Внутри было мрачно и достаточно шумно. Люди сидели у бара и за случайными столиками. Я нашел нам места в конце бара. Пол был немного липким и половина лампочек не работали, но все это ощущалось для меня, как гребаный дом.
Помогало то, что меня здесь хорошо знали, поэтому не стали бы стремиться поиметь с меня. Бармен кивнул мне и плеснул виски.
— Что мне сделать для дамы?
— То же, что и ему, — ответила Селена.
Он ухмыльнулся и вернулся со стаканом виски, поставив его перед ней.
— Спасибо, Джимми — поблагодарил я его.
— Нет проблем, Нэш.
Селена посмотрела на меня.
— Ты его знаешь?
— Это мой любимый бар. Плюс, я немного знаменит. Я позволил им сфотографировать себя для их стены в обмен на то, что меня здесь, на хрен, не трогают и оставляют в покое.
Она рассмеялась.
— Где стена?
— В мужском туалете. Там всего лишь я и Реджис Филбин ( прим.пер. Американский телеведущий).
Она хмыкнула и отпила из стакана, сморщив лицо.
— Я не поклонник виски.
— Зачем тогда заказала? — спросил я, сделав глоток из своего стакана.
— Ты всегда его пьешь. Я подумала, что хотела бы попробовать.
Я рассмеялся.
— Пробуй лучше зрелый язык.
— Разве у меня не взрослый язык?
— Ну, не такой, как у меня, знаешь ли, — ухмыльнулся я. — Ты получила бы удовольствие, испытав мой язык.
— Сомневаюсь в этом. Твой язык слишком занят, трепясь перед камерами.
— Ну, хорошо, — я опрокинул свой напиток в себя и жестом попросил бармена налить мне еще. — Не мой выбор.
— Ты все время так говоришь.
— Ты когда-нибудь делала что-то, что заставляло бы тебя чувствовать себя цельной?
Она пару секунд смотрела на меня, прежде чем, наконец, покачала головой.
— Нет, не думаю.
— А именно так я чувствовал себя в этой долбаной пустыне, убивая плохих парней. И знаешь что? У меня это хорошо получалось.
— Да. Об этом говорится в твоей книге.
Я фыркнул.
— В книге не говорится о дерьме. То, что происходило на самом деле, в книге описано не совсем так. Говорить правду лучше, но это уже под грифом секретно.
— Так почему бы тебе не вернуться туда? — спросила она.
— Не могу, — ответил я, зная, что ступаю на опасную почву.
— Почему нет?
Я несколько секунд раздумывал, пытаясь решить, что ей можно рассказать, а что нет.
— Несколько лет назад я выполнял миссию в Коренгальской долине (прим.пер. Находится в провинции Конар на афгано - пакистанской границе), выслеживая нескольких террористов, пытавшихся пересечь границу с Пакистаном.
Я кивнул Джимми, взял напиток, который он поставил передо мной, и стал потягивать его. Селена пристально глядела на меня, сидя рядом.
— Все шло хорошо. Мы выслеживали их в лесистой местности, но наши разведчики были слишком перегружены работой, и нас, в конце концов, засекли. Во время перестрелки я получил ранение в грудь.
Она нахмурилась.
— Это тот шрам рядом с сердцем, не так ли?
Я кивнул.
— Да. Пуля прошла навылет в нескольких миллиметрах от сердца. Я почти истек кровью, но нашему медику удалось спасти меня, достаточно долго искусственно поддерживая во мне жизнь, чтобы вытащить меня оттуда живым.
— Ты чуть не умер, — сказала она.
— Да, почти.
— И ты хочешь вернуться?
— Да, — ответил я. — Не думаю, что ты сможешь это понять. Представь, что ты, действительно, не сделала того, что считаешь правильным. Но после ранения департамент решил, что делает мне одолжение, отправляя меня в почетную отставку.
Я раздраженно покачал головой. Последняя реплика была небольшой ложью, или, во всяком случае, это была правдивая легенда для общественности.
— И ты написал книгу, — сказала она.
— Вроде как. Я связался с моим издателем и спросил, заинтересован ли он в ней. На самом деле, книгу писал другой парень, а я просто рассказал ему несколько историй.
Она кивнула.
— Тогда для чего весь этот тур? Вся эта публичность?
— Если я не сделаю этого, то все потеряю.
— Тебя не волнуют деньги. Я просто не понимаю.
Я нахмурился, пожимая плечами. Мне хотелось рассказать ей правду, но я понимал, что могу пустить все коту под хвост, если сделаю это. Вместо этого я наклонился и улыбнулся.
— Киски, — сказал я.
— Что?
— Это все из-за кисок. Если бы я не был так известен, то они бы не доставались мне так легко.
Она озадаченно покачала головой, удивляясь.
— Ты такой придурок. Ты не можешь быть серьезным даже на секунду, не так ли?
