Лоретта не поверила своим ушам.
— О чем ты? Что может начаться?
— Ну, маленькая перестрелка, может быть, — небрежно ответил Дэвид, продолжая жевать резинку в такт музыке.
Лоретта перестала танцевать и отступила на шаг. Дэвид был таким высоким, что ей пришлось сильно запрокинуть голову, чтобы увидеть его лицо. Сверху на нее смотрели холодные, серьезные глаза на далеко не детском, осунувшемся и напряженном лице. Дэвиду было лет тринадцать или, самое большее, четырнадцать, но выглядел он сейчас на все двадцать.
И тем не менее Лоретта принялась отчитывать его, как маленького:
— Как тебе не стыдно, Дэвид, так говорить! Ты просто хочешь напугать меня, и, между прочим, это ни капельки не смешно. Здесь не может быть никакой перестрелки, если ты сам ее не начнешь. Но я тебе не позволю! Немедленно отнеси эту штуку домой, пока я не позвала брата и он не вышвырнул тебя отсюда.
С этими словами она направилась в сторону Вильяма, но не успела сделать и двух шагов, как Дэвид грубо схватил ее за локоть и притянул к себе. Его пальцы крепко стиснули ей руку.
— Ой, Дэвид, больно же! — поморщилась Лоретта.
— Прости, Лу. Но ты, кажется, собиралась заложить меня. А я не мог тебе этого позволить. Я ведь не шучу. Когда ты шла сюда, ты разве не видела, что вокруг полно «паучьих» машин?
Лоретта постаралась припомнить, но нет, ничего особенного она не заметила на Авеню. Хотя, пожалуй, она и целую армию могла не заметить: она была так увлечена своим новым платьем и той радостной жизнью, которая ожидала ее на танцах в новом платье. А Дэвид сейчас взял и испортил ей эту радость.
— В боковых улицах, — свистящим шепотом пояснил Дэвид. — Они всегда паркуются в боковых улицах, когда готовят облаву.
— Вильям прав, — простонала Лоретта. — Вы самые настоящие бандюги. И зря я на вас трачу время.
— Давай — давай, — спокойно ответил Дэвид, — обзывай меня как угодно, Лу, но это ничего не меняет. Есть сведения, что «мстители» собираются сегодня вечером устроить нам мордобой. А как только они появятся, сюда вломятся «пауки» и добавят нам. Мы должны их встретить. — Дэвид ухмыльнулся и похлопал себя по карману.
Лоретта уже решила, что не будет верить ни единому его слову.
— Знаешь, что я тебе скажу? Что вы, мальчишки, все это придумали, чтобы у вас был повод для драки. Вы не можете просто танцевать, как все люди: радоваться, веселиться. Нет, вам этого мало. Вам подавай драку! Потому что вы бандю…
Она не договорила, так как Дэвид, грубо схватив ее за лицо, зажал ей рот. Потом уронил руку Лоретте на плечо и сказал:
— Хватит, детка. Давай танцевать. На нас смотрят.
Лоретта была слишком потрясена, чтобы отказать Дэвиду. Улыбка на его лице не предвещала ничего хорошего, его руки тяжело давили ей на плечи.
— Правильно говорит Фесс, — заявил Дэвид, когда они снова стали танцевать. — Нашим женщинам запудрили мозги.
— Да пошел ты со своим Фессом! — огрызнулась Лоретта. — Этот вредный уродец вас всех загипнотизировал, что ли? А то бы вы сразу поняли, что он мерзкий маленький диктатор.
— Фесс говорит, — продолжал Дэвид, словно не слыша Лоретты, — что наши женщины всегда встают на сторону белого мужчины и нас обвиняют в том, в чем он виноват. Если на нас нападают и мы защищаемся, нас называют бандюгами. Ей — богу, у вас, у цветных баб, явно не в порядке с мозгами.
— В таком случае не смею навязываться! — заявила Лоретта и оттолкнула от себя Дэвида. Но именно в этот момент кончилась музыка, и жест ее пропал впустую.
— Хотя, начиная от шеи и ниже — ты очень даже ничего, — неожиданно добавил Дэвид и понимающе свистнул.
Его последнее замечание разозлило Лоретту больше всего остального. Ну дает, сопляк несчастный! В конце концов ему только тринадцать. Сопливый мальчишка, который пытается вести себя как взрослый мужчина!
Но один ли он здесь такой, недоумевала Лоретта. Сколько из них, подобно Дэвиду, прячут на себе оружие: ножи и пистолеты? Считается, что подобные вещи «только для взрослых». Но только не здесь, не в том мире, в котором они живут.
Не в силах совладать с неожиданно нахлынувшими на нее серьезными мыслями, казалось бы, никак не вязавшимися с окружавшим ее весельем, Лоретта инстинктивно направилась к угловому столику, за которым мама продавала прохладительные напитки и легкую закуску. Рядом с ней находилась миссис Джексон, облаченная в старую меховую горжетку, с короной из темных перьев на голове, и Слепой Эдди, уписывавший картофельный салат с курицей, шутивший с женщинами. С ним здесь обращались как с королем, и мама, казалось, с удовольствием его баловала.
