понимают, с удивлением на него смотрят. Оказалась, это была химчистка!
* * *
В самолетах финской компании «Финэйр» перед приземлением в Нью-
Йорке стюардессам рекомендуется делать с пассажирами легкую зарядку, чтобы
после долгого полета немного привести их в чувство. Стюардесса, как и принято
все делать на Западе, по инструкции, с улыбкой начинает с пассажирами разминку:
- Поднимите руки, опустите их. Пошевелите ногами...
Наш турист в это время был в туалете, вышел, смотрит: все сидят с
поднятыми вверх руками! Он решил, что самолет угоняют. Тут же упал на пол и по
геройски накрыл собой стюардессу!
* * *
Мне рассказала моя гидша-итальянка, что в Неаполе мотоциклисты очень
любят вырывать сумочки из рук идущих по тротуару женщин. Много лет этот фокус
у них проходил со всеми женщинами западного мира. Несмотря на их
беспрестанную борьбу за эмансипацию. Но вот в Италию стали наведываться наши
туристки. Русские женщины, которые «влегкую» могут остановить на скаку коня, не
говоря уже об итальянских мотоциклах- мыльницах. Итальянское мотоциклетное
жулье в растерянности! За год было зафиксировано несколько случаев, когда
водители не смогли вырвать сумочку у наших, и слетали с мотоцикла. Наши так
крепко держались за кровно заработанное, что даже «Харлеи» уезжали без своих
седоков.
Возможно, наши бабы и вправду спасут мир!
* * *
Начало 90-ых годов. Самолет летит в Америку. Американская авиакомпания.
В бизнес классе наш бизнесмен. Напился до такого состояния, когда ему кажется,
будто он свободно владеет всеми языками. Стюардесса-американка дает ему анкету
заполнить. Анкета на английском. Слово «пол» на английский переводится как
«секс». Наш бизнесмен, увидев в анкете графу с названием sex, подумал и написал
«один раз в неделю». Стюардесса прочитала, хмыкнула, объясняет ему:
- Sex – означает мужчина или женщина.
На что он, отмахнувшись от нее, буркнул:
- А мне все равно!
* * *
В 90-м году с народным артистом СССР Василием Лановым летели после
гастролей по Израилю в Москву через Кипр. Кипр тогда был белым пятном в
сознании советского человека. Никто и подозревать не мог о таком бурном его
развитии после развала Советского Союза.
Наш рейс на Кипре задержали. Мы поехали с Василием на берег моря
позавтракать в каком-нибудь прибрежном кафе, а заодно и полюбоваться той
античной природной красотой, где когда-то из волн вышла Афродита. Кафе выбрали
с самообслуживанием, чтобы не объяснять официантам жестами, как выглядит
блюдо, которое мы хотим заказать. Взяли подносы, пошли вдоль стендов с
выставленными блюдами… От изобилия глаза разбегались. Для нас, советских
людей, привыкших к макаронам по-флотски, жареной колбасе с пюре, и, как к
самому изысканному блюду – котлете по-киевски, большинство этих блюд казались
заброшенными с другой цивилизации неопознанными объектами. Названия тоже не
проясняли их внутреннего содержания. Хотя, ценники были на английском языке.
Но, лично я тогда по-английски мог свободно сказать только фразу типа: «Мне вот
это, это и это!» и добавить: «пожалуйста!». А потом, когда мне «это, это и это»
дадут, ответить «спасибо». То есть, я был как раз из тех забавных русских, над
которыми столько раз впоследствии сам же смеялся, когда, к примеру, желая в
рыбном ресторане заказать сома, один из наших туристов пытался объяснить
официанту, что это такая fish с big face.
В общем, не мудрствуя лукаво, мы решили с Василием не ломать себе голову,
а традиционно взять на завтрак по-советски яичницу. Правда, выставленная на
стенде, яичница показалась нам поначалу какой-то странноватой – излишне
зеленоватой. Впрочем, она не могла быть вчерашней. Это же не наша студенческая
столовая. Это Кипр! На Кипре – капитализм! При капитализме не бывает вчерашних
продуктов. В то время мы искренне верили, что у капитализма, в отличие от нашего
социализма, человеческое лицо. Может, просто у них здесь другие курицы несут
совсем другие яйца вот такого зеленоватого оттенка. Правда, еще настораживало то,
что сверху яичница была затянута полиэтиленовой пленкой. Впрочем, это наверное
капиталистическая забота о человеке и о яичнице одновременно, чтобы на нее не
попали микробы от проходящих мимо людей. Василий первым поставил тарелку с
яичницей себе на поднос. И тут к нему подбежала уборщица - киприотка, и начала,
хихикая, что-то объяснять на своем языке, причем, достаточно темпераментно. Я
еще тогда подумал: «Надо же какая тупая. Нам, русским, что-то пытается втолковать
на киприотском. Как будто мы его в школе изучали.
