- Ищи. - согласился лидер. - Только ничего конкретного им не пока не говори. Прощупай, сведи со мной - а там вместе будем решать.
-Лады. - кивнул Дрон. - И вот еще… я тут подумал - как найдем людей, надо сразу их на жту сторону - и в дело с головой, чтобы некогда было задуматься. В деле и посмотрим. А если что… сам понимаешь. Тут ментов нет, и мамочка никто не спросит… - и он нехорошо посмотрел на Олега. Тот невольно поёжился.
- Логично. Действуй. Вить, теперь - по твоей части. Что там с камер на Гороховской.
Виктор развернул к собеседникам ноутбук и щелкнул тачпадом:
Вот, смотрите. Наши клиенты - те самые, о которых рассказывал мальчишка и лейтенант.
На экране рывками двигалось изображение : к дому подъехала пролётка,; за ней следовала телега, гружёная какими-то чемоданами и тюками. С пролётки сошли четверо - мужчина лет сорока пяти и трое подростков. Двоих присутствующие сразу же узнали.
Яща… Николка. - прокомментировал Витя. А это, видимо, и есть тот Самый Олег Иванович?
- Да. - кивнул Геннадий. - С сыном, Иваном - вот он….
- А малый понтуется. - проворчал Дрон - Вон, разгруз не снял и берцы… чего это он?
- Пока неясно. Так что сейчас тебе задача, Витя - обложить их так, чтобы каждый шаг… и не забывай про Яшу. Шустрый оказался мальчик, кто бы мог подумать…
-Виктор поморщился. Он никак не мог простить себе прокола с игрушечным шпионским набором. Вот уж в самом деле, кто бы мог подумать…
- Да завалить его! - предложил Дрон. - Не хватало ещё, чтобы этот жидёнок нас снова засветил! Давайте я сам сбегаю...
- Остынь, Дрон. - Твёрдо сказал Геннадий. Не время. Да и не справишься ты, сам же понимаешь - города толком не знаешь, связей нет. а этот сопляк там каждый угол…
Плевать! - Не сдавался Дрон. - Зато бабок теперь до хрена! Заодно стволы купим - они там на халяву продаются, без всяких бумажек! Здесь переточим малость, чтобы глушаки налезали - и будем в шоколаде.
- Насчет глушителей - это дело. - милостиво согласился предводитель. Займись. Но о еврейчике - пока и думать забудь. Главная задача сейчас эти двое - и Геннадий кивнул на Олега Ивановича и Ваню, застывших на экране ноутбука. Нам надо знать о них все. Причём - и по ту сторону портала, и по эту.
Виктор кивнул.- Поиск по сетке я запустил. Как что-нибудь наберётся - дам знать.
Вот славно. - Геннадий выпрямился. - В общем так, друзья. Дело наше движется - несмотря на мелкие и, я уверен, волне преодолимые препятствия. На данный момент в нашем распоряжении два ключа от портала и более чем солидная сумма царских денег - около 37 тысяч рублей, плюс 300 британских фунтов. Это, если кто не понимает - огромная сумма. Так что, дорогой Дрон - налёт на аптечный склад отменяется. Будем приобретать кокаин, как и полагается законопослушным подданным Российской Империи. Следующая задача - документы. Это снова на тебе, Витя…
Тот кивнул, и Геннадий закончил:
Итак, у нашей группы есть деньги, база, есть толковые наработки. И надёжный - пока надёжный! - способ проникновения на ту сторону. Так что, друзья мои - революция продолжается!
*********************************
«Дубовый зал» фехтовального клуба Модеста Петровича Корфа сегодня выглядел не так, как обычно. Толстые маты отволокли в углы, сдвинули к стенам деревянные манекены и «глаголи» с висящими на них кожаными чучелами. Стойки с оружием, правда, никуда не делись; ряды рапир, шпаг и эспадронов все так же отливали полированной сталью, и отблески пламени камина отражались в зеркальном металле алебард.
Длившаяся до самого сентября июльская жара покинула, наконец, Москву; с северо-запада наползли низкие, свинцовые тучи - и повисли, цепляясь за кресты церквей и за бронзовые орлы кремлёвских башен. По этому случаю барон и велел зажечь камин; впрочем, скорее всего, он сделал бы это в любом случае - обстановка требовала.
Перед камином широким полукругом были выстроены разносортные кресла; Корф почти физически страдал, что в клубе не нашлось шести одинаковых кресел - это противоречило его весьма капризному чувству гармонии. Впрочем, бог с ними, с креслами; куда больше барона волновало то, что предстояло сегодня сказать. Потому он так старательно создавал обстановку будущего Совета - так он и называл его про себя, - «Совет» с большой буквы - потому и пытался напитать обстановку торжественностью, так хорошо сочетающейся и с готическими сводами помещения, его высоким витражам, и с холодным оружием и щитами на стенах, обшитых панелями чёрного дуба.
Гости съезжались недолго - собственно, Ромка торчал в клубе с самого утра и помогал барону с подготовкой; Яша приехал часа за два до назначенного срока, покрутился по клубу, восхищенно рассматривая непривычные интерьеры. Олег Иванович и Колесников прибыли точь-в-точь в назначенное время; звон часов еще наполнял залы клуба, когда дверной молоточек у входной двери оповестил об их появлении.