Остановившись возле стола, Лоретта испытала на себе успокаивающее воздействие маминого близкого присутствия, но не рискнула поделиться с мамой своими опасениями. Суетясь и весело болтая с миссис Джексон, мама выглядела такой счастливой и молодой; ее родная дочь чувствовала себя сейчас чуть ли не старше ее. Пусть мама пока наслаждается жизнью, а мне придется действовать самой, решила Лоретта.
Вильям! — вдруг с облегчением подумала Лоретта. Вильям придумает, что надо делать. Для этого он достаточно взрослый — и достаточно молодой, чтобы выслушать ее. Двадцать минут назад какая-то глупая, испорченная девчонка пожалела для него танец, теперь же Лоретта была переполнена благодарностью к своему старшему брату. Она направилась к входной двери, возле которой он стоял, проверяя билеты, собирая деньги и твердой рукой выпроваживая за дверь проныр. Но танцующие пары загородили ей дорогу, и прежде чем она смогла добраться до Вильяма, дверь неожиданно распахнулась, Вильям оступился на больную ногу и, не удержав равновесия, упал. В следующую секунду мастерскую наводнили полицейские.
Крик застрял в горле у Лоретты. Наполовину уже предвидя события, Лоретта теперь наблюдала за ними спокойно и безучастно, будто со стороны, точно на экране телевизора.
Вот мама, держа в обеих руках тарелки с картофельным салатом, вдруг роняет их на пол и вместо Лоретты кричит: «Господи, помилуй нас!»
Вильям в это время медленно и с трудом поднимается на ноги, удивление на его лице сменяется выражением угрюмой покорности.
Дэвид в считанные секунды пересекает залу и оказывается возле пианино; сквозь толпу к нему с разных сторон пробиваются Фесс и Фрэнк. В их быстром перемещении навстречу друг другу Лоретте чудится нечто неладное.
Несколько пар еще продолжают танцевать, но остальные замерли на месте: застывшие в воздухе руки, неестественно развернутые ноги, открытые рты, выпученные глаза. И долго еще после того, как прекращает танцевать последняя пара, продолжает наигрывать пластинка, громко, глупо, бессмысленно…
Люди в синей форме сновали между остановившимися парами, похлопывая мальчишек по груди, поясу, бедрам, а Громила, стоя в центре залы, своим ревом перекрывал музыку:
— Та-ак, ладно! Надо их хорошенько обыскать! Всем парням встать к той стене! Руки положить на голову. Пошли к стене. Остановились. Наклонились вперед… Ха — ха, ай да молодцы! — Он засмеялся, так как несколько мальчишек, привыкшие к полицейским облавам, автоматически встали в позу для обыска. — Женщины и девчонки — вон к той стене, — добавил он, ткнув рукоятью револьвера в противоположную сторону. — А ну живо!
Вместе с другими девочками Лоретта послушно сделала несколько шагов в указанном направлении, но, увидев, что Вильяма вместе с мальчишками погнали к противоположной стене, остановилась. Вильям упирался, пытаясь что-то объяснить державшему его за плечо полицейскому. Когда тот вдруг ударил Вильяма, сердце Лоретты вспыхнуло гневом, и она тотчас ощутила себя в гуще событий. Она не позволит этим грубым, липкоруким «паукам» обыскивать ее — нет, ни за что на свете! Лучше умереть!
Однако, судя по всему, полицейские собирались обыскать одних мальчишек. Музыка наконец кончилась, и в наступившей тишине, нарушаемой лишь царапаньем иглы по пластинке, отчетливо прозвучал голос Лэфферти:
— Не тратьте зря время. Мы знаем — они вооружены. Отберите у них оружие!
По меньшей мере половина мальчишек послушно выстроилась вдоль стены, положив руки на головы, как велел им Лэфферти, но другие оказывали сопротивление, и полицейские, подгоняемые своим начальником, с ними не церемонились. Улисса, который всегда медленно двигался, высокий полицейский лягнул сзади по ногам. Лоретта испугалась, что Улисс сейчас развернется и даст ему сдачи, но, смерив полицейского уничтожающим взглядом, Улисс пошел к стене. Кэлвина, который пытался было спорить с другим полицейским, схватили за плечо и с такой силой шмякнули о стену, что даже Лоретте стало больно.
— Ставьте их в ряд! Пора кончать с этим! — командовал Лэфферти.
В следующую секунду у Лоретты родилось желание, которого она сама испугалась. Полицейских оказалось всего шесть человек, а не целая армия, как сперва почудилось Лоретте; причем двое из них были такими же тощими и почти такими же молоденькими, как Дэвид. Среди примерно сорока мальчишек, находившихся в зале, встречались крупные и сильные ребята, вроде Улисса, а некоторые, как Дэвид, были вооружены. Стоило им разом накинуться на полицейских — они бы без труда смели их и затоптали ногами. Боже, вот было бы здорово!
