– Ты как будто боишься, что я могу причинить твоему драгоценному пузику вред, – усмехнулась она. – Успокойся ты... Не собираюсь я к тебе приставать. Отдыхай.
«Ну конечно, когда на стороне есть молодая девица с ямочками на щеках, к жене можно и не приставать», – мысленно съязвила Темань, но сон так необоримо склеивал веки, что всё становилось неважным и уходило за его тёплую пелену: и девицы, и ямочки.
У Северги был отпуск, но она всё равно поднялась в полпятого, этим разбудив и Темань. Вот постель качнулась: это навья, оттолкнувшись от подушки локтем, села. Затем – долгий, сладкий зевок и лёгкое клацанье сомкнувшихся зубов, трение сухих ладоней о покрытую шрамами кожу плеч, почёсывание, тихий хруст суставов. Небрежно-расслабленные, чуть шаркающие шаги по направлению к купальной комнате... Темань, за время отсутствия супруги уже порядком отвыкшая от всех этих звуков по утрам, некоторое время лежала лицом в подушку, чувствуя явные признаки недосыпа – тупую головную боль и слабость в теле. Поняв, что доспать свои положенные часы не получится, она досадливо плюнула и решила подниматься.
Северга, уже успевшая умыться и позавтракать, допивала отвар и дочитывала за столом купленный вчера «Обозреватель». При виде помятого и хмурого лица жены она усмехнулась:
– Не выспалась, детка? Прости, что разбудила. Ты же знаешь, я всегда встаю рано.
– Ладно, что уж теперь, – простонала Темань.
Принимать купель она не стала, ограничилась холодным умыванием, помогшим ей немного взбодриться. Когда она отняла от лица полотенце, щёки и нос немного покраснели. Темань велела дому снова подавать завтрак – отдельно для себя. Её слегка мутило, но она заставила себя поесть. Жуя под шорох переворачиваемых Севергой страниц, она думала о предстоящем дне. Как всегда, множество дел в редакции, несколько встреч в разных концах города, совещание... Привычная рабочая круговерть с одним лишь отличием – теперь Северга была дома.
Цедя остывающий отвар, Темань понимала, что совершенно не знает, о чём говорить с супругой. Стена молчания разделяла их, а череда невзгод, пережитых Теманью, прокладывала между ними пропасть. Вроде бы всё по-прежнему, и вместе с тем – иначе. Иной стала сама Темань, которой казалось, что прошла целая вечность с отъезда Северги. Вечность, густо наполненная событиями и драмами. Да, она была сейчас не выспавшаяся, хмурая, но всё равно гораздо более сильная – не чета прежней Темани, нервной, плаксивой, неуверенной, мечущейся между творчеством и выпивкой. Та, прежняя Темань при мысли о расставании со своим многолетним недугом по имени Северга впала бы в слёзы и затряслась бы от ужаса и отчаяния, а нынешняя сидела за столом и спокойно думала лишь о том, когда начать этот неприятный, но необходимый разговор – сейчас или вечером. Пожалуй, не стоило себя взвинчивать перед рабочим днём, и Темань решила отложить этот вопрос.
Молчание тяготило её, и до самого выхода из дома она просидела за письменным столом, перечитывая вчерашнее стихотворение, даже подправила его в паре мест. Северга всё ещё изучала «Обозреватель», намереваясь, по-видимому, прочесть его от первой строчки до последней. А там было что почитать: шестьдесят четыре полноформатных страницы, внутри – двенадцатистраничный вкладыш малого формата.
Обычно Темань выходила из дома в девять, но сегодня, разбуженная раньше привычного времени, почла за благо отбыть на работу в семь: от присутствия Северги ей становилось неуютно, и она попросту сбежала от этого неловкого молчания. Впрочем, неловко было ей, а Северга, казалось, не испытывала никаких неудобств.
– Я – на работу, – кратко попрощалась Темань. – Буду вечером.
– Угу, – промычала Северга, не отрываясь от чтения.
День прошёл, как и всегда, в хлопотах и разъездах. На совещании пришлось отчитать кое-кого, а после вытерпеть еженедельную встречу с градоначальницей и выслушать её мнение по поводу некоторых материалов последнего номера. Несколько раз, слушая и кивая, Темань ловила себя на зевоте, но успевала умело её скрыть – зевала с сомкнутыми губами. Недосып всё-таки сказывался. Но следовало воздать госпоже Ингмагирд должное: она проявила к Темани внимание и заботу в связи с её положением – усадила в мягкое и удобное кресло с подставочкой для ног и угостила очень вкусным и душистым отваром.
