class="p1">Вот завтра, завтра посмотрим, что из себя представляет мистер Снейп. Посмотрим в его злобные глазенки, а потом, может быть, гранату потеряем. Или что-то поинтереснее придумаю. От результата разговора зависит. А сегодня у нас минус аж два врага, которых в аду примут с распростертыми объятиями. Ну а мадам Помфри испытала перед смертью очень многое, но вряд ли больше, чем Турпин. По-де-лом!
Вопрос, конечно, в том, что они вообще от меня хотели? Но сейчас в любом случае уже ничего не хотят. Одно дело — полукровка-сирота, совсем другое — чистокровка из такого рода. Ну а то, что я к нему не отношусь, — это детали, чтобы это узнать, надо правильный вопрос задавать. А так они, скорее всего, о Поттерах спросят и получат честный ответ… Ну а там сами будут разбираться, потому что Поттеры, конечно, мне много чего задолжали, но вовсе не обязательно всех врагов уничтожать собственноручно.
Ну а пока нам пора спать. Особенно мне пора спать, потому как завтра у нас сюрпризики. И вот эти сюрпризики мне не нравились еще со времен канона — не может взрослый адекватный человек мстить ребенку за травмы детства. То есть или Снейп неадекватный, или тут что-то не так. Правда, в этом варианте реальности вообще все не так, так что все возможно.
Я засыпаю в своей кровати, оградив ее дополнительными чарами, потому что галлюциноген мне не понравился. Так что береженого и Бог бережет, а как он тут называется — это детали. Засыпаю я медленно. Мыслей много разных, потому долго не спится, но вот затем… затем я оказываюсь в знакомом тронном зале. На золоченом кресле сидит женщина, после стольких снов уже однозначно воспринимаемая мамой. Она грустно глядит перед собой, о чем-то вздыхая. И вот в этот самый момент в зал входит офицер, он сосредоточен, но и радостен, по-моему.
— Матушка! — обращается он к женщине. — Благие вести!
— О Милалике? — вскакивает она, с надеждой глядя на офицера.
— Нашли, матушка, — кивает офицер. — Она дважды переродилась, но это точно Милалика, отпечаток души соответствует. Только…
— Что? — интересуется та, что чувствуется мамой.
— Бриты ее кровь захватили, — объясняет ей мужчина. — Мы работаем над этим.
Получив какие-то инструкции, офицер уходит, а мама поднимает взгляд, глядя в этот момент прямо мне в глаза. В ее взгляде бесконечная нежность, ласка, материнская любовь. Она смотрит прямо в мою душу, вдруг начиная говорить:
— Милалика! — обращается она, по-видимому, ко мне. — Мы нашли тебя, доченька. Ты погибла и переродилась, но мы ждем тебя. Потерпи совсем немного, наши вои уже идут за тобой.
И тут я просыпаюсь, обнаруживая, что подушка моя совсем мокрая от слез. Да и я сейчас плачу, потому что понимаю: мама обратилась ко мне сквозь километры. Да, я осознаю, к какому роду отношусь, потому что сейчас все складывается вместе — слова Смерти, ротмистра и эти странные сны. Где-то там меня ждет мама, а зовут меня при этом Милаликой. Меня мама ждет! Даже представить сложно, через что она прошла! Однажды я узнаю, почему меня ждут, даже несмотря на гибель, но сейчас надо подниматься, собираться и топать сначала на завтрак, а потом и на урок.
Вот что странно — за прошедшие дни Малфой себя никак не проявил, хотя должен был, по идее. Что это значит? Непонятно. Ну и Снейп — сверлит ненавидящим взглядом, да и только. Дамблдор, кстати, непонятно смотрит, но с ним-то все ясно — враг есть враг. Умываюсь, одеваюсь, проверяю оружие. Возможно, оно мне сегодня понадобится, возможно, нет. Кстати, канонной сцены с пикси не было, или же я ее просто не помню. Но, по-моему, не было, и это вдвойне странно.
— Привет, Герм! — здороваюсь я с «пинцетом», вывалившимся в гостиную. — На завтрак?
— На завтрак, — кивает он, поздоровавшись. — По слухам, Локхарта арестовали.
— Интере-е-есно! — соглашаюсь я. — А Лаванда промолчала…
— Артефакт какой-то у него нашли, — объясняет мне «пинцет», пока мы идем на завтрак. — Невилл говорит, у Перси от такого артефакта вполне могло сбить крышу.
— Логично, — киваю я.
