на восток, а кто не мог — погиб под немецкими обстрелами — к тому времени руины городка.
24 и 25 июня наш потихоньку уменьшающийся в численности полк выдержал 12 атак немецких танков. За тот бой я довел свой личный счет до пятидесяти пяти машин и лишь исчерпав окончательно все возможности к обороне — немцы наладили переправу выше по течению и грозили поймать нас в окружение — в ночь с 25 на 26 июня оставшиеся боеспособными ошметки двух полков получили приказ на отход.
Лично для меня тот бой у Берзино стал еще примечательным тем, что за него я получил первую свою советскую награду — Орден Боевого Красного Знамени. Никогда не причислял себя к коммунистам [по возвращении во Францию Пьер Бийот стал видным деятелем социал-демократической партии, так что и полностью левым идеям он тоже не был безразличен. — Прим. Ред.], однако эта награда тем более ценна для меня, что в те тяжелые летние дни 1944 года советское правительство крайне скупо раздавлю награды даже своим собственным солдатам, не говоря уже про буржуев и иностранных «наемников», как нас порой за глаза называли местные. Армия отступала и гордиться тут было, в общем-то нечем.
Глава 8
Западные и юго-западные границы СССР, июнь-август 1944 года
21 июня под давлением Третьего Рейха в войну вступила Финляндия, что мгновенно сделало положение Ленинграда и всего северо-востока страны советов угрожающим. Расквартированные в Финляндии немецкие войска воспользовались возможностью и одновременно с наступлением в сторону Мурманска, предприняли попытку оккупировать и север Норвегии вместе с городом Тромсе. Если же посмотреть стратегически, то выход к Северному Ледовитому Океану Германии был необходим просто позарез. Было очевидно, что в условиях начавшейся войны между Британией и Советским Союзом будет резко увеличен товаропоток — в обе стороны — и контроль побережья хотя бы с помощью авиации позволил бы этот поток если не остановить, то хотя бы затруднить.
Сами же финны не смотря на грозные заявления о возмездии за недавнее поражение в войне и отторгнутые в его следствие территории, особо в наступление не рвались, ограничившись неспешным продвижением в на Карельском перешейке и Западной Карелии, захватом, опять же не слишком активным, военно-морской базы Ханко и поддержкой немецких войск на севере. Особого желания воевать у финского главнокомандующего Маннергейма, здраво смотревшего на вещи, и понимавшего всю шаткость ситуации его страны, попавшей между двумя гигантами, как между молотом и наковальней, не было. Как профессиональный военный он отлично осознавал, насколько усилился за последние годы Советский Союз и то, что растянувшей свои войска по трем континентам Германии, справиться с ним будет весьма не просто. Однако ему пришлось считаться с националистически настроенной общественностью, желавшей поквитаться с соседом за прошлую войну, а также с объективной реальностью в виде немецких войск на своей земле, и в такой ситуации хороших решений не было, приходилось выбирать те, которые казались менее плохими.
В целом, возможности не вступить в войну у финнов, учитывая развернутые в 1942 году на ее территории немецкие войска, не было. Тогда, глядя на пример Турецкой, а потом и Сирийской республик, финны обоснованно боялись наступления «второго акта» пьесы под названием «Зимняя война» и последующей полной советизацией страны. Итогом этих политических метаний стал документ об оборонительном союзе с Третьим Рейхом, по которому финны допускали на свою территорию отдельные части вермахта и самолеты люфтваффе. Именно последние и втянули финнов в войну, без согласования с правительством в Хельсинки, с началом войны принявшись совершать налеты на Ленинград и другие города на северо-западе Союза.
Понятное дело, сто это был стопроцентный casus belli, а последовавшая затем нота от Советского Союза с ультиматумом о выдворении немецких частей с территории Финляндии, лишь хорошей миной при плохой игре. Ничего другого президенту Финляндии Ристо Рюти не оставалось делать как объявить России войну, впрочем, именно этот политик, опиравшийся на шовинистически-настроенные круги националистов и антикоммунистов, возможно, сделал это с определенным удовольствием.
На советско-германском фронте война, меж тем, развивалась своим чередом. В Прибалтике, подтянув тылы и накопив силы 24 июня немцы одним мощным ударом проломили стабилизировавшийся, казалось, фронт по Западной Двине. После короткой, но мощной артподготовки и нескольких массированных налетов бомбардировщиков — советская разведка откровенно проморгала переброску на север 3-ей и 11-ой истребительных эскадр, которые позволили буквально на два дня завоевать над этим участком фронта полное превосходство в воздухе — немцы переправились через реку сразу в трех местах: возле Риги, в районе Плавиняса и чуть западнее Даугавплса.
Попытки сразу же сбросить немцев обратно в реку, предпринятые по приказу командующего фронтом генерал-полковника Конева привели только к большим потерям советских войск. Фрицы буквально зубами вцепились в откушенные на правом берегу реки куски земли и стойко отбивали все атаки. Несмотря на все усилия захватить плацдармы не удалось и уже 26 июня вермахт продолжил наступление, заставив обороняющиеся войска отступать, и отдав таким образом в руки врагу уже третью столицу советской республики — Ригу.
В итоге, спустя четыре дня ожесточенных боев, 8-ая советская армия оказалась практически полностью разгромлена, потеряв большую часть тяжелой техники и до сорока процентов личного состава, а 11 армия успела отступить в относительном порядке на заранее подготовленные позиции по реке Великой, опираясь на укрепления Себежского, Островского и Псковского укрепрайонов лини Сталина. Северное, же Эстонское направление прикрывали 27 и 31 армии, у которых таких мощных оборонительных позиций не было.
2 июля немцы взяли Валгу, 5-ого Тарту, 6-ого Пярну войдя, таким образом, на территорию Эстонской ССР. На этом, однако их атакующий запал временно иссяк и вермахту пришлось взять на этом направлении оперативную паузу.
На юге, в полосе ответственности группы армий «С», так же в эти дни происходили заметные события. Получив подкрепления в виде венгерских и словацких дивизий, справившихся за две недели с захватом Карпатской Украины, Паулюс принялся штурмовать выстроенную по линии Ровно-Тернополь линию советской обороны. Заткнув второстепенные направления дивизиями союзников, генерал танковых войск нанес несколько одновременных ударов в стыки 5 и 12 армий, и 6 и 26 армий плюс несколько вспомогательных ударов по фронту для отвлечения внимания.
В этой ситуации, командование фронтом во главе с генерал-полковником Кирпоносом проявило себя отнюдь не с самой лучшей стороны, выпустив на некоторое время из своих рук управление войсками и откровенно растерявшись от свалившегося на них вала донесений, запросов подкреплений, авиационной и артиллерийской поддержки и прочего.
Все это привело к тому, что достаточно сильная позиция была прорвана сразу в двух местах, а контратаки оставшимися еще в распоряжения танковыми частями были
