Мы замолчали. В темноте посёлка звонко щебетали ночные букашки, чьё название я до сих пор не запомнила. Где–то отдалённо гудела трасса. Мне стало немного зябко, но я вида не подала.
– А ты? – вдруг вопрошает он, – Как ты справляешься?
– С чего ты взял, что я справляюсь? – ответила я вопросом на вопрос.
Лазарев пристально посмотрел на меня и нахмурился. Потом оттолкнулся и встал на ноги одним ловким движением.
– Пошли в дом, Оля. Холодно, – протянув мне крепкую ладонь, спокойно сказал он.
Я выбросила недокуренную сигарету и схватилась за его руку. Подняв меня, Игорь проводил моё бренное тело до спальни и пожелал спокойной ночи, поцеловав в макушку, как заботливый папаша.
Не знаю, сколько я лежала вот так, смотря в потолок и изучая голубоватые лучи, струящиеся из окна, но в итоге я не выдержала. Поднявшись с кровати, я тихонько прокралась комнату, где он спал, легла на матрас и вытянула руки вдоль тела, как тогда, пять лет назад. Лазарь накрыл меня одеялом, не говоря ни слова; а потом взял мою ладонь и осторожно переплёл свои пальцы с моими.
Правую руку он положил под подушку; и наверняка сжал пистолет в руке, который он держал при себе с самого первого дня, как я появилась у него в доме.
ГЛАВА 7
Я повел тебя в ресторан,
А потом на такси домой.
Ты сказала, что очень рада
И завтра встретишься со мной.
Ты обвела меня вокруг пальца,
Я знаю, что ты играла со мной.
Ты обвела меня вокруг пальца,
Я знаю, что ты играла со мной.
Виктор Цой и Кино «Ты обвела меня вокруг пальца»
Ольга, 2013
Проснулась я от грохота и мужских криков. Судя по всему, они доносились с первого этажа. В голосах я узнала Игоря и Тимура. Сморщившись, я поднялась с матраса на ноги, зашла в ванную на втором этаже, чтобы умыться и почистить зубы. Лазарев любезно расставил остатки моей косметики в шкафчике над раковиной, а также купил мне зубную щётку. Розовую.
Идиот.
Потом я спустилась вниз, и направилась в гостиную.
– Да уж, Лазарев, – вырвалось у меня, когда я увидела убранство просторной светлой комнаты, – У тебя вместо гостиной спортзал? Серьёзно?
Они с Тимуром кувыркались на матах, которыми был завален пол помещения. Когда я вошла, Игорю как раз выворачивали плечо.
Застыв в такой позе, они вдвоём вскинули головы.
– Доброе утро, Сладкая, – промурлыкал Лазарев, дёргая зажатой крепкими лапами сапёра рукой.
Тимур отпустил его, и коротко кивнул в мою сторону, сдвинув брови, отчего шрам на одной из них исказился. Мне очень захотелось спросить, не стрёмно ли ему смотреться в зеркало по утрам, но я прикусила язык.
– Доброе, мальчики, – я выдавила из себя улыбку, когда полуобнажённые телеса Лазарева двинулись ко мне.
– Как плечо?
– Нормально. Не подходи ближе, от тебя воняет, как от псины, – сморщившись, я подняла здоровую руку, не давая ему приблизиться.
– Не любишь потных мужчин? – сострил Лазарь.
– Я вообще мужчин не жалую, – сухо ответила я, – С определённого времени. Кормить будешь?
– Лазарев, ты её избаловал, – подал голос Тимур, который всё это время оставался неподвижным.
Я перевела взгляд на него и невольно вскинула бровь. Он ухмыльнулся, и поймал брошенное Игорем полотенце, водрузив его на шею.
– Завидно? – спросила я у Тимура, немного набравшись смелости.
– А как же, – тот расплылся в широкой улыбке и тут же приобрёл бесстрастное выражение лица, потому что меня передёрнуло, – Меня он только кофе поит.
– Потому что тебя не прокормить, – буркнул Лазарев откуда–то сбоку, – Пошли, – он махнул рукой и направился на кухню.
Там мне галантно подвинули стул и помогли взобраться на него. Закинув ногу на ногу, я закуталась поплотнее в полы халата, и потёрла ноющее плечо.
– Когда швы снимать? – решила узнать я период моего больничного.
– Нужно посмотреть, как заживает, – пожал плечами Лазарь, включая кофеварку, – Можно съездить в больницу сегодня, у меня всё равно нет дел.
– Не хочу в больницу, сам посмотришь, – буркнула я.
Тимур приземлился рядом со мной и сложил руки на широкой груди, пристально сверля меня глазами. Я постаралась не обращать на это внимание, но через несколько секунд не выдержала:
– Тебе мама не говорила, что пялиться не красиво?
– Что–то ты резко борзая стала, – с непроницаемым лицом ответил он, – Молчаливая мне нравилась больше.