А еще если в крови мадам Помфри нашли следы оборотного, то желание допросить меня вполне объясняется. Вот только в свете новостей именно допросить без большой волны не получится. То есть… Для начала надо найти моих опекунов, затем расспросить их на предмет «чего скрываемся», а вот потом уже… Серая дама, кстати, близко не подлетает. Действительно, так как я не часть рода, то преступления против рода не было, с точки зрения магии, а вот с ее личной точки зрения… Так что тут не все так просто.
В общем, аврорату пока есть, чем заниматься, ну и Дамблдору, наверное, тоже, потому что он вмиг лишился своих рыжих соратников, а так как Поттеры живы, то Блэк уже не играет. Насколько я расклад, конечно, понимаю. Тоже, на самом деле, хорошо, потому что игры с дементорами — та еще радость, а меня мама ждет. Теперь я это совершенно точно знаю, и мне от самого факта неимоверно тепло.
За завтраком обнаруживается, что жидкость в бокалах содержит не самые приятные примеси, поэтому я ее пить не буду. Зарегистрирую попытку отравления, и все, а потом так же перешлю и отпечаток, и протокол регистрации. Как-то так оно называется. В общем-то, не к спеху, ибо у нас сейчас змейки и Снейп.
— Ты выглядишь как княжна какая-нибудь, — сообщает мне Герм, с интересом разглядывая мой экстерьер.
— Зелененькие, — объясняю я. — В большинстве своем аристократы. Нужно соответствовать, а то загрызут.
— Вот оно то… — тянет «пинцет».
Какая-то у него память избирательная. Часть помнит, часть не помнит, причем какую именно часть, и не угадаешь. Ладно, топаем в подземелье вместе со всей толпой народа. Мне все-таки интересна причина такой ненависти Снейпа, ибо выглядит она странной… Вот и слизеринцы. Я наклоняю голову, как меня мама учила, царственно приветствуя британскую аристократию, прости господи.
Малфой, уже желающий что-то сказать, прикрывает рот, поклонившись в ответ. Да и, в принципе, слизеринцы ведут себя очень корректно, что логично, но непривычно. Значит, тут работает именно то, о чем мама говорила: абы кого подобным вещам не учат, а движения у меня вполне рефлекторные, что заметно. Значит, змейки оценили мой внешний вид и манеры, решив, что я имею право.
Гриффиндор, кстати, держится от меня подальше, но интеллект не проявляет. То есть никаких комментариев, попыток поиздеваться или высмеять. Вообще, как-то тихо себя оба факультета ведут, это неспроста, насколько я понимаю. Такое ощущение, что вся агрессия факультета держалась исключительно на рыжиках, но вот может ли такое быть?
* * *
Все ты, гнида, знаешь… И что Поттеры живы, и что не все так просто. Профессор работает без огонька, это заметно, при этом ситуация выглядит так, как будто мелкая шавка наскакивает на танк. Снейп изгаляется, я же смотрю на этот спектакль с интересом. До «Современника» не дотягивает, конечно, скорее, третьесортный театр где-то в провинции, но забитая девочка бы поверила. Только вот я уже не забитая девочка, потому отлично вижу отсутствие артистического таланта.
Бросив взгляд на слизеринок, замечаю поморщившуюся деву с холодом в глазах. Гринграсс, наверное, кто у них еще такую холодность-то демонстрировал. Значит, змейки видят то же, что и я. Сейчас профессор проходится по моему интеллекту. Строго говоря, такие слова считаются оскорблением в любом обществе, значит, Снейп меня провоцирует. На что? На ответные слова? А ему зачем?
— Вот вы сейчас, профессор, оскорбляете девочку, — задумчиво произношу я. — Не скажу, что это для вас новый опыт, вы вполне сумели потренироваться на моей маме, но неужели отказ девушки задел вас настолько, что вы решили, что оскорблять ее дочь хорошая мысль?
Мои слова повисают в тишине класса. На самом деле, это страшное обвинение в среде английских дворян — что бы ни ответил сейчас Снейп, он потеряет лицо. Мне-то от этого ни тепло, ни холодно, но вот авторитета у него на факультете не будет. А весь Хогвартс, скорее всего, уже знает, что Поттеры живы, авроры тайн хранить не умеют. И вот именно в этом раскладе, профессор Снейп просто теряет лицо.
— Да вы!.. — выходит из себя профессор. — Я вас! Вы!
А вот это совсем странно. Не инсульт, на который он себя накручивает, а сама реакция. Такой реакции у взрослого человека быть не может, нехарактерны они для этого возраста. Тем более по канону он был
