Когда Зайка сказала, что все, хватит на сегодня, Анри подал лютню кузине.
— Балладу о мече, — попросил он.
"Да убоится враг!" — сказал ты, свой целуя меч.
А завтра голову твою отделит он от плеч.
Сегодня он еще друзей твоих сзывает в бой,
А завтра ты им прекратишь несказанную боль.
И будут гроб твой сыновья ночь напролет стеречь,
А над могилою крестом поставят тот же меч.
На острие меча король построит замок свой,
По острию меча сеньор ведет вассалов в бой.
Когда ж война придет в твой дом, сердца воспламенив,
То меч сияет в небесах, распятие сменив.
Но что за примененье ты оружию нашел
В тот час, когда слепая ночь вошла в зеленый дол,
И шаг ее меж темных трав таким нетвердым был?
Тебя с Изольдой, сэр Тристан, твой меч разъединил.
"Да не коснусь устами уст, ее плеча — плечом…"
Едины души — а тела разделены мечом…
После этого петь уже как-то расхотелось.
Тем более, что выступление было назначено на вечер. Им предстояло еще до рассвета добраться до небольшой гавани, откуда на лодке переправиться через пролив. Дальше Анри и Софи собирались плыть в им одним известное командорство таинственного ордена, а наши герои должны были ехать в усадьбу Яблоневый Сад, что в Холмах. В каковой усадьбе и жил Одвин, бывший ректор Университета. За проливом власть Аквитании кончалась и начинались владения антских князей.
— Дорога петляет, так что для скорости срежьте вот по этому проселку, — отец Ивейн постучал пальцем по расстеленной на столе карты. — И в порту не задерживайтесь — ваш эффектный побег наверняка поднял на ноги всех ищеек в округе. Ну, ступайте с Богом!
* * *
— На мощеную дорогу надо выезжать после второго перекрестка! — заявил Мак-Лауд непререкаемым тоном.
— Нет, после третьего! — заспорила с ним Ари.
— А по-моему, это еще только первый, — вставил веское слово Гил.
— А что скажут местные жители? — внесла свое разумное решение Инка, оборачиваясь к Анри. Тот пожал плечами:
— Я всегда ездил только по дороге. Но мне казалось, что мы миновали уже и два, и три перекрестка, а это — четвертый.
— Так сколько же их было? — возопил Мак-Лауд.
— А давайте спросим у пастуха, — невозмутимо предложил Мор.
— У какого еще пастуха? — окончательно вышел из себя Майк.
— Ну, не знаю, кто там на дудке свистит, — меланхолично ответил Мор.
Все замолчали и прислушались. Где-то вдали — точно по направлению их движения — раздавалась негромкая нежная музыка.
— Точно — прямо по дороге, — довольно сказал Гил. — Сейчас подъедем и спросим. В случае чего — вернемся обратно.
— Жалко, луны нет, — вздохнула Тайка.
— Зато гнилушки, — откликнулся Дракон. — Вся тропа светится.
Мерцающая зеленоватым светом широкая тропа убегала прямо меж деревьев. Музыка была слышна все лучше.
— Слушай, Дракон, — негромко сказала ему Ари, ехавшая прямо перед ним, в хвосте вереницы. — Обернись-ка, ничего подозрительного не замечаешь?
— Да вроде нет, — ответил Дракон, повертевшись в седле.
— Тропа, — подсказала Ари.
— Точно! — Там, где проехали путники, свечение дорожки меркло и исчезало. — Наверное, свет так падает, — предположил Дракон.
— Ладно, не будем пугать сами себя.
Светящаяся тропа вывела на неширокую прогалину — и оборвалась. Яркие звезды наполняли воздух серебристым полусветом, и в этом полусвете путешественники разглядели чью-то фигуру в широком белом одеянии с длинными рукавами. Неведомый музыкант поднялся с травы и сделал несколько шагов по направлению к отряду, выдал завершающую трель и отнял флейту от губ. Тут стало видно, что это невысокая девушка. Прядь светлых волос падала ей на глаза, и она отвела их рукой.
— Путники заблудились? — сказала она. — Я провожу вас.
С этими словами она повернулась и пошла дальше в лес, и светящаяся тропка послушно легла ей под ноги.
— Становится все страньше и страньше, — пробормотала Инка. — Эльфами пахнет, как сказал бы дядюшка Бильбо.
— Не, она человек, — возразил Керри. — Хотя эльфами все равно пахнет.
