— Эй, — робко сказала я, — ты в порядке?
Он кивнул:
— Это было... это было...
— Ага, было.
Я погладила его по щеке, и он закрыл глаза. Затем он повернул голову и поцеловал мою ладонь. Неожиданный, интимный жест застал меня врасплох.
— Я люблю тебя, Кэролайн. Всегда любил. Всю свою жизнь.
Я подавила восторженный смех.
— Это, конечно, очень долгое время, — поддразнила я его. — Тебе только восемнадцать. На самом деле вся твоя жизнь — это не так уж и долго.
Он улыбнулся:
— Иногда, именно так и кажется. В любом случае, до восемнадцати мне еще ждать четыре месяца, а потом я расскажу тебе.
Когда смысл его слов дошел до меня, волна ледяного шока проскользнула по мне, а на лице застыл ужас.
— Что? — я не могла поверить в то, что он сказал. Он посмотрел на меня озадаченно. — Тебе... Тебе только семнадцать?
Он кивнул с тревожным выражением лица.
— Ради всего святого, Себастьян! Семнадцать?
Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!
Он нервно посмотрел на меня:
— Какая разница?
Я закрыла глаза руками, отказываясь смотреть на него.
Что я наделала? Что, мать вашу, я наделала?
— Пожалуйста, Кэролайн. Ты пугаешь меня.
Я глубоко вдохнула, повернулась и впилась в него взглядом, нуждаясь в том, чтобы вывалить внезапную панику и гнев на него.
— Дело в том, Себастьян, что ты несовершеннолетний. То, что мы сделали... Я сделала... Это незаконно. Это уголовное преступление, черт побери!
— Но я люблю тебя.
Я хотела закричать.
— Себастьян, по закону это уголовно наказуемо. Это изнасилование. Ты понимаешь, что это значит? Меня могут посадить в тюрьму. Если кто-нибудь узнает...
— Я никому не скажу. Я люблю...
— Не говори этого. Не говори! — выплюнула я слова, и он вздрогнул.
Я побежала в ванную комнату, боясь, что меня вырвет. Я закрыла рот рукой, пока рвотные позывы одолевали меня. Слезы жгли глаза, и я почувствовала, что он неуверенно стоит позади меня.
— Кэролайн, пожалуйста.
Я вытянула руку вперед, чтобы он не приближался.
Что я наделала?
Слова эхом раздавались в пустоте.
— Пожалуйста! — отчаянно умолял он, но я не смогла взглянуть на него.
Моя кожа была словно ледяной, а затем пылающе-горячей от позора, когда поток эмоций охватил меня. Я подошла к двери ванной, взяла с крючка халат и накинула его на себя, будто тонкий материал мог скрыть мое преступление.
Я попыталась пройти мимо него, но он заблокировал мне выход.
— О, боже, пожалуйста, Кэролайн! — и попытался притянуть меня к себе.
— Нет! — Я говорила это, пока шла к кровати, прежде, чем мои колени подогнулись, и я осела, задыхаясь.
— Что же я наделала? Что?
Я положила голову на руки и попыталась бороться с нарастающей паникой.
Я знала, что он наблюдает за мной, но не могла взглянуть на него. Молча, он сел около меня.
— Мне не жаль, — прошептал он. — Это был лучший опыт в моей жизни. Я люблю тебя, и ничего не могу поделать с этим.
Он притянул меня к своей груди, обернув свои руки вокруг моих плеч, тем самым успокаивая... утешая...
Медленно шок начал отступать, и, наконец, я смогла выпрямиться, оттолкнув его руки.
— Приношу свои извинения, Себастьян. Тут нет твоей вины. Пожалуйста, прости меня за мое... поведение, — я выговаривала эти слова сдержанно, официально, боясь уступить эмоциям. — Думаю, сейчас тебе лучше уйти.
— Пожалуйста. Не отталкивай меня. — Его голос был хриплым.
Когда я не ответила ему, он встал и направился в ванную. Он опустил глаза в пол, словно ища там ответ, которого там просто не могло быть. Я услышала тихий шелест ткани и поняла, что он одевался.
Я быстро направилась на кухню, нуждаясь в любом занятии, чтобы прекратить дрожь в руках. Я вытерла лужу из-под растаявшего льда и положила антисептический крем в ближайший ящик.
После этих механических действий я склонилась над раковиной, пытаясь собраться с мыслями. Я услышала его тихие шаги по линолеуму и, сделав глубокий вдох, чтобы успокоить нервы, я повернулась к нему лицом.
Выражение его лица потрясло меня. Он выглядел таким сломленным.
— Ох, Себастьян!
Я сорвалась и начала рыдать.
Мгновением позже я оказалась в его руках, прижимаясь щекой к его груди. Он ласково поглаживал мои волосы:
— Не расстраивайся, Кэролайн. Я тебя очень люблю. Все будет хорошо.
