может, в тот туман, в который падало сознание Пими. Пальцы матери все еще тянулись к краюшке хлеба – наживке в смертоносной ловушке.
Земля затряслась – шаги. «Боги пришли, – поняла Пими. – Боги пришли за моей матерью».
Страх исчез. Тело словно потеряло способность двигаться. Пими смотрела на богов, и не могла их понять, не могла полностью охватить взглядом тела, стоящие на двух столпах. Огромные и непознаваемые, их тени накрыли окружающее пространство. Зазвучали голоса – резкие, как лязг от сработавшей ловушки, но Пими казалось, что она слышит отдельные слова. Да, в эту страшную минуту она понимала, что боги говорят о ней, о матери, о всех их сородичах. Пими услышала из уст богов то самое слово – слово, которое называла ей Старая Ба, слово, которым обозначили боги весь ее род.
– Мыши, – едва слышно пропищала Пими, дрожа от кончиков лап до самого хвоста, – они называют нас МЫШИ!
Пока я ем на ужин овощной суп, сидя в уютной кухоньке, маленький серебристый дракон смотрит на луну и от избытка чувств скребет когтями песок. Он придумал уже давно, что луна – это окно в другой, непохожий, странный, в не-его мир. И это перламутровое круглое окно, висящее в лиловом небе, не давало покоя ни драконьему сердцу, ни уму, ни глазам.
Так уж заведено, что мое место за столом – спиной к окну. Чтобы не отвлекаться по пустякам, наверное. Можно сидеть спокойно и ужинать, не думая о том, что над домом рассыпаны звезды, а желтая луна уже выползла из-за горизонта.
Серебристый дракон был убежден… ладно, ему просто очень часто казалось, что существует множество необычных мест, до которых еще никто не добирался. Он взывал, сначала мысленно, затем долгими гортанными напевами, к своей возлюбленной луне. Однажды она разрешит, пропустит дракона туда, в переплетение иных миров, позволит выбрать жизнь – такую, какой ей следует быть. Сегодня луна переливается розовыми оттенками перламутра. Она прекрасна. Она – надежда.
Пока дракон тянет лапы к небесному светилу, я выпиваю чашку чая и иду в спальню, чтобы поваляться в кровати с книжкой. Даже из освещенной комнаты вижу в небе луну, такую большую и яркую. Да, сегодня же полнолуние. Хорошо хоть выть не хочется, а то мало ли, вдруг где-то глубоко внутри меня спит оборотень. Однако спокойно читать луна не дает, и я, выключив свет, подхожу к окну, дабы без помех полюбоваться этим естественным спутником земли.
Небесный светоч своим перламутрово-розовым сиянием затмевает все звезды. Поцарапывая пальцами оконное стекло, я смотрю на него, такого странного, похожего на большую жемчужину в небесах.
Маленький серебристый дракон, исполненный странных чувств, взмывает вверх, к огромной желтой луне.
В единственный короткий миг мы с драконом смотрим друг другу в глаза, и каждый видит несуществующий и невозможный мир.
На небесах неведомого мира звезды рисовали картины…
– Короче, Тинка, слушай, – не успела я плюхнуться на диван, как Ната уже начинает вываливать на меня свои «сногсшибательные» новости, – прикинь, да, я сделала это!
И смотрит на меня, как будто я спать не могла, минуты считала, когда же она «это сделает». Вот только проблема в том, что я понятия не имею, что «это» такое.
Ната понимает мой недоуменный взгляд, но сейчас она так взбудоражена, что даже не обижается на непонятливую подругу. Достает откуда-то из-под себя тетрадку и машет ею перед моим носом. Типа, давай, Тина, думай, авось догадаешься… Нет, не повезло моей Натусе, я до сих пор не понимаю, что вообще происходит.
– Помнишь, я тебе рассказывала, что мне несколько очень необычных снов приснились, – наконец сдается она. – Я еще говорила, что из них фантастический рассказ получился бы неплохой. Так вот! Я его написала!
И из-за этого весь кипиш? Ну написала, ну молодец, может даже прочитает кто-нибудь твой рассказ… И этим «кем-нибудь» буду, конечно, я, на правах верного друга, чуть ли не сестры. Да, тут не отвертишься. Ладно, сейчас выдам подходящую эмоцию.
– Да ладно?! Все же написала? Кру-у-у-уто! Почитать дашь?
– Ну разумеется! – тетрадь с рассказом тут же оказывается в моих руках. – Но я тебе вкратце расскажу, о чем он, ладно? Чтобы понятнее было.
Да-да, я же дуб дубом, азбуку лишь недавно осилила. Ладно уж, чего это я придираюсь к человеку, написала девушка свой первый рассказ, радуется, искренне так. Наверное, в мечтах уже мнит себя писателем, отхватившим премию «Хьюго» с «Небьюлой» в придачу.
– Давай, выкладывай, – я окончательно смиряюсь со своей судьбой.
– Так вот. Я же рассказывала тебе про сны, в которых на небе появлялись странные созвездия? Они там принимали разные формы. То людей, то животных, а то и просто были как необычные узоры. И мой рассказ – он о таком мире, где звезды рассказывают людям разные истории. Точнее, показывают. Нет, я неправильно объясняю. В общем, жители этого места смотрят ночами на небо и видят разные фигуры, составленные из звезд. Каждую ночь разные. И они, в смысле люди, придумывают сами для себя истории на основе увиденного.
– Типа созвездие-мальчик влюбилось в созвездие-девочку и понеслась…
– Нет же, не так банально, – Ната, кажется, немножко обиделась. – В моем рассказе, например, звезды показывают… – она отбирает у меня тетрадку, листает страницы и зачитывает вслух, – … грустную историю рыбы, которая хотела укусить свой хвост, змеи, наблюдавшей с завистью за этой рыбой, ведь она никогда даже не видела свой собственный хвост, уходящий в бесконечность; рыбака, который страдал от голода, ведь он никак не мог поймать на удочку рыбу, которая была всецело увлечена своим хвостом…
– Ого! Ну ты завернула! – уважительно качаю головой.
– А то! Почитай, тебе понравится, – рукопись опять кочует ко мне. – Успеешь сегодня? Мне очень важно твое мнение…
Ну раз так, то никуда не деться, придется отложить все планы на вечер и засесть за Наткин шедевр. Клятвенно заверив, что назавтра выдам ей целую рецензию, удаляюсь домой. Благо подруга не уговаривает посидеть еще чуток, а, кажется, наоборот, готова сию же секунду вытолкать меня за дверь.
Иду домой и размышляю. Нет, в принципе мое «мнение» я могла бы высказать Нате сразу. Что ее сюжет не выдерживает никакой критики. Что звезды, чисто физически, не могут каждую ночь выстраиваться в новые созвездия. Пусть даже и в параллельном-препараллельном мире. Законы физики для всех миров едины, никуда от этого не деться.
Я могла бы все это
