стала лишь временным жильем.
Причина, по которой Он сделал это.
Физиономия в вашем зеркале.
Вердикт после двух тысячелетий.
Ирод был прав: есть место только для одного Царя.
64
15
«ЧТО ТЫ ОСТАВИШЬ У КРЕСТА?»
В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас.
/1 Иоанна 4:10/
Все заботы ваши возложите на Него, ибо Он печется о вас.
/1 Петра 5:7/
Никто не может правильно понимать силу веры до тех пор, пока он на своем опыте не ощутит ее в своем сердце.
/Джон Кальвин/
Вы сами должны ощущать Самого Христа в своем сознании.
Вы должны на опыте непоколебимо знать, что это Божье
Слово, даже если весь мир подвергнет это сомнению. До тех
пор пока у вас нет этого ощущения, вы, несомненно, еще не
познали Божье Слово.
/Мартин Лютер/
Холм сейчас затих. Он не беззвучный, а бесшумный. Впервые за весь день здесь не
слышно шума. Он начал стихать, когда тьма — эта приводящая в замешательство, полуденная тьма — опустилась на землю. Как вода тушит огонь, так и тени угасили
насмешки. Уже нет издевок. Уже нет острот. Уже нет подшучивания. И со временем не
стало и насмешников. Один за другим зрители отвернулись и начали спускаться с холма.
То есть все зрители, кроме вас и меня. Мы не ушли. Мы пришли, чтобы научиться.
Поэтому мы остались в полутьме и слушали. Мы слышали проклятия воинов, вопросы
прохожих и плач женщин. Но больше всего мы прислушивались к стонам трех умирающих
человек. Хриплым, гортанным, жаждущим стонам. Они стонали каждый раз, когда
поворачивали голову и пытались приподняться, опираясь на ноги.
Но с течением времени стоны тоже утихли; Эти трое выглядели мертвыми. Если бы не
их тяжелое дыхание, то можно было бы подумать, что так оно и есть.
Затем Он издал пронзительный крик. Его затылок ударился о табличку с Его именем, словно кто-то дернул Его за волосы, и Он прокричал. Будто острый кинжал, разрезающий
65
занавес, Его крик пронзил тьму. Выпрямившись настолько, насколько Ему позволяли
гвозди, Он закричал, словно звал потерянного друга: «Эли!»
Его голос был скрежещущим, скрипучим. В Его широко раскрытых глазах танцевали
отблески огоньков. «Боже мой!»
Не обращая внимания на прорывающийся вулкан боли, Он приподнялся вверх до тех
пор, пока плечи не оказались выше Его пронзенных рук. «Для чего Ты Меня оставил?»
Воины пристально вглядывались. Плач женщин прекратился. Один из фарисеев
презрительно усмехнулся: «Он зовет Илию».
Никто не смеялся.
Он прокричал в небеса вопрос, и вы уже почти ожидали, что они ответят Ему.
И по-видимому, так оно и было. Потому что лицо Иисуса просветлело, и к полудню Он
проговорил в последний раз. «Совершилось. Отче! В руки Твои предаю дух Мой».
Когда Он испустил дух, земля внезапно поколебалась. Покатился камень, и воин
споткнулся. Затем, так же внезапно, как она была нарушена, тишина снова опустилась на
землю.
Теперь все стихло. Издевательства прекратились. Больше уже не над кем издеваться.
Воины заняты мертвыми. Пришли двое мужчин. Хорошо одетые и спокойные, они
забрали тело Иисуса.
А мы остались со следами Его смерти.
Три гвоздя в корзине.
Три крестообразных тени.
Плетеный венец с алыми колючками.
Странно, не правда ли? Предположить, что эта кровь принадлежит не человеку, а
Богу?
Безумно, не правда ли? Подумать, что эти гвозди держали на кресте ваши грехи?
Нелепо, не так ли? Подумать, что молитва негодяя была отвечена? Или более нелепо
то, что другой негодяй вовсе не произнес молитву?
Абсурд и ирония. Холм Голгофы — это и то и другое.
Мы бы написали сценарий этого момента по-другому. Спросите у нас, как Бог должен
искупить мир, и мы вам покажем! Белые кони, сверкающие мечи. Зло положено на обе
лопатки. Бог восседает на троне.
Но Бог на кресте?
Бог на кресте с потрескавшимися губами, опухшими глазами и залитым кровью
лицом?
С губкой, которую Ему совали в лицо? С копьем, которое пронзило Его бок? С
игральными костями у Его ног?
