— Но я думаю, что ее убили по султанскому приказу. С тех пор у меня нет в Гохаре дома, и нет друзей. Теперь ты все знаешь, офицер, и можешь принять решение.
Очень трогательная история. Алекс еще раз взвесил все аргументы "за" и "против", взглянул на стоявших у подножия бархана солдат и унтера Хмылова, которые уже начали беспокоиться долгой задержкой, после чего принял решение.
— Возвращаемся в Габат.
Обычно бесстрастное лицо караванщика не могло скрыть разочарования, рухнули его планы отомстить эмиру с помощью руоссийской армии. За весь оставшийся до Габата путь он не произнес ни слова. А придя в Габат и получив оговоренную плату, тут же куда-то исчез, будто его и не было.
Дорога до Зубурука показалась всем легкой прогулкой, по сравнению с предыдущими переходами. В город экспедиция прибыла поздним вечером, а утром, после развода на полковом плацу, лейтенант уже сидел в приемной командира полка.
Полковник Жимайло находился в отличном настроении. Судя по его реакции на доклад лейтенанта Магу, обо всех результатах экспедиции он уже знал. Не иначе, унтер Хмылов постарался. И когда только успел, скотина? Перебрав разложенные на столе артефакты, оставшиеся от солдат Каурбарса, полковник фальшиво посочувствовал.
— Жалко, конечно, солдатиков, ни за что погибли. Но теперь-то вы, наконец, убедились, что пустыня для наших войск непроходима? И нечего туда соваться. Хорошо хоть ваша экспедиция прошла без потерь, пустыня знаете ли дилетантов не любит и ошибок не прощает.
— Так точно, господин полковник, убедился. Именно этот вывод будет сделан в моем рапорте генералу Скоблину.
— Ну вот и отлично, — оживился полковник. Сегодня отдыхайте, а завтра отправляйтесь Аринбург к военному губернатору МаркашЕву.
— В Аринсбург? Осмелюсь спросить, господин полковник, зачем я потребовался губернатору Маркашеву?
— Наш губернатор является горячим сторонником проникновения в Гохару с северного направления, — ухмыльнулся Жимайло, — вот пусть вас и послушает, может, ваш доклад его хоть немного остудит. Это, кстати, было его желание. Ваших предшественников он тоже принимал.
Ситуация оказалась более сложной, чем рассчитывал Алекс. Хоть он и губернатору Маркашеву и не подчинен, и отчитываться перед ним не обязан, но столь демонстративно проигнорировать генеральское приглашение было бы просто неприлично, все же он старший воинский начальник всего края. Придется импровизировать по ходу.
— Есть послезавтра отбыть в Аринбург на доклад к генералу Маркашеву!
Выйдя от полковника, лейтенант торопливо отыскал своих унтеров.
— Все меняется. Фелонов, собирай вещи, завтра мы с тобой отправляемся Аринбург к военному губернатору, он меня на доклад требует.
— Есть в Аринбург.
— Ивасов, останешься здесь, снимешь форму…
— Господин лейтенант!
Реакцию унтера можно было понять, сняв форму и оставшись без своего непосредственного начальника и нужных документов, он фактически оказывался на нелегальном положении, но Алексу было не до этих тонкостей.
— Цыц! Делай, что приказано! Жить будешь на постоялом дворе. Фелонов, отдай ему список. Лопаты, веревки, ведро, продовольствие и далее по списку — все на тебе. Мы вернемся дней через шесть, к этому времени все должно быть готово.
— Слушаюсь, господин лейтенант.
— Ты мне тут глазами не сверкай, лучше к девкам сходи! Выхода у нас другого нет. Будь осторожен, смотри на наших знакомых не наткнись, особенно на Хмылова, ни к чему полковнику знать, что кто-то из нас в Зубуруке остался. Он не дурак, может что-нибудь заподозрить. Все, действуйте, я — на телеграф.
Основным наличием Аринбурга от Зубурука был размер. Сам город больше, присутственные места выше, некоторые даже в два этажа. Прежде, чем отправится к Маркашеву, Алекс отдал мундир и брюки в чистку, не рискнул явиться пред генеральские очи в насквозь пропыленной форме. А поскольку запасного мундира он с собой не взял, у него появилось некоторое время на размышление — стоит ли открыть все генерал-губернатору или подождать более надежных результатов?
С одной стороны, губернатор, вроде как сторонник скорейшего вторжения в Гохару через пустыню Тюра-Кум. С другой, генерал — темная лошадка, о которой ничего неизвестно. Даже о его позиции по Гохаре известно только со слов полковника Жимайло, который является ярым противником этого варианта. К тому же, все, что он мог представить Маркашеву — это рассказанная караванщиком, ничем не подтвержденная легенда, в то время как все имеющиеся факты говорили о невозможности похода в Гохару с севера. А если Серв не удастся найти? Или его вообще не существует и легенда врет?
