— Здравствуйте, миссис Иден, — вежливо здороваюсь я.
Она отстраненно кивает мне в ответ. Я не виню ее, мне кажется я была бы в еще большей ярости, если бы кто-то угрожал моему сыну. Помню, как в школе, я с жуткой яростью дралась за Льюка.
— Лили, познакомься с моей сестрой, Лейлой, — говорит Джек.
Я поворачиваюсь и наталкиваюсь на потрясающее существо в темно-красном шелковом платье, стоящее рядом с нами. Она высокая, очень высокая (она возможно даже пять и десять или даже одиннадцать фунтов) не всегда казалось, что такая высота может быть однозначно красивой. Ее волосы отсвечивают цветом горького шоколада, каскадом спадают по спине, густыми, блестящими волнами. У нее такие же зеленые глаза, как у Джека, но в них присутствуют вкрапления серые и голубые. Нос прямой и узкий, рот большой и выразительный. Она трепетно мне улыбается, жизнерадостно и завораживающе. Ей всего лишь девятнадцать, и Джек говорит, что она изучала моду в Париже.
— Лейла, это Лили.
Лейла в полном восторге хлопает в ладоши.
— Ох, Джек. Она куколка.
Я мысленно представляю выражение, которое от этих слов появляется на лице у моей свекрови — смесь неодобрения и ненависти.
Джек снисходительно смотрит на меня сверху-вниз, словно гордый родитель на свое чадо.
— Да, она похожа на куколку, не правда ли?
Я чувствую, как начинаю краснеть, по крайней мере щеки и шея у меня начинают гореть.
Но в ту же секунду ситуация меняется.
— Кто, черт побери, пригласил его? — сердито спрашивает Лейла, ее лицо выражает что-то странное, я сначала даже не могу понять, поскольку у нее на щеках появляются два красных пятна.
— Я пригласил, — примирительно говорит Джек.
Я наблюдаю за взглядом Лайлы и вижу, что она обнаружила Билли Джо Пилкингтона, направляющегося прямиком к нам. Его просто невозможно не заметить, поскольку он огромный и грозный. Весь вид его говорит: «Остерегайтесь меня, я несу смерть». Он относится к таким людям, которым явно не стоит перебегать дорогу. Когда он лежал весь в крови и еле дышал рядом с Джеком, он не казался таким угрожающим, теперь же угроза от него исходит ощутимыми волнами. На нем одет темно-синий костюм, без галстука, и рубашка расстегнута достаточно низко на груди, показывая начало татуировок. Глаза темные, обжигающие намертво и замораживающие, как в аду. Если ты поддашься им, то или споткнешься или больно рухнешь вниз.
Сначала он останавливается перед матерью Джека.
— Крепкого здоровья вам, миссис Иден, — говорит он.
Мара улыбается ему в ответ.
— Бог и Мария тебе в помощь. Как поживает твоя мама?
— Она сгорает на корню от своей деятельности, — говорит он с каменным лицом.
Мать Джека прячет улыбку.
— Дай Бог ей многих лет жизни.
— И мне затычки для ушей, — говорит он, подмигнув, и обращает свое внимание к нашей группе из трех человек.
— Привет, Лейла, — учтиво здоровается он.
— Тебе хватило наглости появиться здесь! — грубо говорит она. Я вижу, как все ее тело напрягается, словно готовиться к обороне. Она явно смотрит на него с презрением.
— Лейла, — окрикивает ее мать, задыхаясь от гнева.
— Извинись, Лейла, — говорит Джек с недовольным видом.
— Почему я должна? — переспрашивает Лейла.
Но Би Джей продолжает смотреть на нее с улыбкой, которая как-то странно смотрится у него на лице. Его лицо не смягчается от улыбки, а наоборот, становится еще более опасным.
— Лейла, — говорит он мягко. — Только гляньте, уже так выросла, но до сих пор, так и не обзавелась хорошими манерами.
— Слышишь? — обращается Лейла к матери. — Он не совсем дружелюбен ко мне?
Они смотрят друг на друга несколько секунд. Агрессивное сексуальное напряжение, существующее между ними, невозможно не заметить, и оно заставляет задаться меня вопросом, кто из них сопротивляется этому сексуальному притяжению.
— Может, ты оставишь для меня свой последний танец? — спрашивает он с улыбкой, от чего у него на подбородке появляется ямочка. Черт побери. А парень то, на самом деле, привлекательный.
— Прежде ад замерзнет, — резко заявляет она и начинает продвигаться в толпу.
Би Джей смеется, но его глаза продолжают следить за ней.
— Прости, — говорит Джек.
— Нет, не извиняйся за нее. У нее есть дух. Мне нравится это в женщинах и лошадях.
Джек смеется.
— Предлагаю выпить.
Официантка тут же откуда-то материализуется, и пока мы заказываем напитки, приходит еще ода — с подносом маленьких круглых брускетт с карпаччо. Появляется заказанное спиртное. Би Джей поднимает высокий стакан с пинтой Гиннеса для тоста.
— За обман, воровство, драки и пьянство.