— Я серьезен, — ответил я, потягивая свой напиток. — Это мой второй навык. Сражаться и трахаться.
— Единственные вещи, которые нужны всесторонне образованному мужчине, — пошутила она.
— Я могу выпить за это.
Она улыбнулась, и мы чокнулись, потягивая напиток из стаканов.
— Так в чем дело? — спросил я ее.
— О чем ты?
— Ты не похожа на тех девиц, которых интересуют только деньги.
Она нахмурилась.
— Все дело в деньгах.
— Ладно, — сказал я. — Очевидно, что ты не должна рассказывать, но мне просто любопытно.
— Ну, не знаю.
Я наблюдал за тем, как она практически закрылась от меня, и я не смог сдержать улыбку.
— Похоже, тебе, действительно, есть что скрывать, — сказал я.
— Я, как открытая книга.
— Не совсем. Ты ведешь себя так, словно между нами только деловые отношения, но я-то знаю, что происходит на самом деле.
— Да, ты что?
Я сделал глоток, кивая.
— Ты не можешь перестать думать обо мне. Ты продолжаешь размышлять над тем, каково это почувствовать мой большой член между своих ног.
— Мужики с большими членами всегда болтают о них столько же, сколько и ты?
Я усмехнулся, глядя на нее.
— Уверен, что да. Я бы с удовольствием дал тебе попробовать.
— Прямо здесь в баре? — поддела она меня.
— Где хочешь.
— Обязательно воспользуюсь этой возможностью в другой раз.
Я подал знак Джимми, и он подошел.
— Джин с тоником, пожалуйста, — сказал я.
Он кивнул и ушел. Я взял ее стакан с виски и вылил содержимое в свой стакан.
— Эй, — произнесла она. — Я же пью.
— Нет. Ты смотришь на него. Джин-тоник — это по тебе.
Она рассмеялась и поблагодарила Джимми, когда тот поставил напиток перед ней. Мы снова чокнулись стаканами, и на этот раз она действительно стала пить его.
Я начал рассказывать ей истории о войне. Людям обычно нравилось слушать мои истории о войне, и при этом я каждый раз с удовольствием рассказывал их. По какой-то причине мне было легко общаться с Селеной, и она не задавала глупых вопросов. Она просто слушала мои байки, смеялась над ними, когда действительно было смешно, хмурилась, когда я говорил о страшных вещах, но, в основном, вела себя так, как будто ей было не все равно.
Что было довольно приятно. Я настолько привык говорить такого рода вещи перед телевизионщикам, что меня, так или иначе, уже ничего не выводило из равновесия. Все, что они хотели, это чтобы я был яркой точкой на их шоу и только. Для них я был легко заменяемой деталью, винтиком в гребаной машине СМИ.
И это смертельно мне надоело. Было так хорошо, поговорить с кем-то, кто тебя просто слушает, а не думает только о том, как играть на аудиторию.
— Таким образом, в конце концов, — говорил я, — мы несемся в казарму, и что же мы видим?
— Что? — спросила она, улыбаясь.
— Маленький Джон, привязанный к чертовой кровати, кричит: «Британцы наступают! Британцы наступают!
Она хохочет, а я улыбаюсь ей. Это была одна из моих лучших историй, такая забавная, над которой невозможно было не рассмеяться. Я не рассказывал ее на телевидении, так она была чистой правдой, и я хотел сохранить некоторые истории только для себя.
— Ты говоришь о войне, как о чем–то веселом.
— Не-а. Война – это совсем не смешно, — я улыбнулся ей, наклоняясь ближе. — Веселье сидит сейчас здесь рядом с тобой. Одно удовольствие представлять твою киску на моем рту.
— Какое развлечение тебе нравится? — спросила она, улыбаясь в ответ.
— Это самое. Нет ничего лучше, чем входить в мою жену снова и снова.
— Ты не знаешь, — сказала она, все еще улыбаясь и не отстраняясь от меня.
Я придвинулся ближе. Я мог практически почувствовать ее запах, ощутить ее вкус. Я вспомнил тот поцелуй и осознал, что снова хочу его повторить.
Она чуть-чуть склонила голову на бок, приоткрыв губы. Язык ее тела кричал мне о том, чтобы я взял ее прямо здесь и сейчас, целовал крепко и грубо, сделал ее своей.
— Нэш Белл?
Я поднял голову, нахмурившись. На соседних стульях сидели две высокие, стройные блондинки. Они выглядели как модели, пытающиеся завоевать город, и несколько недель назад это был бы мой тип женщин. Если бы они прервали меня тогда, то я забрал бы их обеих с собой домой и трахал до потери пульса.
Но сегодня они просто бесили меня.
— Да? — спросил я.
— Боже мой, ничего себе. Это действительно ты! — воскликнула девушка. — Видишь, Люси. Я же тебе говорила!
