сможет постановить отвечающий этому требованию приговор. Вот почему важно … построить систему уголовного процесса таким образом, чтобы суд активно участвовал в исследовании доказательств и в то же время не помогал ни одной из сторон» [1014]. Нельзя в этой связи не отметить весьма иллюстративное замечание профессора В. К.Гавло, который писал, что «уголовно-процессуальная наука разработала основы наиболее целесообразных приёмов и способов судебного следствия от начала его и до объявления судебного следствия законченным, а закон возложил на суд обязанность установления всех обстоятельств дела приёмами и методами, присущими исключительно ему, и в условиях, только ему свойственных (ст. 273–291 УПК РФ)». [1015] Надо полагать, тем не менее, что возврат к активной позиции суда в исследовании доказательств должен быть ограничен процессуальной функцией рассмотрения и разрешения дела.
С формальной точки зрения судопроизводство стало ближе к состязательной модели еще до вступления в законную силу УПК РФ 2001 г. Свидетельством этому служит то, что Конституционный суд России в 1999 г. постановил: «Часть четвёртую статьи 248 УПК РСФСР как допускающую при отказе прокурора от обвинения осуществление судом не свойственной ему обязанности по обоснованию предъявленного органами расследования обвинения признать не соответствующей Конституции Российской Федерации, её статьям 49 и 123 (часть 3)» [1016]. Однако можем ли мы говорить о состязательности реальной, пронизывающей само правосознание судей? Думается, что нет. Об этом свидетельствуют и результаты проведённого нами опроса судей. Так, на вопрос «Осуществляет ли судья в современных условиях усиления принципа состязательности при отправлении уголовного правосудия изобличение недобросовестного участника судебного следствия (лгущего свидетеля, потерпевшего, подсудимого и пр.)?» абсолютное меньшинство опрошенных судей (17 %) ответили отрицательно; 20 % респондентов ответили, что судья и в современных условиях изобличает недобросовестного участника судебного следствия практически всегда. Такой же процент опрошенных подтвердили, что необходимость в этом возникает часто, 19 % судей ответили, что необходимость в этом возникает редко, 24 % — иногда. Таким образом, практика пока далека от идеалов теории, и судьи порой вынуждены «компенсировать» личным активным участием неподготовленность прокурора по поддержанию обвинения [1017]. «Восполняя по собственной инициативе пробелы предварительного следствия, а равным образом проявляя активность в интересах подсудимого, — пишут, опираясь на реальную действительность, а не на преподносимую в качестве таковой состязательность, С. Л.Кисленко и В. И.Комиссаров, — суд неизбежно принимает позицию одной из противоборствующих сторон» [1018]. В то же время, как ни парадоксально, 34 % судей безоговорочно согласились с тем, что суд перестал быть субъектом криминалистической тактики (очевидно, некоторые судьи не проявили должной внимательности, отвечая на этот вопрос), 47 % затруднились ответить на данный вопрос, а 19 % респондентов настаивали на том, что суд остался субъектом криминалистической тактики. Данный вопрос можно рассматривать в качестве контрольного по отношению к предыдущему вопросу, поскольку показатели процентных соотношений ответов на вопрос о судейском изобличении и ответов на вопрос о суде как субъекте криминалистической тактики находятся в явном противоречии и скорее характеризуют отношение респондентов к исследованию и исследователю либо демонстрируют их недостаточно глубокий подход к анализу сути вопросов. Так или иначе, но судьи в большинстве своём не отказываются от всех без исключения возможностей изобличения, что противоречит принципу состязательности и в не меньшей степени свидетельствует о неготовности судейского корпуса работать в новых условиях. В то же время мы не видим ничего противоречащего современным требованиям в том, что судьи используют тактику распознавания, анализируя суть признаков сообщаемой сторонами информации и формируя на основе этого выводы о соответствии или не соответствии представленных сведений действительности. Судья по своему статусу был, есть и всегда будет более квалифицированным юристом. Это основное требование к судейскому корпусу. Суд не может быть пассивным в оценке доказательственной и иной информации, поэтому тактика для суда (а не только для судебного следствия) имеет право на существование. Суд должен назначить справедливое наказание виновному, оценив степень доказанности вины и причастности конкретного подсудимого. В этом обобщённом представлении позиции суда часть оправдания «компенсирующего» поведения судей, т. е. тех действий, которые направлены на своего рода «исправление» непрофессионализма обвинителя и защитника. Современная же модель состязательного процесса строится на строжайшем разделении функций и скорее является воплощением идеальных представлений о безупречном профессионализме обвинителя и защитника.
Результаты социологических исследований выявили интересную особенность. Так, опрошенные нами судьи в 11 % случаев отметили, что практически всегда сталкиваются с безответственным отношением к подготовке к судебному процессу защитника подсудимого. Такое же количество опрошенных свидетельствовали, что сталкиваются с подобным отношением к своим обязанностям обвинителя. Опрос также показал, что практикующие судьи тоже зачастую сталкиваются с подобными фактами (32 % — со стороны защитника, 21 % — со стороны обвинителя). Никогда с подобными проявлениями непрофессионализма обвинителя не сталкивались лишь 12 % респондентов, и ни один судья не ответил «нет, никогда» при выборе ответов на вопрос: «Приходится ли Вам сталкиваться с безответственным отношением к подготовке к судебному процессу защитника подсудимого?»
Следует также отметить, что отсутствие необходимости устанавливать истину рассматривается в научной и практической зарубежной литературе в качестве одного из недостатков системного характера состязательной модели судопроизводства. Однако западные практикующие юристы США (в основном судьи, как это не странно) смотрят на проблему с практической точки зрения. Например, давний критик состязательной системы М.Фрэнкел отмечает, что крайне редки дела, в которых стороны жаждут, чтобы свидетели или другое лицо рассказывали бы всю правду [1019]. Кроме того, в научной зарубежной литературе не утихают дискуссии о неэффективности рассмотрения дела в условиях состязательности. Основное направление критики состязательной системы судопроизводства строится на том, что темп производства по делу в названных выше условиях чрезвычайно медленный, а стороны полностью контролируют весь процесс. При этом как положительный пример рассматриваются те системы правосудия, которые основаны на континентальном праве, где, по крайней мере по уголовным делам, требуется, чтобы полное рассмотрение дела было произведено вне зависимости от того, желают ли этого затронутые делом стороны или нет.
Сторонники состязательной системы (Дэвид Шнейдер, Альберт Хасдорф, Поуб Элсуорд) идею надёжности состязательного правосудия строят на том, что основой всего служит не бесполезный и наивный поиск истины, а факт установления того, какое сообщённое восприятие события является наиболее правдоподобным изложением его существа [1020]. Можно заметить, что для состязательной модели в понимании этих юристов важна не истина, а правдоподобность, удобоваримость. Такой аргумент выглядит по меньшей мере странным. Но в современном уголовном судопроизводстве России криминалисты, думается, должны, с одной стороны, оперативно реагировать на происходящие процессуально-конъюнктурные изменения, с другой стороны, они имеют полное право на критическое отношение к труднореализуемым нормам