— Может ты окажешься на небесах за полчаса до того, как дьявол узнает, что ты умер, — отвечает Джек.
Мы чокаемся, выпиваем. Ледяное шампанское течет вниз по моему горлу, и я замечаю Мелани, которая машет мне рукой. Я не видела ее с тех пор, как Джек забрал мои вещи из ее квартиры. Я понимаю, что она не может подняться к нам, поэтому извиняюсь и начинаю пробираться к ней.
— Я хочу поздороваться с подругой, — я кошусь на Джека и шепчу, — скоро вернусь.
Я пробираюсь сквозь толпу и наконец подхожу к ней, она улыбается мне, мы обмениваемся поцелуями, словно закадычные подруги. Она одета в восхитительное по своей простоте белое платье, которое стекает вниз по ее телу, словно жидкость. Ее губы ярко-красные, ресницы такие же длинные, приклеенные, как я помню.
— Подруга, ты уверена, что сотворила шанс, что на самом деле можно добиться успеха, — кричит она, пытаясь перекрыть музыку и шум толпы.
Я оглядываюсь на Джека, он не спускает с меня глаз. Я машу ему рукой и громко смеюсь, так как знаю, что большинство танцовщиц ищут свой «Святой Грааль» в виде толстого кошелька и способности женить его, как можно быстрее на себе. Они прекрасно понимают, что век танцовщицы не долговечен, а скорее быстротечен, поэтому начинают свои поиски сразу же, как только выходят на сцену. И каждая из них говорит одно и тоже: они здесь на короткий срок.
Мелани совсем другая. Она копит на Барбадос, где планирует купить недвижимость на пляже. В прошлый раз, когда мы разговаривали, она сказала, что поработает еще в течение шести месяцев.
— Я действительно сейчас увидела его обожание и восхищение? — поддразнивает она меня.
Я краснею.
— Возможно.
— У него большой член? — нахально спрашивает она.
— Да, — признаюсь я, и мы хихикаем. Я скучаю по ее нахальной честности.
— Вау, мне нравятся такие, — говорит она, касаясь пальцами синих драгоценностей у меня в ушах.
— Мне тоже, — радостно соглашаюсь я.
— Послушай, я должна идти, сейчас мой номер, увидимся позже.
— Конечно. Как насчет пятницы?
— Маникюр, а затем ланч?
— Хорошо, я позвоню тебе.
Я смотрю ей в след, и замечаю мужчину, который помог Би Джею после боя. Мужчина, или мне показалось на долю секунды, узнал меня.
Я начинаю пробираться к нему.
Наши глаза встречаются, но он отводит их в сторону, делая вид, что не обращает на меня внимания, и пытается исчезнуть в толпе по направлению к мужскому туалету. Я позволяю ему скрыться там. Спустя несколько минут он выходит и осматривается по сторонам. Он не видит меня за колонной и вздрагивает, как только я дотрагиваюсь его до рукава.
Он резко поворачивается вокруг.
— Привет, помнишь меня? — весело спрашиваю я.
Он хмурится, как будто пытается вспомнить.
— Ах да, на бое, верно?
— Нет, ты знал меня раньше, не так ли?
Он хмурится еще больше, похоже он очень хороший актер.
— Нет, никогда не видел тебя прежде до того дня. Ты, должно быть, меня перепутали с кем-то еще, — он улыбается, но его глаза бегают, пытаясь не встречаться со мной, да он чертовски пытается увернуться.
— Возможно, ошиблась, — тихо говорю я, но теперь знаю наверняка — он лжет. Я отвожу глаза и смотрю через все помещение. Один из южно-американских танцовщиков смотрит на нас и даже отсюда, с большого расстояния, я вижу, какой ненавистью и опасностью загораются у него глаза.
Человек Би Джея открывает рот, чтобы что-то мне ответить, но Джек прерывает его. Он подходит сзади и обхватывает меня за талии, спрашивая:
— Все хорошо? — ледяным тоном, в его словах слышится напряженность и предупреждение.
Я смотрю на него снизу-вверх, его глаза темные и настороженные.
— Все хорошо.
— Здравствуйте, мистер Иден, — чувствуя себя совершенно неуютно, говорит лжец.
— Добрый вечер, Томми, — жестко отвечает Джек и уводит меня прочь, обратно к нашему столику.
— Вот-вот начнется представление, — говорит он. Без Би Джея Лейла выглядит тихой и потерянной. Гаснет свет и становится темно, прожекторы начинают быстро двигаться под музыку по залу.
С темного потолка на сцену опускаются клетки с нимфами, одетыми в белое и похожими на птиц, сидящих внутри, словно в капкане. Музыка играет соло пианино, которое стучит по клавишам в порывистых аккордах, представление начинается, нимфы выскальзывают из клеток и медленно, закручиваясь на разноцветных полотнищах ткани, спускаются на пол сцены. Они приземляются, представляя нашему взору совершенно провокационную картину, в сверкающих костюмах с длинными ногами, прикрытые сексуальными чулками. Музыка резко изменяется.