– Так прострели второе, избавь себя от мук, – огрызнулась я.
Тимур вздохнул со свистом, и сцепил кулаки. Я ухмыльнулась и выпрямила спину. Зрительный контакт мы не прерывали, хотя, признаться, глаза у него жутковатые и взгляд отвести хотелось.
– Брейк, – Лазарев махнул рукой между нами, – Сладкая, между прочим, если бы не он, тебя вполне могли бы добить.
– Вы узнали, кто стрелял? – я переключила своё внимание на хозяина дома и начала наблюдать за его оголённой спиной, пока он готовил завтрак. Заслышав запах кипячёного молока, я заскулила, – Только не это, пожалуйста. Я не люблю овсянку.
– Чего не сказала раньше? – застыл Лазарев возле плиты.
– Я пояснила. Я терплю молча. Манку умеешь варить?
– Нет.
– А есть? – я снова невольно потёрла плечо, стараясь не обращать внимания на прикованный ко мне взгляд Тимура.
– Да.
– Нахера держать дома манную крупу, если ты не умеешь варить манную кашу? – вырвалось у меня, – Забудь. Риторический вопрос. Доставай, объясню, что к чему.
Пока я рассказывала ему тонкости приготовления незамысловатой пищи, которая спасла евреев от голода, если верить библейской легенде, Тимур выудил маленький перочинный нож из джинсов и начал ковыряться им в ногтях. Я обратила на это внимание, но комментировать не стала.
На стол опустилась тарелка с моей манкой. Лазарев скрестил руки на груди и бросил мне выжидающий взгляд.
– Варенье есть?
– Нету, – он ухмыльнулся.
– Сахар дай тогда.
Он пошевелился, шагнув к шкафчикам, а потом вернулся в исходное положение и поставил передо мной пакет.
– Надо тебе сахарницу подарить. Недавно переехал? – спросила я, насыпав столовую ложку белых кристаллов себе в тарелку.
– Да. Ты что–то подозрительно спокойная, – осторожно сказал он, не отрывая взгляда от моих движений.
– И разговорчивая, – подал голос Тимур, не отвлекаясь от своего маникюра.
– Это нормально для психопата, – сказала я, принимаясь за еду.
Они оба уставились на меня, как на неведому зверушку.
– Я потом поясню тонкости, – пообещала я, глотая горячую вязко–жидкую субстанцию, – Так что там со стрелком? И где мои вещи?
Лазарев вздохнул, Тимур пренебрежительно фыркнул. Я облизала ложку и зажала её между зубов.
– Ну? – промычала я.
– Ничего, – подал голос Тимур, – Вещей не нашли, кроме туфлей, косметички и той сумки, которая была при тебе.
– Я поняла, почему ты – бывший мент, – вырвалось у меня со вздохом, а потом я показала ему язык, когда он одарил меня грозным взглядом, – А стрелок?
– Тоже самое. Никаких следов, – отозвался Игорь, – Когда Тим нашёл тебя, номер был пуст. Ну, не считая тебя, – он покрутил рукой в воздухе, – Ты видела его?
– Нет, – я продолжила поглощать свой завтрак, – Стреляли в спину. Это что–то личное.
– Почему ты так считаешь? – хором спросили они.
– Потому что не хотели смотреть в глаза. Значит – он меня знает.
– Есть догадки?
– Возможно, – промычала я, собирая остатки каши со дна тарелки указательным пальцем.
Потом я засунула его в рот и облизала. Лазарев закашлялся.
Дурацкая привычка есть руками...
– И? – вымолвил Игорь, когда его голос приобрёл привычные интонации.
– Кто–то из тех, кого пытал Ратмир. Проблема в том, что в живых таких осталось – пальцев одной руки хватит пересчитать.
– Так это же хорошо, – хмыкнул Тимур, потягиваясь, и разнося по кухне аромат здорового мужского пота.
Я поморщилась, а потом потёрла лоб пальцем, разглаживая морщинку.
– Никто из них не знает, что я жива.
– Могли узнать, дело нехитрое, – Тимур одарил меня взглядом в духе: «Ты что, тупка?»
– Не могли.
– Почему ты уверена? – сапёр снова начал заниматься своим маникюром, бросая на меня короткие взгляды.
– Потому что твой, – я кивнула на Игоря, – Военный дружбан не говорил Ратмиру моё поддельное имя. Так ведь, Игоряша?
Лазарев от такого фальшиво–ласкового обращения вздрогнул и скрестил руки на груди.
– Не говорил.
– Вот поэтому. Светлова Ольга Васильевна умерла, а Морозова Ольга Алексеевна появилась и продолжила жить, как ни в чём не бывало, и никто ничего не заподозрил. Спасибо тебе, – я фыркнула и прищурилась на него.
– Кто тебе помог?
– Соколов, – спокойно ответила я.
В кухне повисла какая–то холодная тишина. Я ухмыльнулась, а потом и вовсе растянулась в улыбке:
