Опасности для жизни нет, есть только мучительный процесс дуэли. Я не уверен в своих силах, их анализ и обучение тоже оставлю на потом. Прямо сейчас есть только один выход из ситуации, самый простой и эффективный, но требующий мужества и умения терпеть боль.
— Я готов. — говорю я и гусар — растворяется за моей спиной. Дружески сжимают мне плечо пальчики валькирии Цветковой — сжимают и тоже исчезают где-то там, за спиной. Отходит в сторону и секундант господина Малютина, он ухмыляется и трясет головой. Пар вырывается из моего рта, и я на секунду вспоминаю что и как надо делать в ситуации, когда боль неизбежна. Альберт Крейслер изобрел свою методику управления нервной системой еще в середине двадцать первого века, этот способ называется «Лесной пожар» и основывается на физиологии нервной системы. Если вы умеете инициировать импульсы в своей нервной системе произвольно — то вы умеете и управлять своей болью… только вы пока об этом не знаете. Что происходит с двумя сигналами, идущими по одному проводу навстречу друг другу, с одной и той же частотой? Они подавляют друг друга. Техника опасная… если применять ее попусту. Но в случае, если ты лежишь в бронескафе, придавленный скалой, а ноги у тебя превратились в кровавую пульпу — это очень нужная техника. Как и в том случае, если огненный маг будет поджаривать меня как поросенка на Рождество…
— Господин Малютин? — поворачивает голову целитель и господин Малютин кивает. Он разводит руки в стороны и на его ладонях пляшет пламя. Пламя вытягивается и соединяет его руки, вытягиваясь в такую огненную дугу. Пламенный Клинок.
— Что же… раз уж стороны не высказывают намерения закончить дело примирением… прошу вас, господа! — целитель отступает назад, а мы стоим на месте. Чего ждем? Ах… да, он должен выйти за пределы круга, надо полагать что задеть целителя во время дуэли — не самая блестящая идея.
— Уваров — говорит Малютин, играя с огненной дугой у него на ладонях: — ты перешел черту. Ты знаешь, как я отношусь к… ним. И ты знаешь почему. Ты сделал это специально, да? Я не потерплю насмешек!
—… — я молчу. Что бы я сейчас не сказал — не сыграет в мою пользу. Я не знаю, что за счеты у господина Малютина к валькириям, я понятия не имел что он воспримет мое появление с одной из них как насмешку… я и о статусе валькирий в свете тоже ни черта не знаю… но и объяснить это я не могу. Господин Малютин уже сформировал свое мнение и собирается меня убивать. По мере своих возможностей я постараюсь этому помешать… а какие у меня есть возможности? Я — неуязвим? По крайней мере достаточно прочен, чтобы выстрел из пушки не разбрызгал меня по окрестностям, а отбросил назад. Работает ли это для пламени? Будем проверять. И… надеюсь он не будет тыкать меня иголкой в глаз. Тут я уязвим… или это потому что я не ожидал от эскулапа такого коварства?
— Я слышал, что у тебя открылся Родовой Дар — продолжает Малютин: — какая же ты скотина, Уваров! Прикидываться скромной овечкой пока бесталанен и тут же задрать голову, едва только магом стал! Это не делает чести офицеру — вот так менять свое расположение и насмехаться над равными. Я относился к тебе… нормально. А ты… ты можешь призвать свой Родовой Дар, да хоть самого Сатану — сейчас я покажу тебе что такое огненный маг шестого ранга! — Малютин разводит руки в стороны, и огненная дуга срывается с его пальцев! Я падаю назад, пропуская дугу над собой и тут же вскакиваю на ноги, вторая дуга идет по низу!
Не успеваю! Пламя охватывает меня с головы до пят и я стискиваю зубы, призывая привычные вибрации «встречного пала» Крейслера. Боль… боль не уходит? Боли нет? Слишком рано я инициировал «встречный пал» и импульсы в нервах разносят мне систему, не находя встречных импульсов от сожжённой кожи и обуглившихся нервов.
Пламя — иллюзия? Почему мне не больно? Подношу руку к лицу и вижу, как горит ткань моего мундира, как облезает ткань, обугливаясь и оставляя закопченную кожу. Закопченную, но невредимую. Я неуязвим и для огня? Еще одна огненная дуга врезается в меня, и я только упираюсь ногой покрепче. Ничего. Горит моя одежда… может быть горят волосы… но я не чувствую боли. Я даже в состоянии дышать, хотя как это у меня получается — ума не приложу. Стряхиваю пламя с лица и груди — просто повожу рукой и все. Пламя стряхивается на землю, так, словно это не пламя, а кусок ткани. Такого не бывает, это неправильно.
— Уваров! — кричит где-то далеко господин Малютин и его пламенный клинок вонзается мне в грудь и… растекается по ней.
— Хм. — говорю я. Причитать о том, что «так не бывает» — не время и не место. Есть вводные данные — неуязвимость к огню, зачаточные умения манипулировать им — например стряхнуть на землю, словно грязь. Есть ситуация, которая угрожает понижением в социальном ранге, а разведчик всегда должен стремиться повысить свой ранг, потому что чем выше ранг — тем больше возможностей. Следовательно, решение задачи очень простое…
— Господин Малютин — говорю я, наклонив голову набок: — вы уже закончили меня убивать? Потому что сейчас моя очередь…
Глава 7
Я вижу, как меняется господин Малютин, как кожа его бледнеет, кровь отливает от лица и его франтоватые усики выделяются на этом фоне, словно угольным карандашом по бумаге прочертили — раз, два. Как расширяются его зрачки, когда он смотрит на пламя, которое бессильно угасает, пожрав остатки моей одежды. Я стою перед ним совершенно без одежды, но закопченный, угольно-черный, мои руки покрыты копотью и гарью, с них отваливаются остатки одежды, превратившейся в пепел. Всего секунду я могу видеть сомнение в его глазах, сомнение и неуверенность в себе, но это быстро проходит. Господин Малютин берет себя в руки и выпрямляется, держа спину так, словно «аршин проглотил», отставляет ногу назад и выбрасывает руки перед собой.
— Гори! — кричит он и пламенная дуга срывается с его пальцев в очередной раз. Я уже знаю, что могу принять эту атаку на предплечья… или куда угодно. Огонь не в силах повредить мне, какой же Родовой Дар открылся у гвардии лейтенанта Уварова? Неуязвимость? Полная или частичная? И где же находится смерть гвардии лейтенанта — не в игле ли случайно… которое в яйце, которое в утке и дальше по классике. Уваров Бессмертный, а? Каково?
— Это все, господин Малютин? — повторяю я, проследив как огненная дуга угасла у меня на груди — гореть там больше нечему, серый пепел отваливался вниз кусками и падал к моим босым ногам, стоящим в остатках сгоревших сапог.
— Ты… — сжимает он кулаки: — хорошо. Бог свидетель, я не хотел использовать это… но ты! — господин Малютин, «Пламенный Клинок» и маг огня шестого ранга — расправляет руки в стороны, словно желая взлететь и рот его искажается в крике… ревущий столб огня, огненный вихрь, пламенный смерч — охватывают меня, и я ничего не вижу, кроме бушующего пламени!
— Инферно! — слышу я откуда-то издалека его крик. Что-то стекает вниз по животу… я опускаю взгляд. Золотистые пуговицы из незнакомого сплава, которые еще оставались на месте, удерживаемые остатками одежды, пеплом и углем — расплавились и сейчас стекают вниз, металлические капли бегут ниже и ниже… надеюсь они не застынут сосульками внизу… будет забавно. Какова температура этого огненного столба? Сколько времени он может поддерживать… а, вот и ответ. Пламя угасло, и я увидел, что стою в центре черного круга выжженой и оплавленной земли. Мысленно тут же прибавил тысячу градусов к предполагаемой температуре пламени — если земля оплавилась до состояния стекла — это вам не шутки. Потомственный маг Малютин — силен, зараза. Вот только… оказывается, что мое тело, тело гвардии лейтенанта Уварова — еще крепче.
— Как так? — опускает руки господин Малютин и бледнеет еще больше: — почему? Я не понимаю…
— Теперь моя очередь — говорю я и складываю руки впереди, щелкнув костяшками кулака: — вас, господин Малютин бить сильно или аккуратно? Ногу или руку?
— Господин Малютин! — кричит из-за черты дуэльного круга целитель Сергей Дмитриевич: — похоже, что у Владимира Григорьевича полный иммунитет к огню! Родовой Дар! Вы все еще настаиваете на сатисфакции, или мы можем примириться? Владимир Григорьевич…
— Мне плевать на его Родовой Дар! — вскипает
