Времена тогда смутные были. Половина пригородов закрыто. Федералы страну делят им не до нас. А у нас тогда еще с военными терок не случалось. Поговаривали даже, что вояки народ боеприпасами и оружием снабжали. Не как сейчас, а официально. Типа, Родина в опасности, вот сам себя и защищай. Однако дело то не в этом… Штаб федералов тогда в Гатчине был, а форпост свой они в Смольном организовали. Ну, так, по старой памяти. Но только стали они обустраиваться, из-под земли как поперло.
Это сейчас каждая сопля знает, что под Смольными настоящие катакомбы с метро связанные. Их еще коммунисты копали. Некоторые даже говорят, что там одноколейка есть, аж до Кронштадта. а тогда об этом никто и не подозревал. Вот из-под земли «духи» и вылезли. Уж потом, когда разобрались, что это за твари, их мутантами окрестили…
Так вот, только федералы в Смольном обустроились, из каждой щели «духи» полезли. Только одну атаку спецназ отобьет, лаз в подземелье заделают, как новый лаз в другом месте открывается. И тогда они клич кинули: мол, искатели, кто заработать хочет и получить что-то вроде амнистии, вступайте в ополчение.
Сначала народ не слишком поверил, а потом ломанулся. Все таки лучше в мире с вояками жить, чем от каждой тени шарахаться. Вот и тот мужичек… тот везунчик, о котором я говорил, к федералам примкнул.
Сколько прослужил он у федералов неизвестно, только отправили его как-то в патруль. Те, кто в центре города бывал, знают. Иногда между кварталами расстояние рукой подать, а идти будешь три дня…
Так вот через день от этого патруля тревожный сигнал пришел, мол, очередная яма-нора открылась. Нужно подкрепление. Вот волонтеров и послали военным пособить. Только им не повезло. Прокопались волонтеры и только ночью к указанной точке подошли. К тому времени из патрульных в живых никого не осталось.
А волонтреры-то с марша в бой. Пол отряда в первую минуту полегло. Неразбериха началась полная. А тот везучий мужик, о ком я рассказ веду, сразу смекнул, что дело пахнет керосином. Уложил он одного гада, сорвал с него тряпки, обмотался ими, морду грязью измазал. Только собрался бежать, как кто-то из своих же его крепко по голове приложил.
А очнулся Везунчик уже глубоко под землей, в туннелях метрошных. Весь в грязи, в крови, одежда — одни лохмотья. Как он потом рассудил, мутанты его за своего приняли. Видят живой, хоть и без чувств. Вот они его вниз и сволокли, прямиком к своей королеве…
Никому не ведомо каких ужасов он в тех туннелях насмотрелся, только нашли его через полгода в одном из кварталов руин на Суворовском. Бродил он, неприкаянный, бормотал чепуху разную. Ничего не помнил, даже имени своего. Видно здорово ему там, под землей досталось. Поначалу-то его за зомби приняли, пристрелить хотели, а потом присмотрелись, человек нормальный, только грязный больно и вроде как контуженный.
Вывели они его из города. Ну, ребята жалостливые, кто плащ-палатку дал, кто сапоги, кто хавчик, кто пистолет с боеприпасами. И стали «найденыша» Заблудшим кликать. Поначалу он и вовсе как дитя малое был. Но со временем пообтерся, стал как все, только порой накатит на него. Сядет у костра, к огню спиной, уставится в темноту и сидит час или два, что-то бормочет себе под нос. А что именно не разобрать никак, да и на людской язык не сильно похоже. Спросишь его о чем, так он и не слышит тебя вовсе. Мысли его где-то там во тьме блуждают.
Это уж потом, кто-то из федералов к нашим по своим делам зарулил и узнал бедолагу, назвал и имя его, и фамилию. Только найденыш Заблудшим так для всех и остался…
А время-то шло. Стал Заблудший в город ходить, и все удачно. Везенье с ним осталось. В те дни считалось: если в город с Заблудшим пойдешь, непременно разбогатеешь. Кое-кто поговаривал, что все его везение от того, что знал он тайную тропку к Эрмитажу. Только я в то не верю.
Все хорошо было, пока за город военные не взялись. Это когда Москва окончательно отделилась, и республику Московия провозгласили. Тогда вояки совместно с федералами кучу дряни по всей зоне истребили. И что самое главное, королеву мутантов отловили.
Да, не все про то знают, только у мутантов королева была. Как матка у муравьев. Иначе откуда эта нечисть перла в таких количествах? А может королев и несколько было, не знаю… Но та тварь, что в туннелях солдаты отловили огромной оказалась — вдвое против человека. Вроде женщина, а вроде и нет. Мохнатая вся… И пока ее скрутить удалось, солдат полегло немерено. Сначала-то они пытались ее живой взять, ученым на опыты, а потом озлобились, плюнули, нашпиговали свинцом.
