Я киваю и сажусь обратно на кровать, ничего не говоря.
— Скажи что-нибудь! — кричит он и начинает ходить из стороны в сторону.
Я роняю голову и вздыхаю.
— Я ничего не могу сказать. Ты прав. Я — холодная бессердечная сука.
— Теперь ты просто жалеешь себя.
— А ты теперь пытаешься просто поссориться. Прости меня. Я, правда, сожалею. Я не знала, пока не стало слишком поздно, и я не собиралась рассказывать тебе. Я эгоистка и ненавижу конфликты, и сейчас чувствую себя последней сукой, потому что сделала тебе больно, и ты не веришь, что я правда переживаю, что причинила тебе боль. И я не знаю, что сделать, чтобы исправить это! — бормочу я и смотрю на него. — Прости меня, малыш. Просто скажи мне, что сделать.
— Ты занималась сексом с Френки? — снова спрашивает он и сползает вниз по стене на свою задницу.
Я киваю и смотрю на стену над его головой.
— Да. Примерно через шесть месяцев после того, как потеряла девственность, я начала трахаться с Френки. После четырех месяцев Френки начал умолять, чтобы мы стали парой. Он знал, что я трахалась с Полом, а Пол, в свою очередь, знал, что я была с Френки. Я закончила с Френки. Я просто хотела развлечься, а не связывать себя с кем-то.
— Почему ты вышла за меня? — Джеймс смотри мне в глаза. — Только честно.
— Мы оба знаем, как ты справляешься с правдой, — ворчу я и выдыхаю. — Ты знаешь, почему. Я вышла за тебя замуж, потому что мой отец, умирая, умолял меня об этом. Он умолял меня. Говорил, что он доверяет тебе и что из тебя выйдет не только заботливый муж и отец, но и замечательный генеральный директор нашей компании.
— Это единственная причина? — рычит он и вскакивает на ноги. — Единственная гребаная причина, почему ты вышла за меня, так это потому, что твой отец умирал. А если бы он не умер, то ты бы никогда этого не сделала?
— Учитывая, что он умолял меня почти шесть месяцев, а я отказывалась. Я бы никогда этого не сделала, если бы он не сказал мне, что химиотерапия не удалась, — кричу я в ответ. — Я сожалею, но это правда.
— Так значит, если бы твой отец сказал тебе выйти замуж за Пола или Джереми, то ты бы сделала это?
Я вздыхаю снова и желаю, чтобы воздух стал виски.
— Да. Я бы сделала все возможное, чтобы сделать его счастливым на смертном одре. Все, что угодно.
— Черт, — Джеймс тяжело дышит и спотыкается, будто я дала ему под дых. — Черт. Черт. Черт, — он сжимает свои волосы вновь, и я замечаю блеск от непролитых слез в его глазах. Это режет меня, как зазубренный нож. — И что теперь? Если бы я дал тебе развод, ты бы согласилась?
Я всматриваюсь в его лицо.
— Ты хочешь развестись со мной?
Пожалуйста, только не говори «да».
— Ответь на мой вопрос.
— А ты?
— Если я скажу «да», то как ты отреагируешь?
Я вздыхаю и начинаю расхаживать по комнате.
— Джеймс, если ты дашь мне развод, я смирюсь и буду двигаться дальше.
Я слышу его резкий вдох. А затем всхлип. Он падает на колени и смотрит на меня, будто я разорвала его мир пополам.
— Вот так просто? И ты бы даже не стала бороться за меня?
— Я уважаю твое решение, — говорю я и дарю ему извиняющуюся улыбку. — Может быть, ты задаешь неправильный вопрос.
— Я не могу справиться с этим прямо сейчас, — бормочет он, и его плечи опускаются. — Ты когда-нибудь собиралась полюбить меня?
Я смотрю ему в глаза.
— Я люблю тебя.
— Но не так, как люблю тебя я.
Я закатываю глаза.
— Нет. Я люблю тебя. И очень сильно, на самом деле. Но если ты хочешь развода, я не буду вынуждать тебя остаться. Я всегда говорила, что ты слишком хорош для меня. Я просто ждала тот день, когда ты осознаешь это. И если этот день настал сегодня, то почему я должна буду преследовать тебя? Я бы предпочла сидеть дома с разбитым сердцем, чем пытаться удержать мужчину, которого я чертовски люблю, после всего дерьма, которое я наделала, и той боли, что причинила ему. Ты заслуживаешь жену лучше, чем я, Джеймс. Я всегда была честна с тобой. И сейчас я честна с тобой. Я не знаю, когда это произошло и как, но я, черт побери, люблю тебя! Намного больше, чем люблю себя.
Джеймс поднимается с пола буквально за секунду. Его руки касаются моих щек.
— Правда?
Я киваю и робко улыбаюсь.
— Я бы не сказала этого, если бы это было не так.
На его лице вспыхивает улыбка, и внезапно его губы прикасаются к моим. Я хныкаю, пока он поглощает мой рот, его руки гладят мое лицо и каждый дюйм меня, который попадается на пути.