Мой смех чередовался со слезами. Как же это было смешно. Конечно, все уже не будет так, как прежде... В порядке уже ничего не будет... Насколько это все-таки было забавно: я чувствовала себя счастливой и одновременно с этим несчастной...
Я подняла голову, понимая, что с красными глазами смотрюсь, скорее всего, отвратительно.
Он вытирал мои слезинки большими пальцами.
Я думала, что он собирается что-то сказать мне, но внезапно мы услышали снаружи звук подъезжающей машины.
— Дэвид!
Чувство паники пронзило меня.
— Ты должен уйти! Быстро! Уходи через задний двор. Давай же, иди!
Он повернулся, чтобы бежать к двери, но затем резко остановился и замер:
— Когда я увижу тебя в следующий раз?
— Я не знаю! Иди! Иди же!
— Пообещай мне, что я увижу тебя снова. Обещай мне!
— Хорошо, обещаю! — проговорила я в отчаянии, с ужасом гипнотизируя входную дверь.
Он быстро притянул меня к себе и страстно поцеловал. Затем он ушел.
Пытаясь восстановить сбивчивое дыхание, я делала глубокие вдохи. Зайдя в спальню быстрым шагом, я начала разглаживать простыни и взбивать подушки, на которых только пару минут назад лежал Себастьян. У меня не было времени менять простыни, но я была немного потрясена мыслью, что Дэвид будет спать там, где мы с Себастьяном занимались любовью.
Я услышала, как ключ поворачивается в замке, но вдруг меня осенило, что я подстригала Себастьяна в ванной.
Я забежала в ванную, опустилась на колени и начала собирать светлые пряди, выбрасывая их в унитаз.
Внезапно мною овладело сильное желание оставить что-то у себя на память о Себастьяне. Наклонившись, я подняла одну прядку, пряча ее в карман халата. Затем я подняла сливную ручку и зачарованно смотрела, как волосы водоворотом смывает прочь. Я брызнула водой на лицо и провела по растрепанным волосам пару раз расческой.
Я услышала громкий шум в гостиной. Как и ожидалось, Дэвид был пьян.
— Кэролайннн... Кэролаййнн...
Когда он увидел меня, то облизнул губы.
— Красивая моя, Кэролайн! Белла! Белла! (прим. пер. Красавица)
Я пыталась перекинуть одну его руку через свое плечо, чтобы помочь ему добраться до спальни, но он легонько оттолкнул меня, распахивая мой халат. Он провел руками по моей груди, в то время как я пыталась направить его в сторону спальни.
— Давай, Дэвид, иди в комнату, ну же, помоги мне хоть немного.
— Что я и собираюсь сделать, Кэролайн. Иди ко мне.
Он попытался схватить меня, но я увернулась и он, промахнувшись, упал на кровать. Как только его голова коснулась простыни, он моментально уснул.
С огромным облегчением, я подпоясала халат и стянула с него ботинки, а следом носки. Однако его форма будет не пригодна для носки с утра.
Я была рада занять себя хоть чем-то. Я рылась в шкафу до тех пор, пока не нашла чистую рубашку. А вот брюки потребуют основательной глажки.
Я достала раскладную гладильную доску в комнате, отведенной под хозяйственные нужды. Когда я вытаскивала ее, то швабра, стоявшая в углу, с шумом упала на пол, от чего я поморщилась... Но Дэвид так и не проснулся.
Я крутанула колесико регуляции режима на утюге на «горячо», находя выход из случившегося в монотонной работе.
Я была потрясена тем, что сделала. Какая часть из «оставить все позади» после интервью была мне не понятна? Ребенок! Я сделала это с ребенком! Милостивый Господь! Я заслужила гореть в аду вечность. Но я не могла заставить думать себя о Себастьяне, как о ребенке, хотя закон и определял его как такового.
Он занимался со мной любовью. Мы занимались любовью.
Я знала, что это было неправильно, но в тоже время все происходящее казалось мне таким верным.
Мне нужно было покинуть это место. Я должна была убедить Дэвида взять направление на работу в другой город. Но что я ему скажу в качестве объяснения? Что я соскучилась по моим друзьям на восточном побережье? Нет, определенно нет. Это не заинтересует его, и даже не будет стоить его мыслей. А что если я вдруг воспылала желанием жить рядом с матерью? Нет, он никогда не поверит в этот бред!
У меня больше не было оправданий моему желанию уехать.
Возможно, я могла бы уехать сама? Оставить Дэвида, начать все с чистого листа где-то в другом месте... Но как? Ни работы, ни дома, ни денег... Это была ужасающая перспектива. Я никогда не была одна. Я не знала, как это быть одной и что делать.
Жалкая несчастная шлюха!
А затем новый страх поглотил меня. Я не использовала никаких средств контрацепции, когда мы занимались любовью.
— Нет! — Громко вскрикнула я, затем быстро прикрыла рот рукой. — Черт! ЧЕРТ! ДЕРЬМО!
