графе «сбитые вражеские машины», согласно докладу Жигарева Сталину за первые четыре дня войны числилось 605 вражеских самолетов.
Таким образом, ни одна из сторон точных данных о происходящем не имела, однако, именно немецкие летчики за счет куда более обширного опыта показывали в первые дни войны несколько лучшие результаты.
Советских летчиков часто спасала техника, которая, что стало большим удивлением для немецких асов, не предполагавших от коммунистов столь мощного рывка в авиации, ничем не уступала самолетам люфтваффе.
Основу истребительной авиации СССР к 1944 году составляли три боевых машины, вернее если формулировать точнее — линейки машин. Самой старой, выпускавшейся еще с 1940 была линейка МиГов, самая последняя модификация которого носила индекс «7». МиГ был весьма специфической машиной, первой из самолетов нового поколения пришедших на смену верным «ишакам». Отличная скорость, хороший потолок и боевой радиус совмещались в нем с плохой маневренностью у земли, высокой посадочной скоростью и крайне сложным — благодаря задней центровке — управлением. При этом конструкторы все пять лет активно дорабатывали самолет, методично изживая недостатки, а достоинства усиливали еще больше. Тут нужно отметить, что авиаконструктор Микоян был родственником — если точнее братом сталинского наркома Анастаса Микона — и возможно только благодаря такой «волосатой лапе» его КБ позволяли доводить самолет так долго, в то время как любую другую, столь же проблемную, машину уже давно бы «зарубили».
Впрочем, нельзя не отметить, что МиГ-7 действительно получился прекрасной машиной, которая была, возможно, лучшей в своем классе. Новый мотор АМ-39, не только добавил еще дополнительных 700 лошадей, разом увеличив мощность «горячего сердца» в полтора раза, но и будучи немного тяжелее, сместил центровку вперед. Переход на алюминий вместо дерева, — за последние два года производство летучего металла выросло в СССР буквально на порядок — дал выигрыш в весе и прочности конструкции, что позволило усилить вооружение, и вместо двух 12.7мм пулеметов УБ поставить две 20мм пушки ШВАК, а были модификации даже с четырьмя пушками.
В целом, МиГ-7 получился отличным истребителем-перехватчиком, таким себе охотником на высоколетящие бомбардировщики, который весьма некомфортно чувствовал себя в «собачьей схватке» у земли. Но для этого у Советского Союза были другие машины.
В первую очередь — это поликарповский По-210, истребитель завоевания превосходства в воздухе, который стал развитием отлично себя показавшего, но так и не пошедшего в серию И-185. Сам Николай Николаевич по состоянию здоровья руководить своим КБ уже не мог — у него был рак желудка последних стадий и он умрет в конце 1944 года — поэтому главным конструктором тут числился Семен Алексеевич Лавочкин, чья «сольная карьера», вернее вместе с Гудковым и Горбуновым получилась не слишком удачной. ЛаГГ-3 — их совместное творение, получился такими себе самолетом на стыке эпох, родившимся слишком поздно, чтобы конкурировать с И-16 — и слишком рано — с другими самолётами нового поколения. А времени на превращение гадкого утенка в лебедя в отличие от других КБ, у которых был административный ресурс, этой команде не дали.
Полностью алюминиевый планер, доведенный мотор воздушного охлаждения М-90ф, из которого конструкторы и производственники смогли выжать 1800 лошадиных сил и три пушки делали этот самолет грозным противником даже для самых последних модификаций немецких мессершмитов.
Третьим истребителем, рабочей лошадкой, ВВС РККА стал яковлевский ЯК-7, который был легче своих коллег-конкурентов, дешевле и проще в производстве, что позволяло строить его куда большими сериями. При этом он был легок в управлении, показывал лучшую маневренность как раз на тех высотах, где происходило большинство схваток, имел достаточно неплохое вооружение и как нельзя лучше подходил на роль самого массового истребителя, хоть и отставал по номинальным параметрам от остальных самолётов своего класса.
Такое разделение крылатых машин по задачам было одновременно и сильной и слабой стороной ВВС РККА, поскольку с одной стороны отправляло в утиль саму идею унификации как производственных мощностей, так и учебного процесса будущих пилотов, а с другой — позволяло добиваться лучших результатов используя разные виды самолетов для разных задач.
В целом сражение, развернувшееся на фронте от Балтийского моря до Карпат, сразу приняло характер крайнего ожесточения. 1–3 июня обошедшие стороной Брестскую крепость немцы из состава 1-ой танковой группы генерала фон Тома, наступающие в общем направлении на Гомель, столкнулись с мощной контратакой 2 танковой армии РККА в составе трех танковых корпусов. На узком участке фронта с обеих сторон сошлось больше тысячи бронированных машин, в основном «Пантер» и Т34М. На стороне русских было некоторое численное превосходство, на стороне немцев — опыт и стратегическая инициатива. В ходе трехдневной мясорубки, немецкие танкисты сумели перемолоть большую часть советских танков, что, правда, стоило им и своих громадных потерь. Но даже не две с половиной сотни подбитых и сгоревших «кошек» стали главным результатом битвы, в которой советы «сожгли» почти шесть сотен своих средних танков. Гораздо важнее было то, что южный «клин» группы армий «В» по плану «Барбаросса» обязанный захлопнуть капкан вокруг Минска на четыре дня — именно столько понадобилось генералу танковых войск, чтобы привести свои части в порядок, подвести боеприпасы и топливо, справится с мелкими повреждениями и вновь начать наступление — потерял темп, и в будущем это позволило дивизиям Западного фронта выскользнуть из огромной ловушки.
Правда не всем. Столица Советской Белоруссии была захвачена вермахтом после тяжелого штурма города 16 июня. Оставшиеся в котле четыре стрелковых и одна — вернее ее остатки — танковая дивизия сражались до полного исчерпания средств к обороне, после чего сложили оружие.
На южном и северном направлениях, за первые два десятка дней немцы тоже продвинулись весьма существенно, хоть и гораздо меньше, чем в центре.
Наступление в Прибалтике группы армий «А» фельдмаршала Лееба сразу столкнулась с тяжелым рельефом, скудным на пригодные для масштабного наступления дороги, изрезанным большим количеством мелких речек и оврагов. Плюс современных танков у противника оказалось в несколько раз больше, чем это предполагала немецкая разведка. Впрочем, все это не помешала вермахту с первого дня войны завладеть инициативой и, попутно громя части непосредственного прикрытия границы, неуклонно прогрызать себе дорогу на север. С другой стороны, сразу обозначилось и в следующие дни начало усиливаться отставания от утвержденного ОКХ плана наступления. Русские, отступая, в основном успевали взрывать заранее подготовленные к этому мосты, и это, вероятно, сдерживало немецкие танки даже сильнее чем сопротивление защитников.
28 мая немцы вышли к реке Дубисса и обнаружили, что все мосты через нее уничтожены. Речка, через которую в засушливые годы можно переплюнуть, шириной в самом широком месте метров до двадцати, имела топкие и изрядно заросшие берега, поэтому сходу ее форсировать
