Райан потянулся в карман и снова вытащил свою картонную коробку. Что происходило с этим парнем?
— Мы едим за столом в углу за теннисными трофеями. Прямо напротив поварих.
— Ты хочешь, чтобы я ела с тобой? — я уже планировала провести свой первый обед в туалете заливаясь слезами.
Он сощурил глаза.
— Нет. Я просто говорю тебе, где обедаю. — Сарказм. Мило. — Конечно, ты ешь с нами. Никогда не приноси мясной рулет из столовой к столу — от этого у Хейли начинается чесотка, и это, вероятно, подарит тебе диарею. И... — он вытянул руку, коснувшись моего хвоста, и снял резинку, держа ее в руке, — поскольку твои волосы длинные, носи их распущенными, это будет привлекать меньше внимания к твоим «арбузикам». Увидимся за обедом.
— Ладно. Увидимся там.
— Ох, и Эшлин, — Райан ярко улыбнулся. — Продолжай носить платья, пока ты сама не перехочешь, ладно?
После этого он пошел дальше по коридору на свой следующий урок. Я уставилась на Дэниела, который сидел за столом, притворяясь, что не подслушивал мой разговор с Райаном.
Последний ученик покинул класс. Я накинула рюкзак и прижала свои книги к груди. Встав перед его столом, я жалко рассмеялась.
— Так я полагаю, это значит, что мы не встречаемся завтра вечером?
Казалось, что каждая черточка его лица выражала резкое напряжение. На мгновение я не могла понять, злился ли он на меня или на нашу ситуацию. Может немного и на то, и на другое.
Он говорил очень быстро.
— Это не смешно, Эшлин.
Нет. Это не было смешно.
— Ты сказала, что тебе девятнадцать, — он говорил тихо, что я почти не слышала его.
— Так и есть! Так и есть! — сказала я дважды, повысив свой голос на октаву. Я была не уверена, сказала я это, чтобы напомнить ему или все же себе правдивость этого факта. Я сгорбилась. — Я болела... — я сделала паузу. — Моя мама держала меня год дома. — Я чувствовала, как будто извиняюсь за себя. Что была рождена в год, в который родилась. Что пошла в школу в год, в который пошла. В классе не было свободного ученика, и я полагала, что это было его окно. — Сколько тебе лет?
— Достаточно взрослый, чтобы быть осмотрительнее, — пробормотал он, потирая заднюю часть шеи.
Мое горло пересохло, и я слегка закашлялась.
— Но достаточно молод, чтобы было плевать?
Он зарычал.
— Нет. — Он сжал руку в кулак и ударил ею по столу в раздражении. — Просто старше, чтобы быть осмотрительнее. — Он остановился, его брови нахмурились. — Мне двадцать два.
Это было неправильно, но услышать его возраст не напугало меня. Ни в малейшей степени. Если бы ситуация и время были другими, мы бы могли попытаться что-то построить. Разница в три года это не то, что препятствует многим отношениям. Это не возраст остановил нас — это род деятельности.
Слезы были на подходе, но я отказывалась выпускать их. Я понизила голос до шепота.
— Ты думаешь, что мы должны поговорить... об этом?
Его взгляд немного смягчился, и он указал головой на дверь.
— Если ты хочешь, я могу поговорить с парнями, которые доставали тебя.
Немного наклонив голову, я фыркнула, раздраженная его предложением. Если я не могла плакать перед ним, я могла разозлиться на него.
— Ты поговоришь с ними? — моя голова наполнилась клубами гнева. — Ох! Ты поговоришь с ними. Пожалуйста, мистер Дэниелс, поговорите с ними. Это, конечно же, то, что мне нужно, чтобы сделать мою жизнь на сто процентов лучше. — Я кинула свои книги на его стол и уставилась ему в глаза. — Потому что моя сестра мертва. Моя мама не хочет меня. Мой отец завуч и у него своя семья. Я уже изгой в школе. Парни уже насмехаются над моим телом. И изюминка всего этого? Мой учитель продвинутого английского целовался со мной несколько дней назад и теперь даже не сморит в мою сторону. Поэтому да! Поговори с ними. От этого все станет идеальным.
Я видела, как его лицо напряглось, и он потер свою шею.
— Эшлин... — прошептал он, понизив голос. Затем он поднял взгляд в беспокойстве. — Подожди, Генри твой отец?
Мое сердце разбилось оттого, о чем он больше всего беспокоился в этот момент.
— Из всего, что я сказала... это тебя больше всего задело?
Он нахмурился.
— Ты должна идти на свой следующий урок.
Я не двинулась сразу, хотя тишина была невыносимо надоедливой. Переминаясь с ноги на ногу, я провела пальцами по волосам. Я еще немного посмотрела на него, прежде чем развернулась и ушла.
Он не был красавцем, который поднял мое настроение пару ночей назад. Он не был парнем, который заставил меня смеяться и позволил мне плакать, уткнувшись в него. Он не был парнем, который напомнил мне, что я все еще жива, когда его губы ликующе коснулись моих.
Нет, он больше не Дэниел.
Он мистер Дэниелс.
А я была его наивной студенткой, которую он холодно отверг.
9 глава
И я задам тебе вопрос,
Ты можешь сказать мне правду.
Ты думаешь обо мне, когда я борюсь за тебя?
~ Скитания Ромео
Два часа прошли, пока я сидела в уборной и плакала, доводя себя идеей, что Дэниел мой учитель.
Я также плакала, потому что задиры доставали меня, ведь что может быть веселее, чем подшучивать над дочкой завуча?
Я плакала, потому что была одинокой и печальной, и скучала по своей маме так сильно, хотя она, вероятно, не скучала по мне.
Я плакала, потому что Габи была мертва.
Я плакала, потому что это казалось все, что я могу делать.
Я так сильно плакала, и удивительно, что у меня все еще были слезы для этого. После того как двадцатый раз высморкала нос, я вытерла глаза и направилась в столовую.
Была положительная сторона в этом дне — мне не нужно было есть обед одной. Хейли сидела за дальним столом возле теннисных трофеев. Она мне улыбнулась и помахала.
— Эй, Эшлин, вижу, ты нашла наш столик. — Она хлопнула по месту рядом с ней и сказала мне поставить свой поднос. Одним быстрым движением, Хейли потянулась к моей тарелке, взяла мою куриную котлету и бросила ее на пол.
— Ненастоящее мясо.
Мои глаза опустились на мою теперь грязную котлету, и я нахмурилась. Я была согласна на ненастоящее мясо, когда была так голодна. Мой желудок заурчал, и я потянулась к одной из картошек фри на моей тарелке, засовывая ее себе в рот.
— Как прошел твой первый день?
— Нормально. Я в порядке. — На самом деле я хотела сказать ей, что чувствовала себя паршиво, потому что старшая школа была жестокой, ко мне уже приставали задиры, а мой учитель был моим нынешним увлечением... Но я не хотела пугать ее.
— Я знаю, что это отстойно. Весь этот город отстой, но ты привыкнешь.
— Это пугает. Привыкнуть к отстою.
— Ну, это не сосать страшно (прим. пер. suck в англ. языке — это отстой, но также и сосать). Глотать — вот это страшно, — Райан улыбнулся, когда влез в разговор. — Что происходит, шлюшки? — он подтащил стул к нашему столу и взял у меня несколько картофелинок.
Я повернулась и увидела, что Дэниел садится за стол посередине столовой. Конечно, он был дежурным учителем. Я закатила глаза, когда мои плечи опустились, и я засунула еще больше фри в рот.
— Вау, притормози, Чикаго, — сказал Райан, отодвигая мой поднос от меня. И затем начал есть мою картошку.
Райан и Хейли определенно были братом и сестрой — у обоих были темно-каштановые волнистые волосы и голубые глаза, — но они были абсолютно разными в остальном. Хейли была тихой и сдержанной. Райан был гребаной мартышкой, в самом лучшем смысле этого слова.
— Я порвал с Тони. — Он надулся на секунду, выглядя по-настоящему расстроено, прежде чем повернулся к буфетчице в паре шагов от нас. — Начос больше нет? Детка! Я попросил оставить для меня начос! Черт! Тяжело жить в таком мире. — Его голова драматично хлопнулась об стол, затем последовал звук поддельных рыданий.
— Ты порвал с Тони? Я думала, тебе нравится Тони! — заявила Хейли, в замешательстве от перемены чувств своего брата.
Я пыталась переваривать тот неожиданный факт, что Райану нравятся парни. Если Тони был на самом деле Тони — так как это могло быть сокращённое от Антонина, Антониа, Картиона, Антуанетта...
— Ох, так и было. Мне нравился он. Но этот придурок должен был облажаться, сказав, что любит меня. Я имею в виду, можешь в это поверить? Любит меня. Насколько невероятным и драматичным может быть человек? Я имею в виду, черт. Похоть в семнадцать, само собой. Секс по дружбе в восемнадцать, черт, да. Но любовь? Любовь не входит ни в чью жизнь, пока тебе не исполнится сорок два, добавится пятьдесят фунтов веса к твоему телу, и ты не начнешь жаловаться на молодое поколение. Когда кто-то будет терпеть твою раздражающую сорокадвухлетнюю задницу и твое противное пуканье, тогда ты поймешь, что это любовь. — Он сделал паузу. — Слойки с сыром и мясом? Что-нибудь? — крикнул Райан, и буфетчица выглядела испуганно, отказывая ему. Плечи Райана поникли, и он бросил скомканную салфетку в бедную работницу за прилавком. — Ох, к тому же, я спал с Тони, и по какой-то причине Тони странно отреагировал на это.
