же давно хочешь встречаться чаще, – отвечал художник, поглаживая пушок девичьего лона.
– Да ну тебя, – рассердилась Надя. – Всё обещаешь, да обещаешь, но ничего не делаешь для меня. Скоро в офицерском собрании будет бал в честь дня рождения государя-батюшки, Николая Второго, давай сходим туда вместе: нас, красивых семинаристок, уже пригласили, но мне хотелось бы с тобой, правда, у меня нет нарядного платья, а в семинарской форме на такие балы не ходят. Девушки любят развлечения не только в кровати, – топнула босой ногой Надя так, что колыхнулись обнажённые груди.
– Ладно, ладно, успокойся, милая, квартиру я сниму на следующей неделе – обещаю. И на бал сходим. Платье я тебе нарядное достану, но на балу мы будем держаться отдельно, может разок-другой повальсируем, – это моё условие.
– Вот и славно, вот и славно – захлопала девушка в ладоши, но смотри не подведи: я тогда перестану доверять тебе себя и свою подружку, которую ты поглаживаешь, – отдёрнула Надя руку художника с заветного места.
Договорившись, любовники оделись, попили чаю на дорожку и Надя вышла из мансарды, направляясь к своему пансиону, а Дмитрий вышел чуть погодя и в другую сторону, направляясь к своей квартире.
Через неделю Надежда пришла, как всегда, в мансарду, Дмитрий был уже там и победно показал ей ключи: – Комнату я тебе снял, можно сходить и посмотреть прямо сейчас, но лучше после сеанса любви, чтобы не возвращаться сюда.
Надя согласилась, и сеанс любви прошёл с прежней страстью, с любовными играми и к взаимному удовлетворению. Закончив с любовью, Надя заторопилась посмотреть квартиру: ей не терпелось увидеть это жилище, где она впервые в жизни будет жить отдельно и чувствовать себя хозяйкой. Быстро попив чаю, они отправились в путь, договорившись, что Дмитрий будет идти впереди, а Надя, несколько отстав, последует за ним и войдёт в дом немного погодя, если не встретит любопытных глаз.
Всё прошло, как задумано, и несколько минут спустя Надя уже стояла на пороге своего нового жилища, которое оказалось довольно большой комнатой в пристройке к дому, но с отдельным входом через сени со двора. Из комнаты был выход в закуток, служивший кухней, где на столе стоял самовар, шкафчик висел на одной стене, у входа висел рукомойник, и эта кухонька отгораживалась занавеской от основной комнаты. Ещё в закутке стояла печь-плита для обогрева, а на плите было несколько чугунков и сковорода.
– А почему здесь стоят две кровати, к тому же узкие, – удивлённо спросила девушка, разглядывая непритязательную обстановку комнаты из двух кроватей вдоль стен, стола со стульями и платяного шкафа.
– Понимаешь, Надюша, – объяснил Дмитрий, – здесь раньше жили две ваши семинаристки, которые, окончив курс, уже съехали, и я вовремя успел снять эту комнату за небольшую плату: ты не знаешь, как трудно снять жильё с отдельным входом, чтобы не встречаться с другими жильцами. Поживёшь до осени одна, а потом, если захочешь, возьмёшь сюда подружку из семинарии – если она у тебя есть. Я по себе знаю, что жить в одиночестве скучно, – добавил любовник. – Ну и я, конечно, иногда смогу навещать тебя по вечерам. Если ты согласна, то можешь в любой день перенести свои вещи, плату за месяц вперёд я уже внёс, постельное бельё я куплю и занесу сюда.
Надя постояла в задумчивости и согласилась: комната не весть какая, но отдельная и вдали от пансиона, где девушки уже давно смотрят на неё с подозрением в обмане насчёт воскресных занятий со школьником.
– Хорошо, завтра после занятий и перенесу сюда вещи, а ты, дорогой, принеси бельё, полотенца и ещё какие-нибудь принадлежности, могущие понадобиться и мне и тебе при наших встречах и чаепитиях.
Дмитрий отдал Наде второй ключ от входной двери, они вышли из квартиры, Надя заперла дверь собственным ключом, и они разошлись в разные стороны, уговорившись встретиться в мастерской, как обычно, в воскресенье.
На следующий день после занятий Надя предупредила старшую даму пансиона, что съезжает на квартиру. Дама неодобрительно покачала головой и предупредила об опасности для девушки жить одной. – Вы, Надя, наверное, не знаете, что два года назад одна семинаристка тоже съехала с пансиона на квартиру, здесь, неподалёку, так уже через полгода её совратил какой-то хлыщ, она оказалась беременной и её исключили из семинарии: распутные девушки не могут быть учителями.
– Нет, нет, я съезжаю на квартиру, чтобы давать домашние уроки на выпускном курсе: немного заработать и попрактиковаться в учительстве. У меня же родителей нет, а тётя говорит, что устала платить за моё обучение, – покраснев от услышанного, ответила Надя.
– Ладно, если задумаете вернуться, то место ваше я сохраню до осени, подобрела старшая дама, и Надя пошла собирать свои нехитрые пожитки, объяснив подругам то же, что сказала даме.
Похоже, девушки ей не поверили и предложили помочь перенести вещи, но Надя отказалась, сославшись, что ноша не тяжёлая, и она обязательно пригласит подружек попить чай с конфетами и пряниками, лишь только устроится и обзаведётся всем необходимым.
Взяв фибровый чемодан и картонку с женским бельём, Надя прошла до своей новой квартиры, открыла дверь собственным ключом и вошла хозяйкой в свою квартиру. На кровати лежали стопки постельного белья и лежало нарядное платье с запиской: «Это тебе, дорогая, для бала в офицерском собрании».
Девушка, бросив вещи, тотчас примерила платье, которое оказалось впору, и, поглядевшись в зеркало, вставленное в дверцу платяного шкафа, Надя увидела там молодую, красивую светскую даму с гордо поднятой головой. К платью прилагалась и шляпка, надев которую, она почти не узнала своего отражения, – шляпка изменила её образ, сделав даму в зеркале ещё привлекательнее.
– Как он заботлив, мой Димчик: сделал всё, что обещал, ну и я устрою ему такой сеанс любви, какого ещё не бывало, – подумала Надя, покраснев от приятных воспоминаний о мужской близости. Ей захотелось бежать в мансарду и наградить мужчину своими объятиями, но вовремя вспомнив, как сердился Димчик на её неожиданные визиты, решила отложить благодарности до очередного сеанса любви.
С сожалением сняв нарядное платье и повесив его в шкаф, Надя занялась наведением порядка в квартире.
В очередной воскресный сеанс любви Надя, преисполненная благодарности к любовнику за его заботы, страстными ласками и своим телом совершенно изнурила потасканного жуира, так что он свалился на диван и даже не смог встать, чтобы проводить девушку до двери.
Потом, в середине недели, художник навестил вечерком Надю в её квартире, – она как раз готовилась к весенним испытаниям по учебным предметам в семинарии: с этой любовью она зимой совершенно запустила занятия и
