе, Бер, и побольше сказок напиши для нас, ныне живущих, и для потомков.
С поклоном, Жрец Славянский Родобор (Борута).
волхвам на обученье,
В общем, славным и полезным
Было всё её служенье.
Баба Яга:
Точно! Правда! Хоть и злою
В сказках врут меня порою,
Я там больше помогаю
В деле главному герою.
То дорогу покажу,
То про диво расскажу,
То целебного отвару
Полбадейки нацежу.
Но бывает, что «герой»
Попадается порой
Без стыда и без понятья,
И на совести с дырой.
Вот с такими я строга,
Мигом вздену на рога.
И такие не получат
Ни воды, ни пирога.
Но вернувшися из леса,
Не понявши ни бельмеса,
О своей обиде мелкой
Всем трубит такой повеса.
И выходит, что опять
На Ягу сычом глядять,
На себе не видя грязи
И что сами всем вредять.
Мудрый:
В том и вышла вся беда,
Что природная среда
Вам была родимым домом
Все минувшие года.
Коли вас порою стрёмной
Объявили силой тёмной,
Значит дом ваш тоже полон
Злою силой неуёмной.
Так и стала вся природа.
Что благой была от Рода,
Силой тёмной и враждебной
Ослеплённому народу.
Ну, а злую силу вить
Надо как-то победить,
Вот и губят, не жалея,
Лишь бы свой карман набить.
Кощей:
Слушай, Мудрый! Может, ты
Разорвёшь на нас путы,
Что связали с тёмной силой
Нас в упругие жгуты?
Леший:
Нам ведь досмерти охота,
Чтоб какая-то забота
Нам авансом перепала
От тебя, от доброхота.
Водяной:
Ну а мы уж, как умеем,
Все за дело порадеем,
Кто в лесу, кто в синем море
Жисть испортит лиходеям.
Змей Горыныч:
Что там в море да в лесах,
Будем мы и в небесах
Правду-матку людям резать
О природных чудесах.
Летом, в зимнюю пору,
И в мороз, и на ветру
Будем биться, уменьшая
Мы озонную дыру.
Джинн:
Я тут больше всё молчу,
Но теперь сказат хочу:
В стороне и я не буду,
Тоже правду закричу.
Коли тут такой бедлам,
На Востоке больший хлам.
Абсолютно в том уверен,
Хоть давно и не был там.
Коль отмыться подфартит
И удача прилетит,
Возвернусь в страну родную,
Вашей правдою налит.
И затею там вращенье,
Всей прыроды очищенье.
Только ви уж поддержите,
Подарив сие уменье.
Рассказчик:
Домовой, глядя сурово,
Из-за печки вылез снова —
Ну не мог он сторониться,
Не принять такого зова.
Домовой:
Мы залезем во все дыры,
В их казармы — ой, квартиры —
И расклеим порицанья
Им и в кухни, и в сортиры.
Только ты нас пожалей,
Благодать свою излей,
Чтобы погань и неправда
С нас слетела поскорей.
Мудрый:
Что вам бисером мечи,
Что вам на ухо кричи —
Я ж сказал: Яга отмоет
Прямо в этой вот печи.
Водяной:
Ой! В печи-то мне почто,
Испарюсь ведь ни про что.
Даже в мыслях не держите.
Не полезу! Ни за что!
Баба Яга:
Испугался-то чаво?
Жара крепкого мово?
Нешто я смогу без пара
Здесь пропарить хоть ково?
Ну а коли в сей парной
Паром будет Водяной,
Мы не то что грязь отмоем —
Души вымоем! Родной.
Мудрый:
В этом ты, Яга, права.
Вот же баба — голова!
Ты ж, осевши конденсатом,
Вновь войдёшь в свои права.
Водяной:
Ладно, всё! Твоя взяла!
Ты ж запудришь и козла.
Так и быть уж — пострадаю
Я за общие дела.
Мудрый:
Что ж, Яга! Тебе начать
Эру новую встречать.
Лезешь в печь, потом обратно,
Токо сильно не кричать.
Я возьму всё под контроль,
А тебе шепну пароль,
Чтоб ты лучше выполняла
На себя взятую роль.
Как мороку порешим
И с тобою завершим,
Я оставлю вас пока что.
Время мало! Поспешим!
Рассказчик:
Вот Яга уже в печи
Громким голосом кричит.
Стонет в радостной истоме,
Как любовница в ночи.
А явившися на свет,
Поразила всех до нет.
Ведь с неё в печи волшебной
Отгорела тыщща лет.
Ох, лебёдушка-краса,
Жизнью светятся глаза,
По рубахе и понёве
Золотая полоса.
Станом стройным поводя,
Пред гостями проходя —
Лучше скажем, проплывая,
Глазом в зеркало глядя,
Всё сама себе дивилась,
Что так заново родилась,
И от радости кипучей
Вдруг юлою закрутилась.
Яга-Матушка:
Ну, и как я вам теперь?
На уж, глупенький, проверь.
Яга-Матушка вернулась,
И похоже, без потерь.
Мудрый — славен будь вовек
Я же новый человек —
И красива, и румяна.
Платье красное поверх.
Водяной:
Хватит прыгать-то, коза,
Да юлить как егоза —
Я краси-ива, я румя-яна!
У-у, бесстыжие глаза.
Видишь — очередь стоит,
Нетерпением горит!
Мне ещё вон испаряться,
А она нам тут парит.
Яга-Матушка:
Полно, дядька Водяной,
Нету радости одной.
Я и вас сейчас отмою,
Что ж ты злишься-то, чудной.
Рассказчик:
И вернувшись к печке снова,
Вся сияя как обнова,
В жерло быстро задвигает
На лопате Водяного.
Яга-Матушка:
