Всю минувшую ночь Дарёна не сомкнула глаз от волнения, и сейчас голову ей слегка обносило сладко-обморочное, томное кружение. Темнота ушла в свою берлогу, свернулась там калачиком и уснула до следующего заката, а Дарёна, измученная счастливой бессонницей, зябко ёжилась от утренней свежести, от которой совсем не спасало лёгкое шёлковое покрывало, окутывавшее её с головы до самых пят. Весенний холод земли бодрил, на лоб давил обруч драгоценного свадебного венца, к щекам ласкались жемчужные нити подвесок. Похолодевшие пальцы девушки грела рука её избранницы: Млада стояла рядом в щегольском синем кафтане с золотой вышивкой, перепоясанном нарядным кушаком. Лёгкие лапки мурашек пробежали по лопаткам Дарёны от важности совершаемого жизненного шага: сейчас они войдут в пещеру, а выйдут оттуда уже супругами… Поймав тёплый ободряющий взгляд чернокудрой женщины-кошки, девушка улыбнулась дрогнувшими губами.
Прочитав сокровенные думы молодой невесты, небесно-синий взор Светлооки обратился на вторую пару – зрелую, за плечами которой реяла призрачным стягом горечь многолетней разлуки. По разным дорогам шли Лесияра и Ждана к светлому дню своего воссоединения, и дороги эти были трудны и извилисты, но ни злые метели, ни холодные дожди, ни шепчущие листопады не вытравили из их сердец любви, выдержало их чувство испытание временем и болью. Хоть и привычно горделивой, царственной была осанка княгини, а наряд блистал неприступной роскошью, глаза её горели юным задором: казалось, ещё миг – и сиятельная повелительница Белых гор подхватит свою избранницу на руки и пустится с нею в пляс. А глаза той излучали спокойное, умиротворённое счастье – и оттого, что сегодня она наконец-то становилась супругой своей возлюбленной, и оттого, что рядом стояла её дочь в свадебном облачении, а её рука лежала на самой надёжной руке, какая только могла существовать. Двойной радостью билось сердце Жданы; она не могла налюбоваться и на свою будущую супругу, и на Дарёну с Младой, благословляя решение Лесияры устроить двойную свадьбу.
– За Лаладиным венцом пришли? – улыбнулась Светлоока, и её голос прожурчал весенней трелью, растворившись в свежем воздухе между стволами старых сосен. – Что ж, проходите в пещеру.
По старшинству сперва вошли Лесияра с Жданой, а за ними – Дарёна и Млада. У купели их встречали ещё две жрицы, и каждой из пар они подали на подносах по кубку родниковой воды. Заглянув в кубок, Дарёна изумилась: вода была наполнена золотистым сиянием, словно множество крошечных светлячков плавали в ней.
– Испейте света Лалады, – сказала жрица, державшая поднос.
Когда чудесная вода пролилась в горло девушки, всё её волнение улеглось, а тяжесть горевших от бессонной ночи век улетучилась. По жилам заструилась тёплая, спокойная сила, а сердце согрелось от нежности к незабудковым глазам, смотревшим на неё.
– Я люблю тебя, – сорвалось с губ Дарёны невольно.
А губы Млады, влажные от воды, шепнули в ответ:
– И я тебя, моя горлинка.
Поцелуй соединил их в сияющее, наполненное миром и любовью целое. Стены пещеры исчезли, вместо них вокруг вился вихрь из белых лепестков, и в душистом весеннем головокружении Дарёна сникла на грудь Млады. Крепкие руки женщины-кошки обняли её и поддержали.
А Лесияра с Жданой ещё стояли, не в силах разъединить губ и оторваться друг от друга: такие необоримые любовные чары влила в них вода из кубка. Светлоока с улыбкой терпеливо ждала, не прерывая поцелуя и позволяя влюблённым насладиться им до самого дна, до последней капли. Она сделала знак своим помощницам, и все три жрицы, воздев ладони, обратились с молитвой к золотому свету, наполнявшему пещеру.
– Пресветлая мать наша Лалада, приди, наполни радостью нас, наполни любовью твоей, светом твоим! – полевым колокольчиковым звоном выводила Светлоока.
– …светом твоим, – утренней птичьей песней вторили помощницы.
– Благослови брачные союзы Лесияры и Жданы, Млады и Дарёны! Скрепи их узами нерушимыми на веки вечные! – продолжала хранительница родника, всю душу вкладывая в свои слова.
– …на веки вечные, – вторило нежное эхо двух других голосов.
– О, великая мать Лалада, ниспошли венец света твоего на главы их, дабы преисполнились они бессмертной твоей любовью! – чуть возвысила голос Светлоока.
– …бессмертной твоей любовью, – поставили помощницы последнюю точку.
– Опуститесь на колени, – подсказала главная жрица княгине с Жданой.
Те, опомнившись наконец, повиновались. Дарёна, охваченная щекотным предчувствием чуда, затаила дыхание и смотрела во все глаза… И чудо свершилось. Золотой свет под сводами пещеры начал сгущаться, превращаясь в лучистое облачко, которое медленно снизилось и зависло над головами коленопреклонённой пары, как маленькое солнышко. В глазах княгини и Жданы зажглись отблески-светлячки, придав их лицам одухотворённое, безоблачно-счастливое выражение.
– Лалада скрепила ваш союз, – ласково сияя глазами, молвила Светлоока. – Теперь вы – законные супруги перед светлым ликом её, а большего и не нужно.
Держась за руки, новобрачные поднялись с колен. Из глаз Жданы катились слёзы, а губы дрожали в улыбке.
– Ты что, ладушка? – смахнула Лесияра блестящие капельки с её щёк.
– Это чудо, – прошептала та. – Это… у меня не находится слов, чтоб описать…
Дарёна почувствовала, как и её глаза защипало от близких слёз, а к горлу подступил колючий, горько-сладкий ком. Чудесное, светлое таинство бракосочетания озарило её душу ярче солнца, согрело и вознесло в такие сияющие выси, коих и птицам не достать…
Колени девушки сами подогнулись, когда настала их с Младой очередь принимать Лаладин венец. Она трепетала, словно находясь под чьим-то пристальным взглядом, которому было подвластно прочесть все её тайные помыслы, все глубинные желания.
– Открой сердце своё Лаладе, – золотисто прошелестел шёпот возле уха. – Ежели какие сомнения у тебя, венец не снизойдёт. Богиня скрепляет брачными узами лишь тех, чьи чувства искренни и взаимны.
Сомнения? Видно, слово это было обронено мудрой жрицей намеренно, как искушение покопаться в себе, вспомнить синеглазую воровку… Ведь матушке она ничего такого не сказала, а вот Дарёне шепнула зачем-то. Откуда она знала? Каким непостижимым образом она умудрилась всколыхнуть со дна её души то, что там было похоронено и упокоено ласковыми чарами Нярины-утешительницы? Грустный вздох прошлого коснулся лопаток девушки тревожащим холодком, но ему было уже не пошатнуть, не подкосить светлые столпы, на которых прочно зиждилось её настоящее и будущее, связанное с Белыми горами и Младой. Дарёна с улыбкой устремила свой взор к свету, ожидая, когда тот начнёт превращаться в солнечный сгусток. Уверенность, что это непременно случится, возрастала с каждым звенящим мигом, а пожатие тёплой руки Млады ещё более укрепляло Дарёну в этой вере. И прошлое, постояв за плечом, потихоньку отступило.
«Ну же, ну же, сгущайся», – умоляла Дарёна золотой свет под потолком. Напрягая сердце и душу, она сжимала руку Млады и устремлялась к этому сиянию всеми помыслами, чтобы оно увидело, что у неё нет сомнений, а чувства неподдельны. Кто-то незримый ласково и задумчиво улыбался ей, а потом одним мягким дыханием заставил золотой свет затрепетать. И – вот они, острые лучики, играющие радужными переливами, вот он, сияющий венец!.. Дарёне показалось, что от его блеска её глаза начали таять, как кусочки льда, солёные ручейки защекотали губы, а торжественный голос Светлооки распростёр над ней белоснежные крылья желанных слов:
– Млада и Дарёна, Лалада скрепила ваш союз. Отныне вы – законные супруги перед светлым ликом её.
Ещё долго эхо этого голоса бродило и отдавалось в душе Дарёны, освещая все тёмные закоулки, а девушка никак не могла поверить, что всё это наконец свершилось. Может, этот удалой, широкий свадебный пир в княжеских палатах ей снился? Может, эти бессчётные гости были призраками, которых унесёт одно дуновение ветра? А вдруг вкус белужьего мяса мерещился ей?
– А ты знаешь, что ешь сейчас самую настоящую белую княгиню, милая новобрачная? – свежим дыханием прорезал пелену наваждения знакомый голос. – Твоя супруга её собственноручно изловила, гордись!..
Голубой хрусталь глаз княжны Светолики вернул Дарёну в вещественный мир, и она наконец поверила в происходящее. А Млада, кланяясь, ответила:
– Ну, в её поимке мы все поучаствовали, госпожа.
– Не скромничай, это твоя добыча по праву, – засмеялась Светолика, уже слегка хмельная. И прибавила, задумчивостью стерев улыбку с лица: – И супруга вон какая чудесная тебе досталась. Столько счастья – да в одни руки!..
– И к тебе счастье придёт, княжна, не сомневайся, – сдержанно молвила Млада в ответ.
– Эх, где вот только оно бродит, счастьюшко-то моё? – полушутливо, полусерьёзно вздохнула наследница престола, улыбаясь Дарёне. – Может, не народилось на свет ещё, а может, в колыбельке спит… Хоть бы весточку какую оно мне подало, приснилось, глазками подмигнуло! Вон, к примеру, Мечислава: она свою суженую нашла, когда та ещё молоко своей матушки сосала. – Светолика кивнула в сторону кареглазой Старшей Сестры, чинно сидевшей за столом со своей супругой. – Увидела во сне и город, и улицу, и дом, где её половинка родилась. Ну, нрав у неё решительный… Смотра невест ждать не стала, в дом зашла гостьей незваной, да так с порога и заявляет родителям, мол, на суженую свою пришла поглядеть. А там суженая – дитя в люльке! Глазки вылупило и смотрит… – Светолика усмехнулась. – Мечислава кроху только поцеловала и ушла – ждать, когда подрастёт невеста. А как девица в возраст вошла, так и она в дверь постучалась со сватовством. А мне вот даже не снился до сих пор никто… Видно, время не пришло.
