свои сабо — один и второй. — Мудила!
Грег поднял руки ладонями кверху, повернулся и стремглав помчался к трейлеру, а Мэделайн, гневно фыркая и то и дело повторяя «Вот же мудак», принялась искать свою разлетевшуюся обувь. В темноте это было сложно сделать, и Джамбала замер, как кролик, в панике сообразив, что она направляется прямёхонько к нему.
Мэделайн снова свирепо ругнулась себе под нос, наступив на колючку, и тут же сама замерла, увидев Джамбалу.
Мечтая провалиться сквозь землю, он безмолвно наклонился и подал ей её сабо — сперва один, потом второй: он хорошо видел, куда именно они отлетели, срикошетив о плечи Грега.
Мэделайн тоже молчала, хотя он ожидал от неё ехидных вопросов или гневных реплик. Но она только обулась и выпрямилась, встав перед ним, гордая, как королева. У него даже в носу защипало, так она была красива.
— Я не мог уйти, — честно сказал Джамбала, пересилив себя. — Вы бы меня заметили. Но я отвернулся, — торопливо добавил он.
Хотя всё слышал. Джамбала знал, что эта сцена не изгладится из его памяти никогда.
Мэделайн принуждённо усмехнулась:
— У тебя уже были девушки? Вы, або, рано начинаете, я знаю.
— Неважно, — сдержанно проронил Джамбала, и Мэделайн снова усмехнулась:
— Хочешь меня? Давай перепихнёмся, — она кивнула на всё ещё расстеленное на земле одеяло и вдруг добавила: — Ты гораздо лучше этого идиота Грега.
Джамбала проглотил комок в горле и так же прямо ответил:
— Хочу. Но не буду. Потому что вы мама Эдди, а он мой друг. — И он брякнул невпопад, видимо, от смущения: — И у него есть Шу, это эму, это… знак.
Мэделайн с досадой закатила глаза:
— Какой ты смешной с этим вашим священным эму. На самом деле я купила Эдди этого Шу, когда он ещё говорить-то толком не научился. Он его повсюду за собой таскает… — Она оборвала себя, мотнув головой: — Ладно, чёрт с тобой, праведник несчастный. — Она подобрала одеяло, свернула и зашагала к трейлеру, пробормотав себе под нос: — Если кто заметит, скажу — загорать ходила.
Тут Джамбала не выдержал и нервно прыснул, и она тоже засмеялась, на миг обернувшись. А он сел на землю — его отчего-то не держали ноги.
На самом деле девушек у него пока что не было.
*
Утром киношники раскочегарили свой трейлер и направились в Абердино, заявив, что, мол, всё необходимое отснято и теперь им требуются цивилизованные условия, чтобы отсмотреть плёнки — не придётся ли что-то дополнить и переснять. Но вообще им уже пора уезжать, съёмочные сроки и без того безобразно превышены, продюсеры недовольны, как объявил главреж Алан.
Джамбала философски решил, что на всё воля Великого Эму, но расставаться с Эдди ему и его семье было очень жаль. Понятно, что мальчуган должен был отправиться в город с матерью. Сам Эдди, усаживаясь в трейлер, едва сдерживал слёзы, крепко прижимая к себе Шу. Мать устало цыкнула на него, а Джамбале пришлось вмешаться и пообещать Эдди, что он обязательно навестит его в гостинице, а как же.
В город его, однако, привёз не кто иной, как сержант Хокинс, который немедля решил, что, если киношники вернулись, кто-то из них снова непременно полезет в церковь. «Дались ему эти лондонцы», — уныло думал Джамбала, которому страсть как не хотелось торчать ночью в пустой холодной церкви ванисуйю, где, как они считали, незримо присутствует их Господь Иисус. Возможно. Джамбала и не собирался это оспаривать, но вот Великому Эму в их церкви не было места, он просто смотрел на неё сверху, снаружи.
Но размышлять о том, кто главнее, Господь Иисус или Великий Эму, Джамбале было некогда. Сержант заставил его подробно пересказать планы киношников относительно превышения сроков съёмок и скорого отъезда и решительно заявил, что, дескать, интуиция подсказывает ему — вторжения в церковь можно ожидать нынешней же ночью.
— Не куксись, парень, — добавил он, похлопав приунывшего Джамбалу по плечу, — я пойду с тобой, а моя леди нам ещё и перекусить с собою даст, так что, считай, у нас там будет пикник.
Всё-таки эти ванисуйю были очень странными, в очередной раз удивлённо подумал Джамбала. Пикник в церкви? Что ж, если сержант этого хочет, пусть так и будет.
Им удалось отправить пастора Джексона на боковую, а самим расположиться между длинными рядами отполированных за многие годы скамеек. Леди сержанта, то есть миссис Глория Хокинс, чрезвычайно расположенная к Джамбале и без конца кудахтавшая над тем, какой он худенький, положила им в школьный рюкзак сына столько еды, что можно было накормить всё племя нунггубуйю. Там были даже пирожные с клубникой — в отдельной коробочке. Чтобы не помялись. Джамбала решил, что отнесёт пирожные матери. Только матери, а не братьям и сёстрам, та никогда не посмела бы баловать себя чем-то подобным. И Джамбала будет стоять надо нею, пока она не съест всё до крошки.
Тут сержант схватил его за руку, и Джамбала едва не выронил коробочку с пирожными. Он и сам услышал, что на крыльце церкви кто-то есть.
Было уже за полночь. Тонкий луч карманного фонарика скользнул в приоткрытую дверь и заплясал по стенам, а потом по длинному ряду скамеек. Джамбала и сержант, скорчившись за ними, затаили дыхание. Заскрипели половицы — некто приближался. Следопыт глянул в проход краем глаза, но заметил только фигуру в чёрном, медленно и неуверенно идущую к концу зала. Казалось, пришелец не помнит, что он тут уже был, и сызнова распознаёт окружающее. Когда луч фонаря упал на Джамбалу,