Нет, мы бы не стали писать сценарий драмы искупления таким образом. Но нас ведь и
не просили. Актеры и реквизит были выбраны и назначены Богом. Нас не просили
придумать сценарий для этого часа.
Но нам предложили ответить на него. Для того, чтобы крест Христа стал крестом
жизни, вам и мне нужно кое-что принести на этот холм.
66
Мы видели, что принес Иисус. Пронзенными руками Он даровал прощение.
Посредством истерзанной плоти Он обещал нам принятие. Он вступил на путь, чтобы
привести нас домой. Он надел наши одежды, чтобы дать нам Свои. Мы видели дары, принесенные Им.
Что же принесем мы?
Нам не предлагают нарисовать табличку или принести гвозди. Нам не предлагают
подставлять себя под плевки. Но нам предлагают вступить на путь и оставить кое-что у
креста.
Мы, конечно, не обязаны. Многие этого не делают.
Многие сделали то, что делаем мы: многие умы читали о кресте; более образованные
умы, чем мой, писали о нем. Многие размышляли над тем, что оставил Христос; гораздо
меньше было тех, кто размышлял над тем, что должны оставить мы.
Могу ли я убедить вас оставить кое-что у креста? Вы можете изучать крест и
анализировать его. Но до тех пор, пока вы кое-что там не оставите, вы не примете крест.
Вы видели, что оставил Христос. Не оставите ли и вы кое-что? Почему бы вам не
начать с того, что мешает вам жить?
Дурные привычки? Оставьте их у креста. Ваше эгоистичное настроение и ложь во
спасение? Отдайте их Богу. Ваши кутежи и фанатизм? Бог хочет забрать все это. Каждый
провал, каждую неудачу. Ему нужна каждая из них. Почему? Потому что Он знает, что вы
не можете жить с ними.
Я вырос, играя в футбол на пустом поле рядом с нашим домом. Многие воскресные
вечера я провел, подражая Дону Мередиту или Бобу Хейзу. (Мне не нужно было
подражать Джо Намату. Большинство девочек считали, что я и так был на него похож.) На пустых полях западного Техаса растет репейник. Невозможно играть в футбол, не
падая, а на поле в западном Техасе невозможно упасть, не наткнувшись на репейник.
Гораздо больше раз, чем я помню это, я выбирался из зарослей репейника, настолько
безнадежно покрытый колючками, что мне была необходима помощь. Дети не
полагаются на других детей, чтобы вытащить колючки. Вам нужен тот, кто умеет это
делать. Я ковылял домой, чтобы папа вытащил причиняющие боль колючки — одну за
другой.
Я не был особо сообразительным, но знал одну вещь: если я хотел вернуться в игру, мне нужно было избавиться от этих колючек.
Каждая ошибка в нашей жизни похожа на репейник. Невозможно жить, не падая, и
невозможно упасть, не наткнувшись на колючки. Но знаете что? Мы не всегда ведем себя
так же благоразумно, как маленькие игроки. Иногда мы пытаемся вернуться в игру, не
разобравшись с колючками. Словно мы не хотим, чтобы кто-нибудь узнал, что мы упали, поэтому притворяемся, что ничего не произошло. В результате мы живем с болью. Мы не
можем нормально ходить, спать, отдыхать. Какими же раздражительными мы
становимся!
Хочет ли Бог, чтобы мы так жили? Исключено. Послушайте это обетование: «Сей завет
им от Меня, когда сниму с них грехи их» (Рим. 11:27).
67
Бог делает больше, чем просто прощает наши грехи: он снимает их! Нам нужно
просто принести их Ему.
Ему нужны не только ошибки, которые мы совершили. Ему нужны и те, которые мы
совершаем! Вы совершаете их? Вы напиваетесь? Вы ленитесь на работе или изменяете
своему супругу? Вы неправильно распоряжаетесь деньгами? Вы неправильно
распоряжаетесь своей жизнью?
Если так, то не притворяйтесь, что ничего не произошло. Не притворяйтесь, что вы не
падаете. Не пытайтесь вернуться в игру. Идите прежде к Богу. Первый шаг после падения
должен быть сделан по направлению к кресту. «Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды» (1
Иоан. 1:9).
Что вы можете оставить у креста? Начните с плохого. Пока вы там находитесь, отдайте Богу и свое недовольство.
Помните историю о человеке, которого укусила собака? Когда он узнал, что собака
была больна бешенством, он начал составлять список. Врач сказал ему, что ему не стоит