Тем не менее пришлось последовать за нежданной проводницей. Она шагала легко и уверенно, совершенно бесшумно, словно плыла между деревьев, и время от времени подносила к губам свою флейту, и тогда раздавались тихие чарующие трели. Вскоре между деревьями стал виден огонь — не какой-нибудь там сине-зеленый колдовской, а простой костер. Стволы берез, обступивших поляну, смутно белели колоннами лесного чертога. У костра сидели еще двое. Один поднялся навстречу путникам, и Инка тотчас узнала его — это был Арондель.
— Дракон, а Дракон, — негромко сказала она. — Ты спрашивал, куда он с катера делся. Так вот он!
Дракон придирчиво оглядел эльфа и проворчал:
— А что ж ты говорила, что он эльф? Какой же это эльф?
— Какой-какой… — высказалась Ари. — Темный, вестимо.
Арондель с непроницаемым спокойствием выслушал сие обсуждение своей внешности и сути, потом сказал:
— Добро пожаловать к нашему костру.
— Спасибо за приглашение, — сказал Майк, — но нам некогда. Мы торопимся…
— Не бойтесь. Там, куда вы спешите, вы окажетесь в нужное время, — произнесла девушка, сидевшая у огня рядом с Аронделем. Девицы, разглядев ее получше, завистливо переглянулись. Надо заметить, что Ари и Тайка могли бы и не страдать комплексами, а Инка не особенно стремилась в первые красавицы, но такова уж женская натура, что увидев тип красоты, иной, чем собственный, дочери Евы преисполняются зависти. Некоторые так даже черной. Здесь был именно тот случай. Темные кудри с медным блеском, глаза — как звезды, стройнее березки… А голос — чистый и звонкий.
— Это Мериль, моя сестра, — представил ее Арондель.
Вторая девушка — та самая, которая привела их сюда — звалась Илли. По твердому убеждению Керри, она была человеком, но на вид казалась сущим эльфом. Росту она была небольшого, под свободной одеждой угадывалась фигура на зависть всем кинозвездам. Волосы у нее были медовые, золотистые, и окружали голову пушистым облаком. Милое лицо, вздернутый носик — именно такими и представляют иногда резвых лесных эльфов, лукавых и шкодливых.
— Интере-есно, — хмыкнул Гил. — Заманили, значит, в чащобы неведомые, колдовские штучки вытворяют, эльфами называются… А если эльфы — значит, quest…
— Дога-адливый, — в тон ему отозвался Арондель. — Но вы все же присаживайтесь.
Делать нечего — приключенцы спешились и подсели к костру.
— А обратную-то дорогу из вашего леса покажете? — поинтересовалась Инка.
— Покажем, самую короткую. Ее кроме нас никто и не знает.
— Там, на неведомых дорожках… скелеты пляшут в босоножках, — со слегка мрачноватым юмором отреагировала Тайка.
— Да нет, ничего столь опасного там нет, — улыбнулась Илли.
— Так все-таки — что вам от нас нужно? — напрямую задал вопрос Майк.
— Сперва разделите с нами трапезу, — сказала Мериль.
Красное вино было просто замечательно. Ари, правда, предпочла родниковую водичку, и яростно сверкнула глазами на Мора, который был не прочь осушить еще парочку бокалов. Неизвестно откуда появился большой пирог — судя по запаху, с дичью. Майк потянулся было за ножом — разрезать, но отдернул руку, косясь на эльфов.
— Мы не боимся холодного железа, — усмехнулся Арондель.
— Ага, железа вы не боитесь, колдунов тоже, судя по всему, — хмыкнул Гил. — Тогда на что же вы нас подбиваете? Излагать можете сразу и без предисловий.
И Арондель без предисловий изложил дело. Состояло оно в том, что многократно и нехорошо поминаемый злобн. завоев. (как меж собой именовали приключенцы нынешнего обладателя талисмана) ухитрился насолить не только Светлым эльфам, но и Темным. Причем, сознавая, что в отличие от Светлых те могут просто собрать войско и всыпать ему по первое число, он решил выключить их из игры. Простым и доступным террористам всех времен, миров и народов способом, а именно взятием заложника. Точнее, заложницы.
— Во зараза-то! — сказал Мор.
Похищенная, которую звали Хиллелиль, принадлежала к княжескому роду, происходящему от самой Атаренны Огненный Вихрь — кто это такая, приключенцы по своей необразованности не знали, но почему-то это было очень важно. Помимо всего остального, она одна пела песни чар, и потому, как уяснили путешественники, Темные эльфы не могли теперь проводить какие-то очень важные обряды/ритуалы/празднества, и самому существованию их племени угрожали бедствия и, возможно, полная погибель.
— Что ж с вами может произойти — вы ведь бессмертные! — удивилась Инка.
— Истаем, превратимся в духов, — грустно ответила Мериль. — А может быть, станем просто мелкой нечистью — вроде леших или болотников…
