НА ЗАРЕ…
Родился Владимир Бровиков в 1931 году на Гомельщине, в городе Ветка. Его детство прошло в годы коллективизации, сталинских репрессий… Все это не могло не отразиться в душе мальчишки, заставляло задумываться о событиях и людях. До начала войны он окончил два класса и возобновил учебу уже после освобождения. В 1950-м поступил на отделение журналистики филфака Белгосуниверситета.
О студенческих годах Бровикова есть интересное свидетельство очевидцев: рослый, подтянутый, со свисающей на лоб копной черных волос, с обворожительной улыбкой, он шествовал по университетским коридорам под обожающими взглядами многочисленных поклонниц. Владимир Игнатьевич по праву считался звездой студенческого театра и пользовался огромной популярностью у университетских красавиц. Хотя справедливости ради надо отметить, что в жизни этот человек оставался однолюбом, до своих последних дней верным супруге Неве Николаевне.
Окончив университет, Владимир Бровиков уехал в Оршу — заведующим сельхозотделом городской газеты «Ленінскі прызыў». Через четыре года он уже редактор суражской районки, но вскоре возвращается в Оршу на должность редактора объединенной газеты.
Именно к этому периоду относятся воспоминания о Бровикове журналиста Александра Градюшко. Его, необстрелянного тогда юнца со средним образованием, редактор пригласил в «Ленінскі прызыў». У Владимира Игнатьевича было природное чутье на таланты, и оно его не подводило. Так случилось и на сей раз.
ПАРТИЙНЫЙ РАБОТНИК
На партийную работу Владимира Бровикова направили в 1963 году. Это был удивительный по пертурбациям период, когда «дорогой Никита Сергеевич», как называли тогда с трибун Н.С. Хрущева, смело экспериментировал то с целиной, то с кукурузой, то со структурой руководства. Партийные комитеты делились на промышленные и сельскохозяйственные, создавались новые, до тех пор невиданные органы. В одном из них — парткоме колхозно-совхозного управления — на должности заместителя секретаря по идеологической работе и оказался Бровиков. Начался его крутой подъем по ступеням партийной иерархии…
Вскоре молодого энергичного работника (было ему тогда 34 года) выдвинули на должность второго секретаря райкома. А затем направили в Академию общественных наук при ЦК КПСС. Там он защитил кандидатскую диссертацию. Потом ненадолго возвратился в журналистику на должность редактора областной газеты «Віцебскі рабочы». А затем снова партработа — секретарь Витебского обкома…
В личном деле Бровикова, хранящемся в Национальном архиве, кроме автобиографии, написанной его четким, без всяких крючков и закорючек почерком, и других документов, сохранился и такой. «Считаю, — писал партийный функционер республиканского ранга, — что предложение обкома об избрании секретарем обкома Бровикова преждевременное, так как он, во-первых, не имеет достаточного опыта партийной работы; во-вторых, редактором областной газеты работал всего лишь восемь месяцев, поэтому еще трудно судить о его деловых качествах; в-третьих, он, на наш взгляд, допускает элементы высокомерия и зазнайства». Шел 1970 год. Будь это раньше, в бериевские времена, несдобровать бы ни секретарю обкома, внесшему предложение, ни самому Бровикову, «допускавшему элементы». Но к мнению функционера, к счастью, не прислушались. Тем более что в характеристиках, подписанных Машеровым, Притыцким, Аксеновым, Пилотовичем, Кузьминым (имена громкие, известные), о Бровикове говорилось иное: инициативный, волевой, принципиальный, настойчивый, хороший организатор, отстаивает собственные суждения, отличается глубоким подходом к делу и личной скромностью.
Как бы то ни было, но вскоре Владимиру Бровикову предложили должность инспектора ЦК КПСС, затем он становится там заместителем заведующего отделом организационно-партийной работы. Тогда и состоялась наша первая встреча. Я был направлен на учебу в Академию общественных наук при ЦК КПСС, а Бровиков, который по своим обязанностям курировал это учебное заведение, проводил собеседование с поступавшими. Меня, помнится, поразила его демократичность, доброжелательность, какая-то особая дружеская расположенность. Правда, поначалу я отнес это к тому, что мы земляки. Но нет, и другие мои коллеги, впервые, как и я, попавшие на Старую площадь, отмечали его такт и внимание. Позже, когда мы встречались с Бровиковым уже в Минске во время его работы вторым секретарем ЦК и премьер-министром республики, убеждался, что первое впечатление меня не обмануло: неординарной личностью был Владимир Игнатьевич.
