справитесь с убийцей, имея под своим началом такое малое количество людей, сержант? — воскликнул высокий широкоплечий ванисуйю, чью светловолосую голову прикрывала кепка козырьком назад. — Этого туземного мальчишку можно вообще не считать, — он пренебрежительно скривился. — В общем, я хочу пойти с вами, и точка. Волонтёром, так сказать.
Он решительно выпятил подбородок, поросший рыжеватой щетиной. Джамбала заметил вдруг, с каким странным выражением на осунувшемся лице поглядела на него молодая ванисуйю в бриджах и широкополой шляпе. Поля шляпы не могли скрыть того, что глаза у неё красные и заплаканные. Вдова профа — вот кто она была, догадался Джамбала. Она очень сильно походила на фотографии красивых ванисуйю в цветных ярких журналах из магазина поселения.
Сержант раздражённо махнул рукой:
— Если мы не справимся, сюда прибудут армейские части. Я вызову их по рации. Говорю же вам, что этот парень, — он подтолкнул Джамбалу вперёд, — лучший следопыт здешних мест, Сэм — вон тот бородач — прекрасный охотник, и все мы вооружены, а у беглого говнюка… кхм… из оружия — только нож. Но если вы настаиваете, мистер Шекли, что ж, пойдёмте с нами. Есть ли у вас разрешение на ношение оружия от властей штата?
Светловолосый кивнул, демонстрируя кобуру на поясном ремне.
— Господи, ну почему при мне не было револьвера тогда, в палатке? Я только и мог, что с голыми руками кинуться на негодяя, когда тот напал на профессора и вонзил в него нож. Я не успел спасти его. Я подхватил профессора, и он умер у меня на руках, – сокрушённо добавил он, понизив голос и бросив короткий взгляд на красивую ванисуйю в шляпе. — Филиппа не смогла убить мерзавца, хотя и попала в него.
Он подошёл к женщине и неловко обнял её за плечи.
— Будь осторожен, Дик, — почти шёпотом проговорила она, так тихо, что её расслышал только Джамбала. — Очень осторожен.
Тот в ответ лишь кивнул и крепко сжал губы.
— Переведи сержанту, что мне надо попасть на место убийства, — быстро сказал Сэму Джамбала, и охотник перевёл его слова.
Полицейский на миг поднял брови и пошёл вперёд, к окраине лагеря, к последней палатке у склона горы, а Джамбала и Сэм поспешили за ним, слыша позади поднявшийся гомон.
Когда сержант отдёрнул полог палатки, внутрь хлынул солнечный свет.
Джамбала присел на корточки, зорко осматривая всё вокруг, не пропуская ни единой мелочи. Всё было перевёрнуто вверх дном, будто здесь резвился взбесившийся динго. Кружка с остатками кофе валялась под складной походной койкой — он запустил туда палец и понюхал. Точно так же он поступил, коснувшись бурой безобразной лужи, расползшейся по полу. Он заметил, что Сэм и сержант переглянулись и поморщились.
Хорошо, что тут сейчас не было красивой ванисуйю.
Он ещё раз, опустив голову и вбирая ноздрями воздух, прошёл по палатке. Вот сюда вбежала красивая ванисуйю. Начала стрелять. Вот поломанные опоры палатки — раненый каторжник выскочил наружу, но разрезов на брезенте не было, беглый попросту дёргал его, крушил и рвал, спасаясь от смерти. А вот здесь, где лужа крови, стоял светловолосый с телом профа на руках.
Джамбала прикусил губу. Картина, нарисовавшаяся у него в голове, не совпадала с рассказом сержанта.
— Это кровь убитого, — сумрачно пояснил тот, хотя Джамбала его ни о чём не спрашивал. — Проф умер мгновенно. Весь их лагерь топтался тут как ошалевшее стадо, — добавил он и с досадой поскрёб лысеющую макушку под форменной шляпой.
— Профессор Генри Монтгомери, — выпалил чей-то голос от входа, — настоящее светило в нашей области, мы все глубоко его уважали и, конечно, немедля принялись осуществлять реанимационные мероприятия.
Это был светловолосый ванисуйю с револьвером. Мистер Шекли, Дик.
— Какие реанимационные мероприятия, — раздражённо отмахнулся сержант, — когда у него горло было располосовано от уха до уха? Овцу и то гуманнее забивают. Ладно, — он повернулся к Джамбале, — что тебя ещё интересует, парень? Сэм, переводи.
Джамбала покачал головой. Ванисуйю бестолково растаптывали тут кровь, но он всё равно чуял — даже если бы не видел, — где именно находился беглый каторжник-Джонс, когда в него попала пуля. Две пули. Кровь другого цвета. Пахнет по-другому. Далеко от входа. Далеко от лужи крови профа.
— У него был нож. Почему он не разрезал палатку ножом? — негромко спросил Джамбала, а Сэм перевёл.
Сержант пожал плечами:
— Ошалел от того, что сотворил, видимо. Почём мне знать?
Джамбала проскользнул в пролом. Недавний дождь действительно почти смыл следы крови каторжника, и он представил, как скулит озадаченная ищейка, потеряв эти следы, скулит и вертится у ног проводника. Но его вело другое чутьё, он сам превратился в беглеца, тяжело дышавшего, оступающегося, зажимающего ладонью рану на плече. Две раны.
Его собственное плечо на миг обожгло острой болью. И отпустило.
Да, он чуял беглеца, становился им, идя по следу. Таков был его дар, ниспосланный Великим Эму.
— Скажи им, пускай идут за мной, — бросил он Сэму и поспешил вперёд, к горам, чувствуя спиной взгляды ванисуйю.
*
Джамбала вытропил каторжника быстро. Тот не придумал ничего лучше, чем отсидеться в ближайшей расселине, а ведь уходить как можно дальше ему следовало именно во время дождя. Очевидно, у него совсем не оставалось сил идти, и он отправился в путь, только когда ливень закончился. Это облегчило Джамбале задачу: после расселины беглец, сам того не зная, будто бы оставлял за собою записки, адресованные ему.
