— Привет, Розмари, — сказала я. — Это я, Джесс. Я звонила в пятницу, помнишь?
Розмари затаила дыхание.
— Джесс! — сказала она. На самом деле, она практически кричала мне в ухо. — Дорогая, где ты?
Я подумала, что забавно, что кто-то, работающий в 1-800-ГДЕ-ТЫ, спрашивает, мое местонахождение.
— Ну, сейчас я в школе, — ответила я.
— Тебя ищут, милая, — сказала Розмари. — В субботу ты звонила?
— Ага, а что?
— Не клади трубку, — ответила Розмари. — Я дозвонюсь до своего начальника. Надо сообщить ему, что ты снова позвонила.
Раздался звонок на урок.
— Подожди, Розмари. Мне некогда. Я должна рассказать о Дженни Ли Питерс и Саманте Трэверс...
— Джесс, — сказала Розмари. — Милая, не думаю, что ты понимаешь. Разве ты не читала газету? Их нашли. Шона и Оливию нашли именно в тех местах, о которых ты рассказала. И детей, о которых сообщила в субботу, тоже. С тобой хотят поговорить, дорогая. Они хотят знать, откуда тебе стало известно...
Всё-таки это был Шон. Почему он сказал, что его зовут Сэмом? Почему он так испугался, когда было ясно, что я стараюсь помочь ему?
Отвечая на вопрос Розмари, я сказала:
— Я не знаю, откуда мне известно. Послушайте, Розмари, я опаздываю. Просто позвольте мне сказать вам...
— Тут мой начальник, Ларри Барнес, — перебила меня Розмари. — Ларри, это она. Джесс.
— Джесс? — спросил мужской голос из трубки. — Это Джесс?
— Послушайте, — сказала я. Мне почти становилось страшно. Я только хотела помочь найти пропавших детей, а не разговаривать с начальником Ларри. — Дженни Ли Питерс находится в Эскондидо, штат Калифорния, — я очень быстро отбарабанила адрес. — И Саманта Трэверс. Насчет неё немного странно, но, если вы поедете по Рурал Роут 4, недалеко от Уилмингтона, штата Алабама, вы найдете её у дерева, рядом с которым находится большой камень...
— Джесс, — перебил меня Ларри. — Тебя зовут Джессика, да? Могу я узнать твою фамилию? И откуда ты звонишь?
Я увидела, как миссис Питт, учитель домохозяйства, направилась ко мне. Миссис Питт точно ненавидит меня из-за того, что однажды я вывалила суфле на голову своему однокласснику, хотя он заслужил это, когда спросил меня, каково иметь умственно отсталого брата. Миссис Питт без зазрения совести доложила на меня.
— Мне надо идти, — сказала я и повесила трубку.
Но это уже не имело значения.
— Джессика Мастриани, что ты делаешь здесь, когда у нас урок?
А потом она написала мне замечание.
Большое спасибо, миссис Питт. Я хотела бы выразить свою благодарность за вашу заботу и понимание прямо здесь, в своем показании, которое, как я понимаю, будет обнародовано когда-нибудь, так что весь мир будет знать, какой вы прекрасный учитель.
В обед я пошла к мистеру Гудхарту с замечанием. Он сказал всё, что обычно говорил в таких случаях: что мне нужно стараться и что я никогда не попаду в колледж, если не изменю свое поведение и т.д. После того, как он для моего же блага добавил ещё неделю задержаний после уроков, я спросила, есть ли у него газеты, потому что мне нужно сделать доклад о текущих событиях для урока по истории США. Это, конечно же, была откровенная ложь. Я хотела увидеть, правду ли сказала Розмари.
Мистер Гудхарт дал мне газету USA Today. Я села в комнате ожидания и начала просматривать статьи. Было много занимательных историй о том, как знаменитости попадали в глупые ситуации, которые отвлекли меня, но, в конце концов, я нашла историю в разделе «Народ». Она была о неизвестном, позвонившем в 1-800-ГДЕ-ТЫ и сообщившем точное расположение четверых детей, один из которых считался пропавшим без вести в течение семи лет. Шон.
Я уставилась на газету. Я. Я была тем неизвестным. Обо мне написали в газете. Региональной газете. Национальная организация поиска пропавших детей хотела знать, кто я такая, чтобы поблагодарить меня. Оказалось, предполагалось значительное вознаграждение за нахождение Оливии Марии Д'Амато. Десять тысяч баксов, если быть точней.
Десять тысяч. На эти деньги можно купить клевый байк. Но следом за этой мыслью пришла другая: я не могу взять деньги за то, что сделала. Имею в виду, я никогда не уделяла особого внимания церкви, но поняла одно: необходимо дарить людям добро. И не из-за того, что вы ожидаете получить за это вознаграждение, а потому что так правильно. Как ударить Джеффа Дэя, например. Это был правильный поступок. Принимать в награду деньги за доброе дело... ну, это казалось мне неправильным.
Так как я не хотела каких-либо награждений — и так как не хотела увидеть свою фотографию в USA Today — то решила никуда не звонить. Я не хотела, чтобы все знали о моих способностях. Мне достаточно негативного отношения в школе. Если люди узнают об этом, я закончу как Кэрри, или кто-то ещё, облитой свинной кровью. Кому нужны хлопоты?
Кроме того, последнее, что нужно моей семье — очередной кризис. Мама ещё не отошла от того, что случилось с Дугласом. Хотя я предполагаю, что узнать, что у твоего ребенка психическое расстройство лучше, чем узнать, что он шизофреник, но всё по-прежнему сводится к одному: «ненормальный». Мама всегда хотела иметь нормальную семью. Хотя, что нормального в двух женщинах, надевающих одинаковые платья. Но всё же. Мне не нужно дополнительное давление. Его и так достаточно.
Поэтому я не перезвонила в 1-800-ГДЕ-ТЫ. Я никому не позвонила, а только пошла, заниматься обычными делами. На обеде Рут дразнила меня свиданием с Гритом перед нашими друзьями из оркестра, поэтому и они начали дразнить меня. Хотя я не возражала. Я знала, что они завидуют. И у них было на это полное право. Роб Уилкинс сексуален. Когда я пошла на наказание после уроков в тот день, должна признать, моё доброе сердце екнуло, когда я увидела его. Красивого парня.
У нас не было возможности поговорить, прежде чем мисс Клеммингс призвала нас к молчанию. Но после того как она это сделала, и я вынула тетрадь и начала делать домашнюю работу, Роб не наклонился, чтобы схватить её и начать писать милые записочки, как в пятницу. Вместо этого он просто сидел, читая шпионский роман. Это не та книга, которую он читал на прошлой неделе, и я полагаю, что она довольно увлекательна, но все же. Он мог бы, по крайней мере, поздороваться.
Я не сошла с ума. Полагаю, другие девушки сразу бы поняли, в чем дело, но у меня не было никакого опыта. Не могу понять, что я сделала не так. Всё дело в том, как я отреагировала, когда он поцеловал меня? Я едва не свалилась с его мотоцикла. Признаю, это было по ребячески, но послушайте: это был мой первый поцелуй. Возможно, все из-за ремарки про магазин подружек. Или то, что я так явно не похожу на Тери и Шарлин. Из-за того, что я не знала, что сделала не так, я ещё больше взбесилась.
Что, вероятно, объясняет, почему Хэнк Уэнделл наклонился и прошептал:
— Эй, Мастриани, я слышал, вы с Уилкинсом отожгли в прошлую пятницу?
Я толкнула локтем в его шею. Не достаточно сильно, чтобы раздавить гортань и заставить потерять сознание (к сожалению), но достаточно сильно, чтобы разозлить его. Но прежде, чем кулак Хэнка мог встретиться с моим лицом (я готова была ответить на удар так, как мой отец научил меня), его рука отлетела, и руки Хэнка исчезла из поля моего зрения.
— Я думал, мы договорились, что ты оставишь её в покое. — Робу пришлось наклониться надо мной, чтобы держать Хэнка. Следовательно, пряжка его ремня была на уровне моего носа. Не совсем достойная позиция.
Это свело меня с ума. Почти так же, как замечание Хэнка.
— Ты всем рассказываешь, что у нас был секс? — потребовала я, вытягивая шею, чтобы увидеть лицо Роба.
Резко остановилась репетиция на сцене. Все актеры «Конца игры» уставились на нас.
— Что там происходит? Мистер Уилкинс, отпустите мистера Уэнделла и сядьте! — потребовала миссис Клеммингс.
— Боже, Уилкинс, — сдавленным голосом сказал Хэнк. Может быть, я ударила его сильнее, чем думала. — Ты сломаешь мне руку.
— Я сломаю её, — сказал Роб очень страшным голосом, который я никогда от него не слышала, — если не оставишь Джесс в покое.
— Боже, договорились, — сказал Хэнк, и Роб отпустил его.
Хэнк рухнул в кресло. Роб сел на свое. И мисс Клеммингс, которая уже была на полпути вверх, остановилась и сказала:
— Так-то лучше, — этим своим очень довольным голосом, как будто драка закончилась из-за её действий.
Конечно. Я была в ярости.
— Что он имел в виду? — прошипела я Робу, как только мисс Клемингс отвернулась. — О чем он говорит?
— Ни о чем, — ответил Роб. Он снова вернулся к своей книге. — Он — мудак. Забей, ладно?
Ладно, должна сейчас вам сообщить о том, что я ненавижу, когда мне говорят забить на что-то. Например, люди часто заикаются о Дугласе, и после говорят мне забить на это, когда я начинаю злиться. А я не могу. Не могу просто так забить на что-то.
— Нет, — прорычала я. — Я хочу знать, что он имел в виду. Что, черт возьми, происходит? Ты рассказал своим друзьям, что мы сделали это?