На должность второго секретаря ЦК Компартии нашей республики, рассказывают, пригласил его сам Петр Миронович Машеров, человек громаднейшего жизненного опыта, сумевший разглядеть в молодом Бровикове (Машеров был старше его на тринадцать лет) задатки перспективного руководителя. Понятно, это не понравилось части старых партийных кадров, с опаской поглядывавших на крутой взлет молодого «выскочки»… Думаю, именно это обстоятельство во многом предопределило дальнейшие злоключения Владимира Игнатьевича, особенно после трагической смерти Машерова.
— Хорошо вписался Владимир Игнатьевич в тандем с Машеровым, — вспоминает доктор философских наук, профессор Василий Шинкарев, работавший с Бровиковым и в обкоме, и в ЦК КПБ. — Петр Миронович высоко ценил второго секретаря, внимательно прислушивался к его мнению. Нет, он не был копией первого или его слепым подражателем, у Бровикова были свои подходы, свой собственный стиль. Я был в составе той рабочей группы, которая должна была предложить новые идеи, определявшие истинное место партии, подготовить их к очередному съезду. Смерть Машерова серьезно затормозила реализацию этих замыслов.
Премьер-министром республики Бровиков проработал два с половиной года. Те, кому приходилось принимать участие в заседаниях правительства, вспоминают, как демократично, четко, результативно они проходили. Вячеслав Погирницкий, бывший инспектор ЦК КПБ (ныне – сотрудник аппарата Совмина), вспоминает об уровне требовательности, принципиальности премьера.
Но вскоре Владимиру Игнатьевичу пришлось уйти на дипломатическую работу. Обстоятельств этого перехода я, к сожалению, не знаю. Можно лишь предположить, что подспудное противостояние старых и молодых партийных кадров, которое мудро микшировал Машеров, сказалось после его смерти на переводе Бровикова на посольские хлеба.
В Польше, куда направили Владимира Игнатьевича Чрезвычайным и Полномочным Послом СССР, пришлось ему нелегко (наверно, именно на это и рассчитывали его «доброжелатели», отправляя его в «почетную» ссылку). Там сохранялся режим военного положения. Но и в тех тяжелейших условиях посол умело отстаивал интересы своей страны.
ПОСЛЕДНЯЯ СХВАТКА
Одна из самых драматических страниц в жизни и судьбе Владимира Бровикова — ХХХI съезд Компартии Беларуси, куда его пригласили из Москвы как возможного кандидата на пост первого секретаря. Здесь он попал в самый эпицентр острого противостояния людей и сил, исповедовавших разные, зачастую самые противоположные взгляды на перестройку. Свою программу Бровиков преподнес с блеском. Закончил он выступление под горячие аплодисменты зала. Чувствовалось, что симпатии делегатов на его стороне. Но это не входило в планы Москвы, где хорошо помнили пленумы ЦК, на которых он бросил вызов Горбачеву. Представитель центра — член Политбюро, секретарь ЦК А.С. Дзасохов — не скрывал своих антипатий к кандидатуре Бровикова. И тогда, вспоминает Александр Симуров, многие годы проработавший в «Правде», был запущен «механизм закулисных игр». Тут все сгодилось, не погнушались даже намеками на здоровье кандидата (накануне Владимир Игнатьевич перенес сложную операцию). Массированная атака на неугодного номенклатуре кандидата возымела действие: выборы Бровиков проиграл.
А как воспринял свое поражение сам Владимир Игнатьевич? На этот вопрос дает ответ его интервью тогдашнему редактору «Советской Белоруссии» Зиновию Пригодичу: «Своим рейтингом — 46 процентов голосов — я, в принципе, не огорчен. И даже, можно сказать, доволен. Особенно если учесть, что я в последние годы работал за пределами республики, а голосовали люди, большая часть которых в политическую жизнь вступила именно в последнее время. Так что результат я считаю вполне нормальным. Правда, он не очень льстит моему самолюбию, но и не очень его ранит. Мне не на кого и не на что обижаться».
***
Владимир Бровиков умер в нейрохирургической клинике в Москве в возрасте 61 года. 12 мая нынешнего года ему исполнилось бы 76 лет…
Его судьба припадает на иную, ушедшую уже эпоху, пожалуй, самый тяжелый в современной истории двадцатый век, его последние десятилетия, но читатель, надеюсь, сможет извлечь из его жизни и деятельности поучительные уроки, быть может, полезные и сегодня.