— Я люблю тебя, — говорит он мне в губы. — Ты только что сделала меня самым несчастным и в тоже время самым счастливым человеком на земле. Господи, Майя. Ты такая ненормальная, но я все равно так люблю тебя. Ты моя.
Я прижимаюсь к нему и позволяю затащить меня на кровать. Он не трахает меня, не занимается сексом, не занимается любовью. Он держится за меня так, будто я единственный якорь, который удерживает его на этой земле. Мы засыпаем в объятиях друг друга. И я никогда не чувствовала себя более счастливой с тех пор, как умер папа.
Но все-таки одна мысль задерживается в моей голове. Он снова и снова прощает меня. Я действительно не заслуживаю его.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Этим утром я бегаю под музыку, и это поражает меня. Прошла неделя с того момента, как Пол все рассказал. К счастью, Кайл и Джереми не испытывают неприязни ко мне, но Пол все еще разозлен и, очевидно, не общается с Джеймсом.
Мой офис — сумасшедший дом, повсюду строители и пыль. Это достает. Джеймс, как и большинство в здании, думает, что проблема с трубопроводом. Я рада, что он ничего не подозревает. Но я честный человек, я не лгу, он знает это. У него нет причины не доверять мне в таких банальных вещах. К счастью, вся эта суматоха должна будет продлиться еще пару недель, пока не закончится ремонт.
Итак, вы спрашиваете, какие планы у меня на вечер? Сегодня вечером я собираюсь поужинать со своей свекровью (так же известной как Сильвия-насморк, я зову ее так, потому что каждый раз, как она меня куда-нибудь приглашает, я резко заболеваю). Она не сильно-то и любит меня, я думаю. Но она та, кто создал мое свадебное платье, которое было чертовски красивым. Но, на самом деле, я понимаю, почему не нравлюсь ей. Я практически гублю шанс ее сына на счастье. Она его мать, если бы у меня была мать, я думаю, она бы тоже защищала меня.
— Ты выглядишь просто потрясающе, — Джеймс улыбается, пока я поправляю ему галстук.
На мне сиреневое шелковое приталенное платье и белые туфли на каблуках. Мои длинные волосы завиты, распущены и свободно обрамляют лицо.
Принимая во внимание все, что он узнал о Поле и Френки, он вел себя суперски. Сказал, что он не может винить меня, так как я была с ним честна, и как бы ему ни было больно, наши отношения на тот момент не были официальными, пока мы не поженились. Конечно, после той ночи он «вытрахал» мне мозг, образно говоря, а потом «вытрахал» свою агрессию в меня и, е, это было великолепно.
Он разочаровался во мне, но мы все исправляем. Теперь мне просто нужно урегулировать вопрос насчет его брата. Фелпс позвонил примерно два часа назад и сказал, что раздобыл больше информации о Лукасе. Он говорит, что все указывает на него.
— И ты выглядишь очень хорошо, — усмехаюсь я и целую Джеймса в губы.
Он с улыбкой смотрит на меня сверху вниз.
— Скажи мне еще раз.
Я закатываю глаза, но потом говорю то, что он так хочет услышать.
— Я люблю тебя.
— Еще раз.
— Я люблю тебя.
Он стонет, словно я доставляю ему сексуальное удовлетворение, и прижимает мою голову к своей груди.
— Черт, детка. Я никогда не устану это слушать.
Я хихикаю и шлепаю ладошкой по его груди, прежде чем отстраниться.
— Перестань. Пойдем уже, встретимся с женщиной-тираном.
— Она не так уж плоха.
Я поднимаю бровь и смотрю на него.
Он смягчается:
— Ну ладно, я соглашусь, что если поставить мою маму против Годзиллы, она без труда победила бы. Но все же…
— Она далеко не милашка. Сколько времени у нас есть? Мое либидо хочет, чтоб его пощекотали.
Он смеется и становится передо мной на колени.
— Мне определенно повезло с тобой.
— Мое либидо думает о том же, — я начинаю хихикать, когда он поднимает мое платье вверх.
***
— Вот и она. Приведите священника, — шиплю я в ухо Джеймса. Его тело трясется от беззвучного смеха. — Черт побери, где же этот официант с моей святой водой? Привет, Сильвия! — последнюю часть я говорю так громко, что оглохли бы и собаки.
— Майя, дорогая. Как поживает моя замечательная невестка и мой великолепный сын? — она улыбается и целует нас обоих. Джеймс отодвигает ее стул и подходит, чтобы сесть рядом со мной. Она продолжает: — Так жаль, что ты болела. Мы скучали по тебе на благотворительном обеде в понедельник.
Джеймс хмурится и в недоумении смотрит на меня.
— Майя не... — он фыркает, когда я пинаю его под столом.
— Да, я была очень сильно больна. Как никогда, — я беру руку Джеймса в свою и впиваюсь в его ладонь ногтями, делая акцент на «ЗАКРОЙ СВОЙ ГРЕБАНЫЙ РОТ» энергетике, которая сейчас исходит от меня. — Я приду в следующий раз.
