пересчитывая деньги. — Около тысячи франков, вместе с нашими сбережениями.
И я поспешила засунуть деньги в шкатулку, спрятать подальше от лишних глаз. А Лиса уже выходила из комнаты, почти не оглядываясь на меня. А я лебедушкой пошла за ней, закрывая нашу комнату вместе со всеми ее темными секретами. В кабинете отца уже резво звучала печатная машинка, звучал монотонный голос отца и звонкий голосок матери. Казалось, что мы снова попали в детство, в спокойные деньки, где не было никакого зла, никакого добра и никакой революции. Как же мы устали, как же мы повзрослели… Взрослые дети, да? Слишком малые для революции, слишком взрослые для этого тела. Сложно так жить, но надо.
Лиса уже открыла двери и обождала меня, чтобы мы вошли в комнату вместе. Пришлось убрать из головы все свои грустные мысли и почти весело улыбнуться.
— Доброго утра, — проговорила Лиса, улыбаясь, — Как работа?
Я, тоже улыбаясь, покивала. Не в духе я сейчас разговоры вести. Но придется, придется.
— Доброго, доброго, — улыбнулась мать, потирая глаза и растирая запястья. Устала, бедная, надо ее сменить
Отец тоже кивнул, ничего не отвечая.
— Мам, давай я тебя сменю, — кивнула я, подходя ближе к печатной машинке — Ты, наверное, устала.
— Да, конечно, — кивнула мать, поднимаясь из-за стола — Садись, а я пойду.
Лиса поспешила к отцу, забрать у него листы с очерками. Видимо, она будет диктовать мне отдельные слова, а я буду печатать. Вполне неплохо, жить можно.
— Главная цель жизни капиталистов в том, чтобы заработать побольше денег… — начала диктовать Лиса, а я поспешила печатать, пытаясь обойтись без помарок.
Мать незримо выскользнула из комнаты, не желая больше мешать. Отец тоже поспешил собрать свои записки и уйти в гостиную, мы немного мешали ему работать. Ну, как немного, много, но он уж не привык работать под чей-то голос. Для того, чтобы сосредоточится отцу нужна была тишина.
Лиса продолжила диктовать, а я печатать. Так и пролетело около часа. Отец еще несколько раз заходил, забирал какие-то бумаги и дальше шел работать. В конце-концов конце-даже мы с Лисой устали и думали уже уйти отдыхать, как в дверь кто-то постучался. А через секунду в комнату вошел сам товарищ Троцкий.
— Здравствуйте, — пробормотала я, уткнувшись в написанные листки — Какими судьбами, товарищ Троцкий? Столько дней не заходили, а тут зашли. Или вы к отцу и нам не ждать даже секунды вашего внимания?
— Здравствуйте, Ульяна, — кивнул Лев — Здравствуйте, Василиса. Вы правы, к Владимиру. Надежда Константиновна сказала, что он должен быть в кабинете.
— Он был здесь, — кивнула я — Только ушел в комнату, он любит работать в тишине. Я вас провожу. Лис, закончишь здесь?
— Угу, иди уже, — не отвлекаясь от бумаг кивнула Лиса.
И я поспешно вышла из комнаты, мысленно прикидывая где же может быть отец. Разве что в нашей комнате, если мать не увидела его в гостиной.
— Ульяна, — Троцкий перехватил меня за руку, заставляя остановиться. И правда, куда это я разогналась? — И куда вы так спешите?
— А вы хотите поговорить? — резко разворачиваюсь и почти утыкаюсь носом ему в шею. Высокий, зараза, на голову выше меня. Сколько ему там, тридцать шесть? Хорошо сохранился. — Извольте. Я слушаю.
— Да нет, говорить не обязательно, просто хотел сказать, что вам не надо меня провожать, — кивнул Троцкий, немного отстраняясь. Да, правда, надо бы отойти, это уже неприлично. Делаю широкий шаг назад и упираюсь спиной в стену. Стену? Нет же там стены, только закрытые двери нашей с Лисой комнаты. Если упрусь сильнее, то двери распахнутся и я попросту упаду спиной в комнату. А там, наверное, отец работает. Не хочется его пугать, да и Троцкому такое самоуправство явно не понравится. — Сам могу найти комнату.
— Просто не хотелось бы, чтобы вы разговаривали с отцом в нашей комнате. Все ещё в состоянии легкой неубранности. — улыбнувшись, попыталась перевести все в шутку, но не совсем получилось — Я провожу вас в гостиную, подождете отца там.
— Нет, Ляна, нет, — шепчет он, подходя ближе. Как охотник к дикой твари, нет? А ещё он в первый раз назвал меня Ляной и это так странно прозвучало… Смесь вкрадчивости и какой-то нежности? Да нет, мне точно послышалось. — Вам лучше не провожать меня. Совсем.
— Это угроза, товарищ Троцкий? — несколько равнодушно уточнила я, ещё сильнее упираясь в расшатанные двери — Впрочем, неважно. Проходите, отец вас ждет.
И, помедлив секунду, я уже хотела было открыть двери, но почувствовала дыхание Троцкого на моей щеке.
— А как же Наталья? — тихо спрашиваю, собираясь упорхнуть в последний момент — Вы же ее любите.
Утверждение, не вопрос. Утверждение, которое заставляет Троцкого сделать ещё один крохотный шажок, хотя казалось бы куда ещё ближе? Утверждение, которое заставляет Ляну ещё сильнее вжаться в дверь. Утверждение, которое позволяет делать то, что нельзя.
— Я сам выбираю кого любить — с нажимом произнес Троцкий, внимательно вглядываясь в дрогнувшее лицо Ульяны. Высмотрел то, чего ждал и спокойно отступил.
— Разумеется, — до боли прикусываю губу и киваю — Отец вас ждет.
И, пока он не успел сказать ни слова, резко открываю двери.
— Отец, тут к тебе Лев Давидович, — провозглашаю я и только тогда оборачиваюсь. В комнате пусто, будто бы и не было никого. Остаться наедине с Троцким я не рискнула, поспешила в гостиную, не оборачиваясь и не слушая никаких его слов.
— Мам, — громко, почти на весь дом, вопрошаю я — Где отец? В нашей комнате его нет.
— Что случилось? — из матушкиной комнаты вышел отец, на ходу оправляя одежду. Я радостно улыбнулась: видимо, таки продолжается у родителей медовый месяц. А может и не месяц…
— Да тут к тебе товарищ Троцкий, — указываю куда-то за спину, не решаясь обернуться. — А так ничего важного.
Троцкий сделал шаг вперед и наконец-то показался отцу во всей красе. На этом я сочла свою миссию выполненной и поспешила назад, к Лисе. Сейчас мне был неинтересен разговор отца с Троцким, сейчас мне ничто не было интересным.
Лиса все так же зависала над набросками, но сейчас уже было видно, что она почти окончила работу.
— Убей меня! — со стоном свалившись на стул напротив Лисы
— Нежно? — спокойно уточнила она, резво щелкая по буквам
— Можно и просто, — выдохнула я и принялась рассказывать — Ты не поверишь, что случилось!
— И что же? — она наконец отложила наброски и внимательно посмотрела на меня — Лян, ты вся красная, успокойся. Что случилось?
— Когда девочки начинают чувствовать тягу к взрослым, старым
