всё произошло.
Пришлось повторить придуманную историю, которую я рассказал Веронике. Говорил кратко, без подробностей, чтобы самому потом не запутаться в показаниях. Не знаю, верил мне полковник или нет, но слушал внимательно, не отрывая взгляда.
— Очень любопытно, — заключил Тюменцев, выслушав меня. — Туманом травятся многие, но никто магией тьмы после этого не овладевает. Что скажете, Виктор Николаевич?
— Необычно. Что ещё можно сказать? — согласился подполковник Франк. — На самом деле, мастерам высоких рангов отравиться сложно, только если дыхание бездны очень насыщенное. Но чтоб магия тьмы… нет, такого не слышал.
— Я — тоже. Но я думаю, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, верно? Алексей Михайлович, будьте так любезны, продемонстрируйте ваш новый навык. Нам очень хочется взглянуть собственными глазами.
— С удовольствием, — ответил я. — Но здесь, в платке, не стоит этого делать.
— Само собой. Пойдёмте на улицу.
Мы покинули палатку и отошли за пределы лагеря. Земляной вал на этом участке ещё не насыпали, хотя деревья уже порубили, расчистив пространство вокруг. Лес здесь пока полностью не умер, и среди сухостоя по-прежнему шелестели остатками увядающей листвы берёзы и осины и торчали вечно зелёные сосны.
Подойдя к ближайшей сосне, и продемонстрировал на ней вначале удар комом тьмы, а потом лезвием, которое срезало толстый ствол, словно тростинку. Напоследок закрутил небольшой смерч из десятка вихрей.
Все эти техники имели аналоги в стихии воздуха: воздушный кулак, воздушное лезвие, смерч. Наличие подобных навыков не должно было вызвать вопросы. Моя легенда гласила, что тьму я обнаружил, когда пытался применить магию воздуха.
— Пока это всё, — сказал я. — Мне известно не так уж много техник. Другие не пробовал.
— Да, это именно та магия, которой владеют тёмные, — заключил Тюменцев. — Вам, сержант, дана уникальная сила, и вы с ней, смотрю, уже освоились. Тренируйтесь дальше, развивайтесь. Будете, так сказать, бить врага его же оружием.
Подполковник Франк подошёл к поваленному дереву и потрогал пальцем огрызок ствола, на котором серел пепел. Затем достал из кармана крошечный пластиковый пакетик, почерпнул им горсть праха и спрятал, пообещав по приезде на базу проверить мои навыки более тщательно. Меня же отпустили.
Пока ситуация складывалась неплохо. Вероника придумала неплохое решение. Я и сам размышлял над чем-то подобным, но она меня опередила. Отныне в личном деле будет значиться ещё один вид магии — магия тьмы. Хорошо это или плохо? Пока неясно. Это имело как свои плюсы, так и минусы. Теперь меня никто не накажет за сокрытие способностей, но я опасался, что мой новый дар вызовет интерес на более высоком уровне. Скорее всего, это создаст ряд неудобств.
Следующий день мы опять бездельничали. Простые солдаты рыли рвы, насыпали вал, кололи дрова, таскали ящики, готовили еду, а сержанты-аристократы играли в карты, пили чай, общались, читали что-нибудь, приводили в порядок снаряжение. Я полдня тренировался. Упражнялся по большей части с воздушными техниками, которые так и не развил в прошлой жизнь, хотя иногда они тоже оказывались полезными.
Вечером зашёл к Веронике. Она сидела и, как обычно, что-то писала в тетради в натопленной палатке. А её денщица чистила тяжёлые армейские ботинки с высокими голенищами. Княгиня же была в резиновых солдатских тапочках.
— Добрый вечер, сержант Озёров, проходите, — сказала Вероника, когда я откинул полог палатки. — А ты, — обратилась она к денщице, — заканчивай и иди спать. На сегодня хватит.
— Есть! — девчонка вскочила с табуретки. — Дрова ещё принести, ваше сиятельство?
— Нет, не надо. Тех, что есть, достаточно.
Денщица поставила ботинки, сложила чистящие принадлежности в коробку и убежала.
— Ну? Как дела? Рассказывай, — Вероника была рада меня видеть, это чувствовалось по её тону.
— Пока неплохо, — я взял складной стул и сел напротив. — Вчера говорил с полковником Тюменцевым и с Франком. Показал им, что умею, их заинтересовала моя способность. Наказание за сокрытие теперь мне точно не грозит.
— Это главное. Вам чай налить? У меня чайник только вскипятился.
— Это я с радостью. На улице холодно, не мешает согреться.
Через минут перед нами стояли железные кружки, наполненные ароматным чёрным чаем, и тарелка с печеньем.
— А у вас как дела? — поинтересовался я.
— Да и не спрашивайте, — Вероника изобразила печаль на лице. — Отправила вчера разведгруппу к безднам, а она пропала. Опять какое-то чёртово невезение. Так у нас и людей скоро не останется.
— Вот странно. Я, значит, сижу без дела, а вы отправляете в тёмную область какую-то группу. Зачем? Я бы сходил, разведал. У меня-то сил побольше будет. И людей не потеряли бы.
— Вот именно. Вы — один из самых сильных владеющих в батальоне, поэтому должны оставаться в лагере на случай нападения. Если мы ещё и сильных терять начнём… это будет катастрофа.
— Ну а что же мне прикажете делать, в карты играть целыми днями? Рвы копать? Мне делом надо заниматься. Хотелось бы свои способности применить по назначению, а не торчать в лагере.
— Какой же вы неугомонный, — с улыбкой покачала головой Вероника. — Неужели не устали? Третья неделя идёт. Сражения почти каждый день. Отдохните, потренируйтесь. Впереди ещё много работы, успеете.
— Почти каждый день тренируюсь. А отдыхать буду, когда вернёмся. В этой суматохе не очень-то и отдохнёшь. Грязь, суета вокруг. Если уж я здесь, давайте буду заниматься чем-то полезным.
— А давайте не будем спорить. Ладно? — Вероника продолжала улыбаться, сдерживая раздражение. — Согласитесь, Алексей, у меня больше опыта.
Я не мог с этим согласиться, поскольку у Вероники не было за плечами целой жизни, да и наступательными операциями она никогда не командовала и, судя по ряду ошибок, получалось у неё это пока не очень хорошо. Однако спорить сейчас не хотелось.
— Ладно, но мы вернёмся к этому вопрос потом, — пообещал я. — Сами-то вы как? Держитесь?
— Ну что сказать… У меня вон, все удобства. Печка даже есть… на дровах, — с сарказмом произнесла Вероника, попивая чай. — Денщица крутится тут постоянно, помогает по-хозяйству. Не так уж всё и плохо.
— Я не об этом. Как чувствуете себя? Многие солдаты подавлены. То ли из-за тумана этого, то ли из-за страха перед бездной. Боевой дух, по моим наблюдениям, ниже плинтуса. Конечно, людей понять можно, но… воевать кому-то надо. Иначе как нам дальше идти?