Барон, исчезнувший куда-то примерно за полчаса до назначенного времени, появился в последний момент. Он вышел к гостям в безукоризненно-чёрной фрачной паре; под фраком белела сорочка с туго накрахмаленной манишкой,. Загнутые уголки стоячего воротника украшали скромные запонки, на шее барона был повязан белый пикейный* галстух-бабочка.
##* пикейный - сделанный из плотной хлопчатобумажной ткани с рельефным узором.
Увидев это великолепие, Олег Иванович и доктор переглянулись: Семёнов - иронически-непонимающе, а Колесников - торжественно-серьёзно. Он уже знал о задумке барона и полностью её поддерживал. Ромка с удивлением рассматривал Корфа, а Яша, утонув в глубоком кресле, старался сделаться как можно незаметнее - обстановка выбивала его из колеи.
Гости в полном молчании распределились по креслам; Олег Иванович и доктор с удивлением отметил карточки с именами гостей, стоящие на маленьких столиках. Столики эти, украшенные парой бокалов, пока пустых, стояли перед каждым из кресел, и Каретников нахмурился, увидев, что перед крайне правым нет ни столика ни таблички. Он понял, для кого предназначалось это кресло, и ему это не понравилось - Никонов, хоть и тяжело раненый, был все-таки жив, а пустое кресло слишком уж напоминало принятый совсем в другом времени стакан, накрытый ломтиком чёрного хлеба.
Последним в своём кресле устроился сам барон; неслышно ступая, за его спиной возник Порфирьич. Денщик поставил на столик перед бароном небольшой медный гонг с изящным молоточком на длинной костяной ручке - и исчез, растворившись полумраке.
Выдержав приличествующую случаю паузу барон легонько стукнул молоточком по бронзовому диску - зал наполнил бархатный, гулкий звон. Услышав его, Каретников вдруг обнаружил, что они как-то и не заметили, как подкрался вечер: ни свечей, ни газовых рожков никто зажечь не озаботился, и теперь зал освещался только пламенем камина.
- Итак, друзья мои, - голос барона казалось, был столь же бархатным и значительным, как только что растаявший звук гонга, - не сочтите меня слишком дерзким за о, что я взял на себя смелость собрать вас здесь. Все мы - серьезные, уверенные в себе мужчины (Яша криво улыбнулся, утопая в своем кресле, но не посмел даже шевельнуться), и все мы, в силу разного рода обстоятельств оказались причастны к некоей тайне. А посему - полагаю уместным каким-то образом определить наши с вами отношения и обговорить, что мы собираемся делать дальше. Поскольку, согласитесь, причастность к такого рода тайне накладывает на каждого из нас немалую ответственность…
Слушая барона, Олег Иванович изо всех сил пытался сохранить в себе остатки той иронии, с которой он поначалу воспринял весь этот «масонский» антураж - и отрешённо понимал, что эта попытка безнадёжно проваливается.
«Вот что значит - кровь, - отрешенно думал он. - Сделай то же самое я, что Макар - это выглядело бы пафосной клоунадой, неумной театральшиной, и не более того. А вот у барона получается так же естественно, как дыхание. Наверное, необходимы все эти десятки поколений предков с их замками, рыцарскими гербами, - Корф ведь, кажется, из Курляндии?* - чтобы то, что мы стыдливо именуем пафосом превращается в аристократизм, причем не показной, а вот такой, не вызывающий сомнений даже у таких прожженных насмешников, как мы с Каретниковым...»
##* Курлямндская губемрния - одна из трёх прибалтийских губерний Российской империи. Ныне - территория Латвии.
«А Олегыч-то поплыл… - думал Каретников, слушая Корфа. -Сморит, не отрываясь, на барона,ка студент на любимого профессора…
Это, пожалуй, плохо - вроде бы, взрослый, серьёзный мужик, порой даже жесткий - а поди ж ты! Значит, недостаточно жёсткий; да и поплыл он не сейчас, а много раньше - когда осознал, что "хруст французской булки" доступен теперь в любом количестве и, что немаловажно, без особых усилий. Требуется лишь войти в портал - и на тебе: все преимущества расслабленной, удобной (всего,в смысле "роскоши человеческого общения") жизнь конца 19-го века. Но без сопутствующих неудобств вроде туберкулёза, и антисанитарии. А что? До ближайшей революции еще лет двадцать; с учётом его возраста - можно вообще и не брать в голову. Это ведь тоже не следует сбрасывать со счетов - двадцать лет заведомо мирной, увлекательной жизни, в которой ты чувствуешь себя эдаким то ли графом Монте-Кристо, то ли доктором Фаустом. И ведь жизнь-то - и как раз такой, о которой всё своё сознательное существование мечтал. Именно существование - потому что, чем еще можно назвать безобразия тех же 90-х после такого вот викторианского путешествия? Страшный сон, жуть, морок. А всего-то и надо - ничего не трогать, оставить все, как есть. Соблазн, что и говорить….»