– Мы только немного понимаем по-английски, – попытался объяснить ей
Лановой.
Киприотка перешла на английский, который у нее был еще хуже, чем у нас. В
конце концов мы поняли только одно: понять киприотку, говорящую по-английски,
так же бесперспективно, как понять чукчу, выражающегося по-осетински. Правда,
одно слово она повторяла так часто, что оно показалось нам знакомым: "Ту лук!"
Это свое «ту лук» она отчетливо произнесла несколько раз подряд, при этом
показывала все время на взятую нами яичницу. К нам стали подходить другие
работники столовой. И все упорно повторяли одно и то же: "Ту лук, ту лук". И тоже
бесцеремонно тыкали пальцами в бедную, еще больше позеленевшую от этого
яичницу. Мы понимали, что "ту лук" означает «смотреть». Но, что они имели в
виду, куда смотреть, на что смотреть? Наконец, одна из работниц этого буфета не
выдержала всего этого абсурда разговора с тупыми русскими, зло схватила тарелку с
яичницей с подноса Василия и отнесла её обратно на стенд. Оказалось, мы взяли
муляж яичницы, на который надо было «ту лук» - смотреть для того, чтобы заказать
такой же. Поэтому ее и затянули пленкой, чтобы понятно было даже самым тупым,
что это есть не следует!
Мы редко виделись с тех пор с Василием, но каждый раз, встречаясь, вместо
приветствия, глядя друг на друга, начинали хохотать, и вместо «здравствуй»,
приветствовать друг друга «Ту лук!». Особенно запомнилось, как кассирша,
подошедшая к нам, показывала указательным пальцем себе на глаза, как бы уточняя,
что эту яичницу надо не есть, а смотреть на нее глазами. Василий же, по своему
понял, почему она показывает себе на глаза, и уверенно поддакнул:
– Да, да, именно глазунью я и хотел!
* * *
У многих создается ошибочное впечатление, что я всегда смеюсь над
другими. Не совсем так. Вернее, совсем не так. Приведу пример, чтобы не быть
голословным.
Мы были в Швейцарии на известном горнолыжном курорте с Максимом
Галкиным. Надо сразу пояснить, что мы в хороших отношениях, несмотря на
то, что дружим.
Гуляли по центру маленького городка для зажиточных горнолыжников.
Гуляли по-нашенски, по-русски, то есть по магазинам. Проходя мимо витрины
магазина для очков, одновременно обратили внимание на необычные, со
множеством наворотов, очень даже прикольные очки от солнца. Каких ни он,
ни я ни у кого не видели. Для нас, русских, ведь самое главное, чтоб как ни у
кого! Зашли в магазин. Я попросил продавщицу выйти со мной на улицу и
показал на витрине понравившиеся мне очки. Неожиданно для меня
продавщица вдруг начала хохотать.
- Почему вы смеетесь?
- Это же очки для собак!
Я вернулся в магазин и говорю Максиму:
- Ну, мы с тобой лопухнулись. Это очки для собак!
В это время к нам подошла продавщица и спросила меня:
- Ну что, брать будете?
- В каком смысле? Мне же очки для себя надо, а вы сказали, что они для
собак.
Мне не дал докончить фразу Максим. Он мгновенно сообразил, что надо
делать. Не зря я всегда утверждал, что «мозговой процессор» у Максима
работает на хорошей современной скорости.
- Михаил Николаевич, давайте купим по паре собачьих очков и завтра в
них появимся на горе. Сами понимаете, что будет. Мы же звезды!
Мы так и сделали. «Звезды» для того и нужны обывателям, чтобы было
кому подражать. Уже через два дня несколько человек их наших крутых
модников катались и тусовались в горах в собачьих очках. Бизнесмены, те что
покрупнее и поживотастее – в очках для ньюфаундлендов и бульдогов, их
детишки – в очечках для такс и эрдельтерьерчиков.
Если вы увидите в небе самолёт без крыши, не пугайтесь –
это новый кабриолет Абрамовича.