Знаете автобусную остановку на пересечении жд и Ленинского? Тут недалеко. Советская постройка из белого кирпича? Вот они на стене этой остановки ее и распяли. Вбили костыли в руки и ноги и оставили висеть. Говорят, она еще живая была, когда костыли вбивали. Вопила так, что аж в Кронштадте слышно было. Но солдатам-то все одно: нечисть, она и есть нечисть. К тому же озлобились они на королеву эту из-за погибших своих товарищей. Распяли и ушли в лагерь. А лагерь их где-то тут был, неподалеку. Где точно не скажу. Может даже на том самом месте, где мы костер жжем.
Так вот, когда это все случилось, Заблудший большую группу искателей — человек десять, по городу водил. Не знаю, что они там на искали, да, в общем, речь не о том. Только как вояки костыли вбивать в руки и ноги королевы стали, он разом отключился, впал в эту кому свою, хоть расстояние отсюда до центра — ого! Сами знаете… Ну, спутники Заблудшего понятно удивились сильно. Хотя чему удивляться? В СПб всякое случиться может. Тормознули они. Куда без проводника идти? Вляпаешься, разорвет в клочья и ищи ветра в поле. Еще за светло лагерь разбили, дозорного поставили, все как полагается. А только с утру Заблудший исчез. Когда и куда ушел он никто так и не узнал. А ребята те без проводника остались, из десяти только двое из города выбрались. И то один без рук остался…
А Заблудший через два дня у Эдички объявился. Как он за два дня на Ленинский из центра добрался — тайна за семью печатями. Может, знал он какой туннель тайный, чтобы на прямую пробраться?
Объявился Заблудший у Эдички. Рюкзак у него от всяких штуковин ломился. Ну, Эдичка-то, понятно дело, про брошенных в городе не знал ничего, иначе он бы с Заблудшим и говорить не стал. А так, скупил у него Эдичка весь улов, а Заблудший в свою очередь выгреб весь арсенал торговца. Все тогда удивлялись с кем Заблудший воевать собрался. Думали, что он поход на «Ваську» затевает. Несколько ребят за ним увязалось, хотели на хвост сесть, новую тропинку протоптать.
Но не пошел Заблудший в центральные районы. Ничего подобного. Добрался он до той остановки, где труп королевы мутантов висел. Снял его, похоронил, как людей хоронят. Поговаривали, что он над ней даже молитву прочел. А потом пошел на Московский в сторону Пулковских высот, и открыл сезон охоты на военных, федералов, и нашего брата — всех, кто в этом лесу в ту пору оказался. Покрошил он людей… За королеву мстил. Почему? Зачем? Никто не знает. Однако пощады он не знал: стрелял людишек, резал почем зря. Многие хорошие парни тогда приняли смерть лютую. Вояки в свою очередь охоту на Заблудшего объявили, решили, что тот просто с катушек съехал. Но не все так просто…
Гонялись за ним чуть ли не год целый. Вроде бы прикончат, ан нет. Стоит лагерь на южной окраине разбить как люди гибнуть начинают, а уж если кто уснет, то и вовсе не проснется… Во как…
* * *
— Хватит байки травить! — из темноты к костру выступило несколько фигур.
В первый момент я, как и остальные потянулся за оружием. Да только не к чему это было. К нашему огоньку пожаловал сам Эдичка и компани. Всего человек пять. Все в брониках, увешанные оружием. Выходит и в самом деле повоевать придется. Впрочем, какая разница — Эдичка платит. А, судя по хмурому выражению его лица, он и в самом деле собирался платить. Но выглядел он ни дать — ни взять настоящим пиратом. Ногу бы еще ему отрезать, попугая на плечо посадить и можно снимать Остров сокровищ.
Тяжело опираясь на трость Эдичка прошествовал к костру. Ребята подвинулись и торговец привел на корточки, вытянув к огню ладони. Капли дождя блестели на ежике седых волос.
— Ну, что, бойцы не заржавели тут под дождичком сидя? — и услышав нестройное «нет» продолжал. — Ничего, мы еще до рассвета выдвинемся, а пока, он выудил из-за пазухи бутыль «Столичной», протянул мне, а потом, повернувшись к тем, кого привел с собой, кивнул в сторону костра. — Да вы садитесь. Не маячьте там. А ты Семен, как самый молодой пару кружков сделай, понюхай, что да как.
— Да я… — попытался было возразить молодой. Из-за низко надвинутого капюшона я лица его не видел.
Но Эдичка не дал ему договорить:
— Я что сказал? — прорычал он, сдвинув брови, а потом мягче добавил. — Быстро давай. Одна нога здесь, другая там. — И вновь ко мне повернулся. — А ты чего медлишь, Угрюмый. Ты бутылочку раскурочь. Промочим горло, потом о делах наших поговорим и в дорогу.
