Подушечкой большого пальца я потерла нижнюю губу, туда и обратно, туда и обратно. Ранее я ходила на длительную прогулку по пляжу, наблюдала, как волны разбиваются о берег, и оживляла в памяти тот поцелуй. Снова и снова, я проигрывала его в своей памяти. То же самое и с нашими разговорами. На самом деле, я собирала каждый момент нашего совместно проведенного времени, исследуя каждый нюанс. Каждый момент, который я смогла вспомнить, во всяком случае, я чертовски сильно пыталась вспомнить все.
— Доставка? — он присел рядом с ближайшим свертком и начал рвать упаковку. Я отвела взгляд, прежде чем краешком глаза взглянуть на его полотенце, несмотря на то, что было дико любопытно.
— Не возражаешь, если я воспользуюсь твоим телефоном? — спросила я.
— Эв, тебе не нужно спрашивать. Бери что угодно.
— Спасибо, — Лорен и мои родители, вероятно, сходили с ума, гадая, что же случилось. Пришло время мужественно встретиться с последствиями фотографии моей попы. Я застонала внутри себя.
— Этот для тебя, — он подал мне толстый сверток, обернутый бумагой и перевязанный лентой, следом бумажный пакет с брендом, напечатанным сбоку, о котором я никогда не слышала. — И этот, на мой взгляд, тоже.
— Это?
— Да, я попросил Марту заказать для нас кое-какие вещи.
— Ох.
— Ох? Нет, — Дэвид покачал головой. Затем он встал на колени передо мной и сорвал коричневую бумагу со свертка в моих руках. — Никакого «ох». Нам нужна одежда. Все очень просто.
— Очень любезно с твоей стороны, Дэвид, но я в порядке.
Он не слушал. Вместо этого, он достал красное платье, такое же, едва прикрывающее бедра, как и у тех девушек из особняка.
— Что за черт? Ты это не оденешь, — дизайнерское платье полетело в сторону, а он полез в бумажный пакет у моих ног.
— Дэвид, ты не можешь просто выбросить его.
— Конечно, могу. Вот, это немного лучше.
Черная майка без рукавов упала мне на колени. По крайней мере, она была нужного размера. Короткое красное платье было абсурдом четвертого размера10. Не исключено, что оно подразумевало неприязнь Марты по поводу моего возвращения в ЛА. Не важно.
На майке висела этикетка. Цена. Вот дерьмо. Они не серьезно.
— Ого, я могла бы неделями платить аренду с этого топа.
Вместо ответа он мне бросил черные обтягивающие джинсы.
— Вот, они тоже нормальные.
Я отложила джинсы в сторону.
— Эта обычная хлопковая майка. Как она может стоить двести долларов?
— Что ты думаешь об этом? — длинная шелковистая зеленая ткань свисала с его руки. — Мило, да?
— Они прошивают швы нитью из золота? Так?
— О чем ты говоришь? — он поднял голубое платье, поворачивая его так и этак. — Черт, нет, это с открытой спиной. Вероятно, в этом будет видно верхнюю часть попы, — оно присоединилось к красному платью на полу. Мои руки чесались, чтобы спасти их, сложить их аккуратно. Но Дэвид просто разорвал следующую упаковку. — Что ты сказала?
— Я говорила о цене этого топа.
— Черт, нет. Мы не будем говорить о цене этой майки, потому что мы не говорим о деньгах. Это спорный вопрос для тебя, и я не собираюсь это обсуждать, — джинсовая микро-мини-юбка была следующей. — О чем, черт возьми, думала Марта, заказывая тебе такие вещи?
— Ну, честно говоря, это обычное дело, что на тебе висят девушки, одетые в бикини. Для сравнения, платье с открытой спиной еще вполне приличное.
— Ты другая. Ты мой друг, так?
— Да, — я не совсем поверила звуку своего голоса.
Его лоб брезгливо поморщился.
— Черт побери. Посмотри на длину этого. Я даже не могу сказать, должно ли это быть юбкой или гребаным поясом.
Смех вырвался из меня, и он послал мне страдальческий взгляд, большие голубые щенячьи глаза были чрезвычайно печальными и недовольными. Очевидно, я ранила его сердце.
— Извини, — сказала я. — Но ты говоришь, как мой папа.
Он затолкал микро-мини-юбку обратно в пакет. Она, хотя бы, не оказалась на полу.
— Да? Мне следует познакомиться с твоим отцом. Думаю, мы хорошо поладим.
— Ты хочешь познакомиться с моим папой?
— Зависит от того, будет ли он при виде меня стрелять?
— Нет, — наверное, нет.
Он просто кинул на меня пытливый взгляд и зарылся в следующей коробке.
— Так-то лучше. Вот.
Затем передал мне пару сдержанных футболок, черную и голубую.
— Не думала, что ты будешь выбирать для меня одежду монашки, друг, — сказала я, ошеломленная его поведением. — Отчасти, это лицемерно.
— Это не одежда монашки. Просто она прикрывает самое основное. Я прошу слишком много? — следующий, наполненный до отказа, пакет был передан мне целиком.
— Вот.
— Ты признаешь, что, тем не менее, это немного лицемерно?
— Ничего не признаю. Адриан научил меня этому давным-давно. Загляни в пакет.
Я так и сделала, а он расхохотался, очевидно, у меня было смешное выражение лица.
— Что это? — спросила я, ощущая, что мои глаза открываются от удивления все шире. Это, вероятно, были бы трусики «танга», если бы производители добавили к ним чуть больше ткани.
— Я одеваю тебя, как монашку.
— «Ла Перла», — прочитала я на этикетке, затем перевернула ее, чтобы посмотреть цену.
— Дерьмо. Не смотри на цену, пожалуйста, Эв, — Дэвид прыгнул на меня, а я отклонилась назад, пытаясь разобрать цифры на безумно качающейся этикетке, которая по размеру была больше, чем клочок кружева. Его большая рука сомкнулась над моей, захватывая трусики. — Не надо. Ради всего святого.
Мой затылок ударился о край ступеньки, и я поморщилась от боли, мои глаза наполнились слезами.
— Ой.
— Ты в порядке? — его тело растянулось над моим. Рукой он бережно потер мой затылок.
— Хм, да, — запах его мыла и шампуня был чистым блаженством. Господи, помоги мне. Но там было что-то еще. Его парфюм. Он не был тяжелым. Просто легкий аромат специй. Было в нем что-то очень знакомое.
Этикетка висела перед моим лицом, при этом незамедлительно приведя меня в смятение.
— Триста долларов?
— Это того стоит.
— Святое дерьмо. Нет, не стоит.
Он повесил трусики на кончик пальца с сумасшедшей, наглой улыбкой на лице.
— Поверь мне. За такое я бы заплатил в десять раз больше. Без вопросов.
— Дэвид, я могла бы купить точно такую же вещь менее чем за десятую часть этой цены в нормальном магазине. Это неразумно.
— Нет, не смогла бы, — он перенес свой вес на локоть, опираясь на ступеньку рядом с моей головой, и начал читать этикетку. — Видишь, это тончайшее кружево сделано вручную местными мастерами в небольшом регионе северной Италии, который славится такой искусной работой.
— Да, полагаю, не смогла бы.
Он издал преисполненный самодовольства мурлыкающий звук и посмотрел на меня нежным, затуманенным взглядом. Затем его улыбка поблекла. Он отстранился и скомкал трусики в руке.
— Забей.
— Подожди, — мои пальцы обвились вокруг его бицепсов, удерживая его на месте.
— Что такое? — спросил он, его голос натянутый.
— Просто дай мне... — я подняла лицо к его шее. Там аромат был сильнее. Вдохнула его глубже, позволяя себе насладиться его запахом. Я закрыла глаза и вспомнила.
— Эвелин? — мышцы на его руках дернулись и напряглись. — Я не уверен, что это хорошая идея.
— Мы плыли на гондоле в «Венецианце»11. Ты сказал, что не умеешь плавать, и что я должна спасти тебя, если мы перевернемся.
Его кадык дернулся.
— Да.
— Ты меня напугал.
— Я знаю. Ты повисла на мне так крепко, что я едва мог дышать.
Я отстранилась, чтобы видеть его лицо.
— Почему ты думаешь, мы так оставались в ней так долго? — спросил он. — Ты практически сидела у меня на коленях.
— Ты умеешь плавать?
Он негромко рассмеялся:
— Конечно, я умею плавать. Не думаю, что там было так уж глубоко.
— Так это все было уловкой. Ты хитрец, Дэвид Феррис.
— И ты забавная, Эвелин Томас, — его лицо расслабилось, глаза снова смягчились. — Ты что-то вспоминаешь.
— Да.
— Это замечательно. Еще что-нибудь?
Я печально улыбнулась:
— Нет, извини.
Разочарованный он отвернулся, думаю, он старался этого не показывать.
— Дэвид?
— Мм?
Я наклонилась, чтобы прижаться губами к его губам, желая поцеловать его, нуждаясь в этом. Он снова отпрянул. Мои надежды скрылись из виду.
— Извини. Мне жаль.
— Эв, что ты делаешь?
— Целую тебя?
Он ничего не ответил. Он отвернулся, сжав челюсть.
— Ты имеешь право целовать меня, обнимать меня и покупать мне безумно дорогое белье, а я не могу тебя поцеловать? — Мои руки соскользнули вниз к его, и он удержал их. По крайней мере, он не отталкивает меня совсем.
— Почему ты хочешь поцеловать меня? — спросил он суровым голосом.
Мгновенье я изучала наши переплетенные пальцы, приводя мысли в порядок.
— Дэвид, может быть, я так и не вспомню все о той ночи в Лас-Вегасе. Но я подумала, что мы, возможно, смогли бы создать какие-то новые воспоминания об этих выходных. Что-то, что мы оба могли бы разделить.