К вечеру в низу живота ощущалась тяжесть и покалывание. Пешком Темань решила не ходить – поехала домой в повозке. Севергу она застала дремлющей у горящего камина, на столике рядом мерцал хрустальный кувшинчик с хлебной водой – уже ополовиненный, а дочитанный и свёрнутый «Обозреватель» висел на спинке соседнего кресла. Темань не уставала удивляться способности супруги провести целый день в ничегонеделании: она бы уже давно взвыла от скуки, а Северга могла часами сидеть и молчать в оцепенении, просто уставившись в окно, в потолок или на огонь камина. Сегодня, впрочем, она развлекала себя чтением – уже какое-то разнообразие. Темань не стала её будить – стараясь ступать неслышно, прошла мимо неё в гардеробную, чтобы переодеться в домашнее.
Но Северга проснулась. Разминая затёкшие плечи, она прохаживалась вдоль окон и зевала не в пример Темани – во весь рот, не стесняясь.
– Мне нужно с тобой поговорить, – начала Темань, спустившись в гостиную.
– Может, сначала поужинаем, а разговоры – потом? – хмыкнула Северга. – Серьёзные беседы лучше вести на сытый желудок.
– Хорошо, – согласилась Темань. – Разговор и вправду предстоит серьёзный. И, возможно, не очень приятный.
– Ну, тогда тем более. – Северга и бровью не повела от этого предупреждения, взгляд её остался непроницаем, с уже привычной колючей искоркой в глубине.
Ужин прошёл в молчании. Темань ела мало и медленно, пытаясь продумать ход беседы, а Северга уплетала за обе щеки. На её месте Темань не была бы столь спокойной...
– Ну, что ты там хотела сказать? – отодвинув пустую тарелку и откинувшись на спинку стула, спросила супруга. – Впрочем, погоди: я плесну себе, так мне будет удобнее слушать.
Янтарная, крепко и резко пахнущая жидкость с бульканьем покидала кувшинчик, переливаясь в хрустальную чарку. Северга бросила щипчиками пару кубиков льда и отхлебнула добрую половину, даже не поморщившись.
– Северга, нам необходимо расстаться. Я прошу тебя о разводе.
Темани самой не верилось, что она говорит это, поджилки тряслись, низ живота тянуло. Наставшая после этих слов тишина показалась ей жуткой: она слышала стук собственного сердца. Она холодела, ожидая, что Северга придёт в ярость, но в лице супруги ничто не дрогнуло.
– Это с какого перепугу? – хмыкнула та.
Темань, собравшись с духом, выдала, словно в холодную воду прыгнула:
– Я долго думала и поняла, что ты никогда не любила меня. Вернее, я всегда чувствовала и знала это, но пыталась убедить себя в обратном. Настала пора прекратить себя обманывать. Я долго закрывала глаза на твою неверность, делала вид, что ничего не происходит... Ты же в своих походах позволяешь себе развлекаться, не так ли? Не будем отрицать, это всегда было и есть. А то, что я чувствовала к тебе, это... Это не любовь, это зависимость – и похуже, чем от выпивки. Я судорожно и отчаянно цеплялась за тебя, на тебе сошёлся клином свет, это было какое-то безумие... И неудивительно: я была неопытной девчонкой, когда ты очаровала меня и увезла из дома. Следует воздать тебе должное, ты честно предупредила, что с твоей стороны любовью и не пахнет, но я, юная дурочка, возомнила, что смогу добиться её от тебя... Завоевать. Как же я ошибалась! – Темань с горькой усмешкой звякнула чашкой по блюдцу. – И что в итоге? Я провела в этих мечтах годы – целую бездну лет! Я закрывала глаза на правду. Я сама придумала твою любовь и жила с этой выдумкой. Но знаешь... Я уже не та, что прежде. Много всего случилось, многое изменилось. Больше я не та глупая девочка.
Вскинувшаяся рука Северги потребовала тишины, и Темань смолкла, задыхаясь, будто кто-то перехватил и стиснул ей горло. Её грудь вздымалась, пальцы тряслись и плясали.
– Недостаток всех писателей – многословие, – сказала Северга, едко поблёскивая морозными искорками в глубине зрачков. – Дорогая, ты не пробовала обходиться десятью словами вместо сотни? Поверь, это возможно. Ну что ж... Коль ты заговорила о разводе, значит, пути отхода ты себе уже подготовила. Уже нашла мне замену, детка? И кто это?
Северга не кричала, не стучала кулаком по столу, просто уничтожала Темань спокойствием и этой холодной усмешкой. Её глаза дышали вьюгой.
– Впрочем, зачем я спрашиваю? Это же и так ясно. – Северга, устремив глаза вверх, обратилась к дому: – Домик! Скажи-ка мне, старина, кого госпожа Темань в моё отсутствие чаще всего принимала в гостях?
«По моим сведениям, чаще всего госпожу Темань посещала госпожа Леглит, – последовал бесстрастный и убийственно честный доклад. – Количество её посещений во время твоего отсутствия составляет двести сорок шесть раз».