— Готово.
— Поставь в коридоре.
Фелонов принес до блеска надраенные сапоги лейтенанта.
— На твоем месте я бы почистил сапоги непосредственно перед входом в канцелярию, а то пока дойдешь, они запыляться.
— Неизвестно, есть ли чистильщик у канцелярии, — возразил Алекс, — но если он там сидит, то я непременно у него остановлюсь. Кстати, дорого они здесь берут?
— Гривенник.
— Недешево.
Алекс взглянул на часы.
— Давай иди за мундиром, уже должно быть готово.
Пока Алекс с Фелоновым дошли до канцелярии военного губернатора, сапоги, конечно, запылились, а чистильщика поблизости не наблюдалось.
— Говорил же, надо извозчика брать, — корил унтера лейтенант.
Тот негромко оправдывался.
— Да где же его здесь возьмешь? Я с утра еще ни одного не видел.
— Вернемся в столицу, отправлю тебя к окулисту?
— К кому?
— Глазному врачу, пусть твое зрение проверит. Все, пришли.
Алекс взялся за ручку входной двери.
— А сапоги?
— Черт с ними, пошли.
Приемная Маркашева находилась на втором этаже. Непременный атрибут любой генеральской приемной встретил их традиционным.
— Господин-генерал лейтенант занят, придется обождать.
Кроме них в приемной сидело еще полдюжины ожидающих приема в куда более высоких чинах. Если пережидать всех, то часа три, не меньше, прикинул Алекс.
— Генерал нас сам пригласил для доклада о результатах экспедиции в Тюра-Кум. Лейтенант Магу и старший унтер-офицер Фелонов, прошу доложить.
— Хорошо, — равнодушно кивнул адъютант, — доложу.
И, действительно, доложил после того, как от Маркашева вышел посетитель.
— Проходите, господин штаб-капитан. После него вы, господин лейтенант.
Алекс почти физически ощутил, как на них скрестились неприязненные взгляды. Простите господа, но на приеме у начальства как на войне — все средства хороши для скорейшего достижения цели. К счастью, штаб-капитан пробыл у генерала недолго, всего около четверти часа. После чего, они попали в кабинет.
Генерал-лейтенант Маркашев оказался высоким представительным мужчиной с солидными залысинами и животиком. Алекс пробежался взглядом по висящим на генеральском мундире наградам, ни одного ордена с мечами, длинный ряд юбилейных медалей. Теперь понятно, почему губернатору так хочется повоевать. В свою очередь, лейтенантская колодка наград также не осталась без внимания.
— За что были награждены Егорием, лейтенант"?
— За оборону Харешского перевала, господин генерал-лейтенант!
— Жаль, но ничего не слышал об этом деле, но рад, что наконец-то сюда прислали настоящего боевого офицера, а не очередного штабного хлыща. Итак, чем порадуете, господин лейтенант Магу?
Надо же, даже фамилию запомнил. Алекс сделал знак Фелонову и тот выложил на стол то, что осталось от солдат генерала Каурбарса. После чего, лейтенант начал доклад о ходе экспедиции и ее результатах. Уложился он минут в десять.
— …таким образом, маршрут перехода через пустыню и дальнейшую судьбу отряда генерала Каурбарса можно считать установленными.
— Да, жаль. А я почему-то надеялся на чудо.
Маркашев подошел к столу, перебрал пуговицы и пряжки, взял в руки полусаблю, потер пальцем клеймо на гарде, после чего положил на место.
— Итак, лейтенант Магу, вы уверены, что пустыня непроходима?
Алекс вытянулся по стойке "смирно", Фелонов последовал его примеру. Наступил момент истины, последний шанс сказать генералу правду.
— Так точно, господин генерал-лейтенант, на сегодняшний день, проход отряда численностью более пятисот штыков через пустыню Тюра-Кум невозможен.
— Хорошо, лейтенант, ступайте. Я отпишу генералу Скоблину о вашем усердии и буду ходатайствовать о служебном поощрении.
— Премного благодарен, господин генерал-лейтенант!
Пока Алекс расшаркивался перед генералом, унтер собрал добытое экспедицией. Его еще надлежало доставить в столицу.
Как только они вышли на улицу, Фелонов ехидно ухмыльнулся.
— Лихо ты выкрутился, "на сегодняшний день"! И правды не сказал, и не соврал в то же время.
